Комитет ООН по правам человека обязал Кыргызстан предоставить средства правовой защиты и выплатить компенсацию политическому беженцу, адвокату Алексею Елисееву. После государственного переворота в апреле 2010 года киргизский адвокат был вынужден покинуть республику из-за преследования новых властей — членов временного правительства.
Источник: «Им надо было все проблемы государства оправдать моей “вражеской” деятельностью»
Кейс Алексея был рассмотрен Комитетом ООН еще в октябре 2020 года, но сам заявитель получил решение по нему только в апреле 2021-го, а в СМИ оно попало и того позже — в июле.
Комитет ООН признал, что действия членов временного правительства нарушили права Елисеева на справедливое и публичное судебное разбирательство по целому ряду гражданских и уголовных дел: власти Кыргызстана намеренно не информировали адвоката об обвинениях и многочисленных судебных производствах в отношении него, а представленные в судах доказательства были сфальсифицированы.
На основании этих судебных решений у Елисеева было незаконно конфисковано все имущество, в том числе деньги и принадлежавшие ему акции, а его дом перешел в ведение Верховного суда КР.
Алексей Елисеев — профессиональный юрист, занимается адвокатской деятельностью с 2002 года. В сентябре 2005 года в Бишкеке он организовал собственную адвокатскую компанию V.I.P. Consulting, клиентами которой стали отечественные и иностранные инвесторы, корпорации, госучреждения и компании.
В течение двух лет — с февраля 2008 по февраль 2010 года — работал членом Центризбиркома и в эти же годы распоряжением правительства КР был включен в состав Межведомственной рабочей комиссии по проекту «Кумтор», а затем стал членом Совета директоров компании Centerra Gold Inc. (Centerra Gold Inc. — канадская золотодобывающая компания, занимающаяся разработкой месторождения «Кумтор». — Прим «Ферганы»).
Хотя Елисеев уже 11 лет не живет в Кыргызстане, его имя все эти годы мелькало в местных СМИ. Его называли «преступником», обвиняли в коррупции. Елисееву приписывали дружбу и «преступный сговор» с Максимом Бaкиевым — сыном беглого экс-президента Курмaнбека Бакиева. Сам он называет всю информацию, которую распространяли о нем госорганы и отдельные чиновники, измышлениями, а обвинения в свой адрес — фейками.
Кто и зачем организовал уголовное преследование адвоката, что изменит решение Комитета ООН и почему нынешние власти организовали новое расследование по «Кумтору», мы узнали у самого Алексея Елисеева.
— Алексей, вы подали жалобу в Комитет ООН по правам человека в марте 2014-го — спустя довольно длительное время после событий 2010 года. Почему не сразу?
— Я ее оформлял несколько лет, собирал материалы, факты — доказательную базу. Был проделан очень большой объем работы.
— Как шел процесс рассмотрения жалобы, и какие аргументы вы представили свою пользу?
— Официально она была принята к рассмотрению в ноябре 2014 года. Комитет — это международная институция, в которой дела рассматриваются в соответствии с регламентом. Это небыстрый процесс. Я представил свое первичное заявление с большим количеством материалов — порядка нескольких тысяч листов. В чем оно заключалось? В том, что лица, захватившие власть в Кыргызстане в ходе переворота в апреле 2010 года, публично обвинили меня там в каких-то деяниях. Фактически начали политически мотивированное преследование, не предъявляя при этом никаких юридически значимых обвинений, а распространяя только недостоверную информацию в СМИ. В ответ на это я неоднократно обращался с заявлениями в официальные органы Кыргызстана, находясь за границей, потому, что в момент госпереворота я находился в служебной командировке в США. Когда это случилось, решил не возвращаться в Кыргызстан по причине того, что власть там захватили бандиты и стало просто небезопасно находиться. То есть, я ни в коем случае от них не скрывался.
Я сразу же, в апреле, сообщил свои контакты, телефоны адвокатов в Киргизии, которые могут представлять мои интересы. На это не было никакой реакции. Вместо этого продолжались публичные измышления, что якобы я скрываюсь, что меня объявили в розыск, что я в чем-то обвиняюсь. Я попытался это оспорить в гражданском порядке, подал иск о защите чести и достоинства против Бекнaзарова (Азимбек Бекнaзаров — бывший Генпрокурор КР, один из активных участников апрельской революции, ныне — посол страны в Малайзии. — Прим. «Ферганы») и других членов временного правительства в киргизский суд. Но суд отказался принять мой иск по причине того, что я как будто не являюсь субъектом обращения. Сначала они сказали, что у меня нет адреса в Киргизии, хотя я оттуда уехал месяц-два назад и тогда еще намеревался вернуться. У меня, естественно, была и собственная квартира, и прописка.
Но они указали, что у меня нет адреса. И потом продолжали распространять всякие измышления.
В то время суды были захвачены этими лицами, контролировались ими. Давались прямые указания, и людей публично называли виновными, нарушая презумпцию невиновности. Меня обвинили публично, но никаких уведомлений, никаких вызовов на допрос или в суд никуда не приходило. Поэтому я обратился в Комитет, сказав, что нарушаются мои права на справедливое судебное разбирательство, защищаемые Пактом о гражданских и политических правах. Затем последовала многолетняя переписка Комитета с государством. Комитет по своей процедуре отправил все эти материалы государству-ответчику, то есть Киргизии. На протяжении двух лет киргизские органы просто не отвечали. Им напоминали, давали последние сроки. Только в декабре 2016 года Кыргызстан прислал какую-то отписку не по существу моего заявления, а опять-таки со своими необоснованными измышлениями — набором тех же фейков, которые они раньше распространяли, а не юридически значимых доводов.
Одновременно с этим бывший президент Атамбаев объявил референдум по изменению Конституции, прямо заявив, что два из этих изменений направлены против меня и еще одного «врага народа» — Кадыржана Батырова. Это, если помните, был такой узбекский активист, который пострадал в ходе июньских событий в Оше. (На самом деле — политик и бизнесмен, один из лидеров узбекской общины юга Кыргызстана, обвиненный в «организации межэтнических столкновений» в Оше и Джалалабаде в 2010 г. — Прим. »Ферганы»).
Он тоже обратился в свое время в Комитет ООН, но проиграл, как выяснилось потом. Ему отказали. Тогда они об этом не знали и решили изменить Конституцию так, чтобы международное право не имело приоритета над национальным (в результате референдума 11 декабря 2016 года из Конституции КР был убран примат международного права в отношении законодательства республики: теперь действие международных договоров по правам человека определяется внутренними законами. — Прим. «Ферганы»). То есть, в Киргизии не обязаны исполнять решения международных органов, в том числе Комитета ООН по правам человека. Это сделано для того, чтобы люди не могли добиться ничего против этого государства.
— В СМИ писали, что суд в Бишкеке заочно приговорил вас к восьми годам лишения свободы. В чем вас обвиняли? Были ли еще дела против вас?
— Вот смотрите, Комитет ООН как раз и признал, что никаких юридически значимых судебных процессов и, соответственно, приговоров, в отношении меня нет. Это просто пропагандистская информационная кампания с вбросом каких-то фейков в интернет, что якобы есть какие-то приговоры, какие-то обвинения. Ничего этого нет. Все это были, скажем так, квази-уголовные процедуры, и никаких реальных судебных решений, реального приговора не было. Я еще раз говорю, что ни от кого не скрывался, но об этом якобы «приговоре» меня даже не уведомили. Это все сделано для каких-то внутренних целей — чтобы скрыть какие-то свои незаконные действия. Просто им надо было все проблемы этого государства оправдать моей «вражеской» деятельностью.
— Ну, какие-то уголовные статьи были вам вменены?
— В том-то и дело, что не было ничего вменено! Они говорили прессе, что мной совершены уголовные преступления, но конкретного не объясняли, какие.
— Как говорится в документе Комитета ООН, в своей жалобе вы указали, что ваше преследование было организовано лично Алмазбеком Атaмбаевым, чтобы помешать вам вернуться в Кыргызстан, поскольку в этом случае вы раскрыли бы его преступления. Какие именно преступления вы могли раскрыть?
Документ Национального банка КР об остатках на счете Фонда развития. Предоставлен Алексеем Елисеевым
— Я не знаю, почему Комитет ООН выделил лично Атамбаева. На самом деле в жалобе мои претензии касались всех членов временного правительства, в которое входили и Розa Отунбаева, и Бекнaзаров, и прочие. Атамбаев, конечно, тоже играл свою роль во всем этом. Здесь речь больше не лично о его преступлениях, а о преступлениях всего временного правительства. В первую очередь это касается того, что они, захватив власть, украли из государственного Фонда развития, к которому я имел отношение, около 300 миллионов долларов. Эти деньги на момент государственного переворота находились на счете в Национальном банке Киргизии, а потом пропали, и было объявлено, что они похищены предыдущими властями, с которыми я работал. Хотя на момент моего отъезда из страны в командировку 4 апреля у меня на руках была справка Нацбанка о том, что деньги лежат на счете.
Затем они, оказывается, как я потом выяснил, создали специальный внебюджетный фонд временного правительства и перечислили туда эти деньги. Неподконтрольный никому — ни Нацбанку, ни Министерству финансов. Эти деньги очень быстро растворились и пропали. Я тогда, еще в 2010-м году, писал несколько заявлений о возбуждении уголовных дел в отношении членов временного правительства. Отправлял их официально. Но, естественно, никаких ответов на эти заявления не получал. Поэтому, если бы я тогда вернулся в Кыргызстан, наверное, им пришлось либо меня убить, либо отвечать на эти обвинения. А так их просто проигнорировали, объявив меня врагом народа.
— То есть вы считаете, что ответственность за ваше преследование несут все члены того временного правительства?
— Конечно. Все члены временного правительства. Но почему-то в решении Комитета ООН фигурирует фамилия Атамбаева, а тот же Бекнaзаров назван просто инициалами А.Б. Незнающим людям и не понятно, что речь идет о нем. Я не знаю, почему они так написали. Мне даже немножко за Алмазбека Шаршеновича обидно — почему его в ООН по фамилии называют, а его дружков-подельников как будто скрывают. Может быть, это связано с тем, что Розa Отунбаева работала в ООН и имеет там каких-то друзей-подруг. Поэтому ее не называют по имени в этом документе. Я не знаю, но мне это и не важно. Мне важно, что был доказан факт, что я являюсь жертвой преследования со стороны этих лиц, этой власти, и что Комитет принял решение, что виновные в нарушении моих прав должны быть наказаны государством. Поэтому пусть власти определяют, кто виновен.
Письма Алексея Елисеева в Генпрокуратуру КР и уведомления DHL об их доставке
— Вы так сочувственно отозвались об Атамбаеве — сказали, что даже обидно за него. Сейчас он сам находится в заключении. В этом вы ему тоже сочувствуете?
— Конечно. Я никогда горю людей не радуюсь. Если б он был на свободе и, что называется, при делах, я бы, наверное, более жестко выражался в формулировках своего отношения к нему. Текущая ситуация меня сдерживает, потому что, конечно, он страдает. Но он сам себе создал эту ситуацию, сам себя загнал. Все равно я не желаю ему ничего плохого, и по-человечески мне его жалко.
— Алексей, Комитет постановил выплатить вам компенсацию. В какую сумму вы оцениваете нанесенный вам ущерб? Известно, что у вас изъяли какие-то денежные средства, недвижимость, еще что-то.
— Речь идет о сумме в несколько сотен миллионов евро. Я не могу сейчас назвать точную сумму, потому что Комитет ее не назвал — он указал, что компенсация должна быть справедливой и адекватной. Это вопрос работы по исполнению этого решения. Деньги изымали в сомах. Понятно, что сом упал за это время, поэтому нужно смотреть курсы валют.
— Речь о сотнях миллионов евро, вы не оговорились?
— Нет, я не оговорился. Сотни миллионов. Конечно. Потому, что там было прямое изъятие денег, дорогостоящих акций, моей недвижимости, жилого дома, который я строил в Бишкеке. Его, кстати, потом забрал Верховный суд для размещения там своего центра по обучению судей. Вот такая ирония: они изымают для себя недвижимость, прикрываясь юридическими действиями, и обучают там судей, которые должны потом разбирать мои дела. И все это происходит в украденном у меня доме.
Исполнение решения Комитета — вопрос не только компенсации. Это вопрос восстановления всех моих нарушенных прав и вопрос независимости судебной системы. Дело не даже не в этом доме, не в его стоимости. Просто пока там находятся судьи, это означает, что ни один суд в Кыргызстане не является независимым.
— Теперь вы должны подавать иски о возмещении вам ущерба?
— Нет-нет, я абсолютно ничего не должен делать, потому, что Комитет выразил свои требования, обязал Кыргызстан сделать ряд шагов. Дальше они должны сами это решение исполнить. На это им дано 180 дней. Формально решение состоялось в октябре прошлого года, но о нем никто не знал. Я об этом не знал, думаю, что и Кыргызстан тоже. Потому что у них такая практика: они выносят решение и потом его еще долго оформляют. Фактически о нем объявили первый раз в апреле. Полный текст я получил совсем недавно. Пусть эти 180 дней будут считаться с момента получения Кыргызстаном текста решения.
— А киргизские власти уже это решение получили?
— Я предполагаю, что да, но мне об этом не отчитываются. Меня, например, Комитет уведомил об этом решении в марте 2021 года. Соответственно, я думаю, что уведомление делается сразу обеим сторонам. А дальше... Есть секретариат Верховного комиссара ООН по правам человека, который контролирует исполнение этих решений. То есть, если они его не исполнят добровольно, будет некая переписка. Понятно, что нет каких-то там специальных международных судебных исполнителей, никто не будет под дулом пистолета заставлять какой-то суд пересмотреть дело конкретного человека.
Но с моей стороны будут постоянные обращения во все международные институции, с которыми Кыргызстан имеет отношения. Я сейчас проживаю в Латвии, поэтому это может быть Совет Европы и другие органы.
Это непростое дело, но я буду на международном уровне находить механизмы, чтобы принудить государство исполнить это решение. Тут вызов мне как профессиональному адвокату — будет интересно решать.
— То есть, вы не рассчитываете, что решение будет добровольно исполнено, учитывая, что из Конституции республики убран приоритет международного права над национальным законодательством? Дело Азимжана Аскарова ранее свидетельствовало о том, что Бишкек игнорирует решения Комитета ООН...
— Я хотел бы надеяться на то, что будет исполнено. Наверное, надо дать шанс государству добровольно исполнить это решение, поэтому немного подожду.
— Ваше имя связывают с семьей Бакиевых и пишут, что вы были другом Мaксима Бакиева. В 2007 году он даже передал вам акции компании «Мегаком». Так ли это? Вы по-прежнему приближены к этой семье? Поддерживаете ли вы с ними сейчас какие-то отношения?
— Вы сейчас вот воспроизвели...
— Один из фейков?
— Именно. Информацию, которая исходила от членов временного правительства и их приемников, которые потом пришли на их место. Это все глупости, которые не соответствуют действительности. Это сделано для того, чтобы очернить мое имя, ведь для них друг Бакиева равно враг народа. Я от своих друзей не отказываюсь. Но в их число не входят Бакиевы. Это однозначно. Да, я работал заместителем главы в Центральном агентстве по развитию инвестиций и инноваций с ноября 2009 года по апрель 2010 года, которым руководил Мaксим Бакиев. Но это были исключительно должностные отношения, как и с десятками, сотнями других сотрудников госаппарата. Никакой дружеской подоплеки они не имели. Соответственно, никакие акции «Мегакома» он мне никогда не передавал.
Вообще, я сам учредил компанию «Альфа Телеком» — владельца сотового оператора «Мегаком» — в 2009 году в сотрудничестве с казахскими инвесторами. И никаких Бакиевых там не было.
Ну и сейчас, конечно, я не имею никаких отношений с этой семьей. А стоимость украденных у меня киргизскими властями акций «Мегакома» как раз, в том числе, и подлежат возмещению мне по решению Комитета ООН.
— Алексей, вы сказали, что власти Кыргызстана вас не уведомляли о каких-либо обвинениях и приговорах в отношении вас. Значит, все это время вы не получали от них никаких писем, постановлений, так?
— Нет-нет. Не совсем так. Я получал от властей много писем, но они вообще не касались никаких приговоров, никаких обвинений. В том-то и дело. Если бы, например, я вообще от них ничего не получал, можно было бы сказать, что они просто дурачки. Хотя я им отправлял DHL-ом заказные письма, у меня есть все квитанции. Но они отупели и немножко не понимают, что там написано. Но я периодически получаю на свой адрес от той же Генпрокуратуры какие-то письма с запросами по гражданским делам, судебные решения, но не в отношении меня, а посторонние, которые никак не связаны с моим преследованием. С запросами по некоторым делам в качестве свидетеля.
Даже в 2019 году, если я не ошибаюсь, меня здесь, в Латвии, пригласили и допросили в качестве свидетеля по запросу киргизской прокуратуры по делу реконструкции ТЭЦ Бишкека (между Латвией и Кыргызстаном есть соглашение о помощи по гражданским и уголовным делам). Никакого намека на обвинение или претензии ко мне не было. Я ответил на все их вопросы, сообщил всю информацию, которой владел. И на этом все. Если бы меня осудили, наверное, они бы обратились к Латвии с запросом об экстрадиции, а мне бы присылали письма с требованиями срочно вернуться в Кыргызстан. Но было все не так, а вот как: «Уважаемый Алексей Александрович, окажите, пожалуйста, помощь следствию. Мы вас как свидетеля хотим спросить о том-то».
— А вас не приглашали как свидетеля в Кыргызстан приехать?
— Нет, меня никто не приглашал в Кыргызстан. Меня просто просили либо ответить письменно, либо уведомляли о каких-то гражданских спорах, либо латвийские правоохранительные органы задавали вопросы в рамках этого соглашения о правовой помощи.
— Уже после вашей эмиграции, через пару месяцев, тогдашний министр юстиции Аидa Салянова продлила вашу адвокатскую лицензию. Ваше имя до сих пор числится в госреестре адвокатов Кыргызстана?
— Ну, на 2014 год оно точно числилось в реестре, когда я оформлял все документы в Комитет ООН по правам человека. А после этого у них что-то произошло с этим реестром, как я понимаю, сейчас уже нет открытого доступа. Или по крайней мере я не знаю, как это проверить, поэтому не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, числюсь ли я в этом реестре. Но лицензия адвокатская у меня бессрочная, она у меня на руках. Она возобновлена в 2010 году абсолютно законно. Я действующий адвокат с 2002 года, но когда пошел на госслужбу, по закону приостановил, так как нельзя госслужащему являться действующим адвокатом.
А потом временное правительство своими декретами распустило все центральные органы — парламент, конституционный суд, в том числе и это агентство. Я перестал быть госслужащим, поэтому подал заявление на возобновление лицензии, и она была возобновлена. Потом, правда, они «одумались». Бедную Сaлянову обвинили. Хотя, наверное, это больше не меня касается — она стала для них неудобной персоной. А так как я в Киргизии являюсь таким публичным злодеем, для обвинения достаточно просто что-нибудь сделать для Елисеева. Ты уже автоматически сделал что-то плохое. Это вот так работает.
— А что вы думаете о нынешних киргизских властях, пришедших после очередной революции в октябре прошлого года? Считаете ли вы эту власть легитимной?
— Ну, с апреля 2010 цепочка легитимности разорвалась. После этого одно нелегитимное правительство «нанизывается» на другое. Но с другой стороны есть ситуации де-факто. И в том же международном праве, и в государственном устройстве. Де-факто эти люди обладают государственной властью в стране. Очередные. Они для меня единая банда, которая, сменяя друг друга, грызется межу собой. Они для меня стали ответчиком, должником, официальным субъектом права, который должен мне денег, который должен передо мной извиниться. Я не хочу их оценивать. Просто пусть исполняют то, что на них наложено международной институцией.
— В свое время вы работали в спецкомиссии по проекту «Кумтора». Что вы можете сказать о конфликте «Центерры» и правительства Кыргызстана вокруг «Кумтора» и инициированного новыми властями расследования коррупции при реализации проекта разработки рудника?
— Тут несколько моментов. Во-первых, это наиболее значимый экономический проект, бюджетообразующий, который приносит большую долю доходов и ВВП и в казну, экспортных доходов и т.д. То есть это очень важный проект для экономики.
Власть всегда прельщается возможностью использовать подобные расследования в политических целях.
С другой стороны сам по себе этот конфликт между правительством и «Центеррой» абсурден. Потому что по Соглашению о новых условиях по проекту «Кумтор», которые мы достигли в 2009 году, когда я работал в той комиссии, которую вы упомянули, «Центерра» должна была управляться самим Кыргызстаном. Ты не можешь иметь конфликт со своей компанией. Наверное, можно просто поменять менеджмент, если у тебя есть конфликт с нелояльным менеджментом, и конфликта не будет. Но они вместо того, чтобы пойти по такому пути, почему-то все время выделяют «Центерру», как отдельный субъект, с которым имеют конфликт, споры.
Что касается того, что сделали новые власти с рудником. Это как раз и есть настоящая коррупция. Они проводят коррупционное расследование, а сами на глазах у своего населения и всего мирового всего сообщества совершают самый настоящий акт коррупции. Эти люди физически захватили рудник. Это не государство, а какие-то несколько человек, которые заручились поддержкой высшего руководства Кыргызстана. Это временщики такие, которые пришли на несколько месяцев или лет, чтобы просто разворовать богатства страны и сколотить себе капиталы. Просто присвоить какой-то объем уже добытого или сейчас извлекаемого золота, какие-то финансовые ресурсы.
Это такие, знаете, уличные пацаны, которые пошли на то, что предыдущие власти не решались делать. А то, что в результате этого они угробят месторождение, их не интересует.
Оно просто в ближайшие годы перестанет существовать, потому что они не обладают достаточными знаниями и опытом, чтобы поддерживать в рабочем состоянии месторождение такого уровня. Но конкретно эти люди станут на несколько десятков или сотен миллионов долларов богаче.
— Алексей, немного о частном. Сейчас вы живете в Латвии. Какой у вас статус в этой стране?
— Я еще в феврале 2011 года получил политическое убежище, статус беженца в Латвии.
— То есть вы являетесь по-прежнему гражданином Кыргызстана?
— Да, конечно.
— А планируете ли вы вернуться в Кыргызстан или посетить страну? Есть ли такое желание или потребность? Если да, то при каких условиях?
— Потребности точно нет. Потому что все-таки за прошедшие 11 лет я наладил свою жизнь в Евросоюзе. У меня здесь есть свой консалтинговый, юридический бизнес. Я нашел свою новую нишу, связанную как раз с тем, что я сам прошел. У меня сейчас юридическая практика по оказанию адвокатских услуг по предоставлению убежища, снятия с розыска Интерпола. Иски-жалобы по нарушению прав человека в Комитет ООН — это моя практика, которая лучше в Европе, чем в Киргизии. То есть, в Киргизии с этим работать невозможно. Поэтому потребности никакой специальной нет.
В любом случае я сначала ставлю вопрос об исполнении решения Комитета по правам человека. Если оно будет исполнено в полном объеме, а это касается не только денежной компенсации, то я тогда подумаю. Это касается и других обязательств: они должны заявить, что все было обманом, что нет никакого преследования, все это выдумки. Думаю, что по времени это уж точно может произойти не сейчас.
Правила комментирования
comments powered by Disqus