Интервью с кинорежиссером, публицистом Эмилем Джумабаевым.

– Эмиль, буду близок к истине, если скажу, что мы – как страна, как нация – находимся на начальной стадии своего развития. Каким вы видите наше положение в исторической системе координат?

– При относительной простоте вопроса будет сложно сразу ответить. Придётся начать издалека. Кыргызы в середине 19-го века, к моменту вхождения в состав Российской империи, были народом кочевым по своей ментальности, системности бытия, по существу являлись средневековым народом. Мы вошли в состав России – северные кыргызы вошли добровольно, южные были завоёваны. И это объективная реальность. Южные кыргызы на тот момент были больше связаны с Кокандским ханством. В общем, худо-бедно мы вошли в состав России. Тем самым, мы вошли в фазу модерна, пусть даже и в колониальной форме. На том этапе Россия уже находилась в парадигме модерна, начиная с Петра I. Опять же, Россия была тогда периферийной империей, несмотря на свои размеры и военную мощь, и зависела от западных кредитов. Тем не менее, нахождение в составе России подключило нас к парадигме модерна. Однако в общей массе своей кыргызы продолжали оставаться кочевым патриархальным народом. И так было вплоть до революции 1917 года. После 1917 года, в составе уже Cоветского союза мы в полной мере вошли в модерн. Тогда мы получили всё, что могли получить за годы Cоветской власти. За этот период были созданы наука, кинематограф, литература, родилась кыргызская интеллигенция. После 1991 года начался откат от позиций модерна, и мы парадоксальным образом, при сохранении внешне модернистской инфраструктуры и, может, даже при появлении каких-то глобалистских признаков, постмодернистских моментов, по сути, опять превращаемся в архаичный народ. Но загвоздка вот в чём. До 1917 года у нас было полноценно кочевое бытие. Конечно, можно говорить, что это была отсталость, грязь, болезни. Но с духовной точки зрения, это был полноценный традиционный космос. Сейчас мы туда не возвращаемся, так как «кочевого рая» уже нет. Сегодня мы, как нация, оказались в положении люмпенов.

– Абсолютно согласен.

– Мы оказались в положении маргиналов больших городов, мегаполисов, ютящихся в фавелах, промышляющих воровством и разбоем. Получилось, что весь наш народ оказался в положении маргинала с архаическим сознанием, который оказался в постмодернистской реальности.

– Теперь мы пришли к исходному положению своей истории, когда придётся начинать всё заново – формировать науку, культуру, интеллигенцию и так далее. На мой взгляд, цивилизационный откат нашей страны и народа составляет лет так сто как минимум.

– Смотря с чем сравнивать. Допустим, будет неуместно сравнение с Западной Европой, так как это разные стартовые площадки. Нам надо сравнивать с тем, на что мы способны в идеале. В идеале, в годы Советской власти мы были способны и мы уже превратились, конечно, внутри СССР, в достаточно современное общество. Посмотрите, все эти двадцать три года независимости мы живём на советском наследии, на том, что пока ещё существуют советские люди.

– Совершенно верно.

– А значит мы уже достигали какого-то пика. И будет корректно сравнивать нас с этим пиком. Вот на это мы были способны. Сегодня откат. Я думаю, к тому уровню мы уже не вернёмся никогда! К сожалению! Нет тех объективных факторов, которые могли бы нас поставить на то место. Прежде всего, нет Советского Союза! Ведь многие наши соотечественники думают, что кыргызы добились всего сами. Но мы всего добились с помощью Советской власти и колоссальной помощи русского народа.

– Наши твердолобые националисты не могут этого понять.

– Да, но это их проблема. 

– Испанский философ Ортега-И-Гассет писал о восстании масс. У нас сегодня эта масса заполонила политику, искусство и все прочие сферы жизни!

– Да! Но тогда после феодально-сословного общества массы вдруг осознали, что они являются силой. Это был протест против элитарности. У нас же происходит не восстание масс, а восстание люмпенов. 

– Восстание люмпенов более катастрофично по последствиям.

– Так вот и результат – хаотизация и архаизация. Если восстание масс в понятии Ортеги-И-Гассета на первый взгляд парадоксально, но утверждает демократию в каких-то низовых вещах и позволяет вершить историю.

– У нас тоже народ осознал, что можно и манипулировать историей. 

– Скорее народ осознал, что наше государство – это карточный домик, просто дунь – и его не станет. Думаю, наш народ никогда не будет счастлив в слабом государстве. И вот здесь можно сказать в пику нашим националистам. Кыргызы, как кочевой восточный азиатский народ, ценили сильную государственную власть. Пускай даже она в чём-то зажимала, но дивидендов было больше. Сильное государство обеспечивало стабильность для развития общества. Нация развивается при сильном государстве. Сейчас государство фактически виртуально.

– Как вы полагаете, что является причиной отсутствия прогресса в нашем обществе: люмпенизированная политэлита, изначально не способная к управлению, люди, не обременённые культурой и не способные к самоорганизации и пр.?

– Тут несколько факторов. Скажу одну вещь, которая очень понравится нашим «патриотам», которые вообще ничего не знают, – мы на самом деле очень древний народ.  Но «патриоты» не понимают, что древний народ – это не есть само по себе достоинство. Это всего лишь физический, биологический показатель. Представьте, вот если человеку восемьдесят лет, но при этом он просто глупый – и что с того? Так лучше пусть мужчине будет 30 лет, но при этом он что-то делает! Если исходить из гумилевской теории этногенеза, то пассионарности у нас практически не осталось. Пассионарности хватает только на биологическое существование. К моменту вхождения в состав России мы были в глубоком гомеостазе, и нас спасло от физического вымирания нахождение в составе России. Российская Империя дала ограду от внешних врагов. Это один момент. Второе, качество элиты зависит от культуры в обществе. Разумеется, у любого народа есть своя традиционная культура. Но у нас очень мало современной модернистской культуры. К 80-м годам, в советское время эта культура появилась, но слой был очень тонким. Этой культуре ещё бы лет тридцать, чтобы она окрепла и пустила корни в обществе. В 90-е годы она смылась. Здесь есть и психологический момент. Образованные люди, в том числе интеллигенция, как правило, не шли во власть.

– Но здесь вопрос самовыживания! Либо правила игры в политике определяют люмпены, как сейчас это происходит – «любая кухарка может управлять государством», либо правила должна устанавливать интеллигенция.

– Вот именно на тот момент у нашей интеллигенции не хватило осознания этого фактора. Кыргызская интеллигенция жила в тепличных условиях, играла в диссидентство, а все государственные проблемы решало советское руководство. То есть интеллигенцию я тоже не обеляю. Так вот, во власть пошли люди, скажу прямо, социально неполноценные. Для них приход во власть – это изживание комплекса неполноценности. В советское время они не могли пробиться. Поэтому они роптали, что их не пускали коммунисты или русские. Но ничего подобного! Ложь! Их не пускала собственная безграмотность, необразованность и нецивилизованность. Но вот ворота распахнулись! И эти орды номадов хлынули во власть. И вот они-то и определили первоначальный фундамент нашего молодого государства и стали так называемой элитой.

– Это не элита. Они лишь выполняют её функции. Я уже не говорю о прочих составляющих, таких как духовность, компетентность.

– Да, назовём их просто властной прослойкой. Вот ещё один ответ. И последнее. За прошедшие двадцать с лишним лет со стороны государства, власти в её высших эшелонах не было никакой сознательной работы по взращиванию новой элиты. Вместо этого выплывали традиционные архаические вещи – трайбализм, регионализм. Это уже говорит о том, что народ глубоко архаичный. Потом к этому добавилось знание-незнание кыргызского языка. Совершенно ложный критерий! Из-за этого мы тормозим и деградируем! 

– Когда я говорю об этом, причём очень политкорректно, то меня начинают воспринимать как врага народа, проявляя при этом зоологическую агрессию.

– Вы не одиноки. Нас всех выставляют врагами, оплёвывают. Они вешают ярлыки, угрожают, а по сути возразить не могут. Представьте, Рим пал! Интеллигенция сразу не исчезла. И вот последние римляне бродят по родному городу, который уже находится под властью каких-то германцев в шкурах с дубинами, а Колизей зарос бурьяном. Конечно, они исчезли, но кому-то из германцев, наиболее чутким, успели что-то передать. И вот тогда началось высокое средневековье. Я на это надеюсь. Они не понимают, насколько выпали из исторического контекста. Такие люди уже проиграли, но они этого не понимают. Когда я предлагаю таким людям конструктивную полемику без эмоций, то здесь им не хватаем ни ума, ни патриотизма. Меня поражает, что они узурпировали понятие патриотизма.

– Здесь понятно, что в силу отсутствия интеллекта патриотизм трактуется ими примитивно и в весьма узком смысле этого слова…

– Знаете, если больному человеку скажут, что завтра он может идти заниматься активно спортом, то ведь это ложь. Наше общество надо лечить! Поэтому некоторые вещи звучат пессимистично, но на самом деле, это реализм. И продолжая свою аналогию, скажу, больному для начала требуется карантин. Наша государственная система насквозь прогнила. Полагаю, для нас спасением может стать развитие гражданского общества. Я не имею в виду либеральную доктрину, сеть НПО и т.д. Гражданское общество – это мы, простые граждане.

– Сегодня нашему обществу преподносится государственная идеология в виде какой-то мифологемы. Как вы думаете, насколько релевантна такая идеология современному темпу жизни?

– Дело в том, что эпос «Манас» является неким туранским Откровением. Но оно было дано тому кочевому обществу, которого больше нет. Для того чтобы эпос «Манас» стал основой нашей идеологии, нам нужно вернуться в десятый век. Хотя, такими темпами, как сейчас, мы, может, скоро и вернёмся в десятый век (смеётся). Государственной и национальной идеологией должно быть евразийство.

– Ну а как же гражданская идентичность?

– Нам необходимо строить политическую нацию, то есть мы должны быть «гражданами Кыргызстана». Мы про себя и так знаем, кто мы – кыргызы, русские, узбеки, дунгане и так далее.

– Так вот теперь представьте, какой уровень развития у нашего руководства, если оно не в состоянии понять, что на дворе уже 21 век!

– Эпос «Манас» не может быть основой госидеологии. Он может служить в качестве неиссякаемого источника для нашего искусства. Очень интересен эпос и в научном отношении, для изучении менталитета и этногенеза нашего народа. Кыргызы – это евразийский народ.

– Эмиль, в каком состоянии сегодня находится отечественный кинематограф?

– Наш кинематограф возник, развивался и достиг некоторых высот при Советском Союзе, то есть тогда, когда мы находились в парадигме модерна и были современным обществом. После 1991 года возникла так называемая вторая волна кыргызского кино. Но люди, которые тогда дебютировали, сформировались в советское время. Просто по тем или иным причинам им не давали снимать – из-за отсутствия образования и так далее. Теперь же они сделали то, что в советское время не приветствовалось, они заработали себе имя на этнографии. Но ведь любое событие должно быть связано и с глобальными вещами. Ну представьте, распался СССР, интерес к нам стали проявлять с точки зрения декоративных вещей, народно-прикладного искусства.

– Это примитивный, по сути, интерес.

– Да. Мне бы тоже, например, было интересно, если бы в джунглях Амазонии нашли новое племя. То есть один раз посмотреть можно. Так вот наши режиссёры в подавляющем большинстве, я не хочу охаивать всех, выехали на этом, получили на Западе свои «пряники», и всё на этом закончилось. Дальше-то внутреннего развития нет. Таким образом, к 2005 году наше кино было в состоянии штиля: ни назад, ни вперёд. Тут надо смотреть в общих чертах. В связи с деградаций общества, ухода советских людей пришли новые люди. Мы-то с вами знаем, о ком идёт речь. Это люди, скажем мягко, более архаично настроенные. Вот они и начали снимать «уличное» кино.

– Согласен. Намедни смотрел один фильм отечественного производства. Не в обиду будет сказано, но сюжет тривиальный, актёры, как вы говорите, люмпены. В целом убогая картина. Лучше бы вообще не позорили страну такими фильмами. Кстати, режиссёр, насколько я знаю, считается очень известной персоной. Не стану называть его имя. Переформулирую немного вашу фразу: «Искусство деградирует под натиском мырков». 

– Да. Таким образом, на местечковом уровне мы имеем достаточно бурно развивающееся кино. Я имею в виду кино просто как факт, а не качество. Но кино как явление искусства у нас находится в состоянии комы. Думаю, чтобы оно развивалось, требуется идеология – не государственная, нет. Нам необходимо прийти к новым идеологическим ориентирам. Отсюда возникнут и эстетические. Вот в этом, на мой взгляд, причина кризиса нашего кинематографа. Надо снимать современное кино. Я не имею в виду современную атрибутику, «уличное» кино изобилует ею, а говорю о современном отношении к миру. 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram