Общие интересы России и Китая в Афганистане

Общие интересы России и Китая в Афганистане и сопредельных странах Центральной и Южной Азии состоят в следующем.

1. Нейтральность Афганистана и отсутствие на его территории иностранных войск.

В свете растущего противостояния США с КНР и Россией как для Москвы, так и Пекина присутствие американских войск в Афганистане может создавать вызовы безопасности. Ранее эти угрозы в существенной мере компенсировались тем, что присутствие иностранных войск нейтрализовало определенные компоненты террористической угрозы для России и Китая. Этим определялось их сотрудничество с Вашингтоном в сфере борьбы с международным терроризмом.

После терактов 11 сентября 2001 г. Россия выразила однозначную поддержку операции США «Несокрушимая свобода», а затем и операции Международных сил содействия безопасности (МССБ) в Афганистане, (в частности, по линии ООН), поскольку систематически испытывала трудности на афганском направлении, прежде всего на таджикско-афганской границе.

Потенциальная угроза дестабилизации всей Центральной Азии возникла в августе 1999 г. в Кыргызстане в результате действий с территории Афганистана Исламского движения Узбекистана (ИДУ). В боевых действиях участвовали российская армия и армии других государств — членов Договора о коллективной безопасности СНГ (позднее трансформирован в ОДКБ). 16 февраля 1999 г. ИДУ организовало масштабную серию терактов в Ташкенте. Во всех случаях движение пользовалась поддержкой Аль-Каидыи благожелательным отношением Талибана.

Моджахеды из Афганистана на протяжении 1990-х гг. также активно участвовали в конфликтах на постсоветском пространстве (от Карабаха до Чечни и Дагестана), в которые были вовлечены народы, имеющие исламскую идентичность. Наибольшую угрозу для России в тот момент представляли тесные связи Аль-Каиды (с афганской территории) и поддерживавшего ее Талибана с террористическим подпольем на российском Северном Кавказе.

В частности, один из эмиссаров Аль-Каиды Амир ибн аль-Хаттаб создал альянс с ключевым чеченским полевым командиром Шамилем Басаевым, проходившим в середине 1990-х гг. подготовку в лагерях в Афганистане. Вместе они претендовали на захват власти на территории всего Северного Кавказа. Амир ибн аль-Хаттаб при организационной и финансовой поддержке Аль-Каиды, оказывавшейся с афганской территории при поддержке Талибана, создал целую сеть школ на российском Северном Кавказе, в которых обучал подрывному делу будущих террористов.

Впоследствии выпускники школ Хаттаба организовали целую серию терактов на территории других регионов России. Также Хаттаб и Басаев в период с 7 августа 1999 г. по 28 сентября 1999 г. организовали вторжение в соседний с Чечней регион России — Дагестан, после чего началась Вторая чеченская война (26 августа 1999 г. — 16 апреля 2009 г.).

На этом фоне руководство России рассчитывало, что присутствие войск США поможет стабилизировать ситуацию в Афганистане и Центральной Азии, а также полагало, что участие России в международной антитеррористической коалиции поможет избавиться от террористической угрозы на Северном Кавказе. Сходными соображениями руководствовалась и КНР, принимая во внимание фактор обеспечения безопасности Синьцзяна, сопредельных стран Центральной Азии и всего региона ШОС, а также борьбы с международным терроризмом в целом.

Сегодня Россия и Китай заинтересованы в том, чтобы поддерживать безопасность в регионе собственными силами и с привлечением региональных держав. Вывод американских войск из Афганистана создает для этого благоприятную внешнюю ситуацию, хотя и создает определенные риски.

2. Безопасность Центральной Азии.

Три центральноазиатские страны — Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан — являются членами Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Как союзник по ОДКБ Россия гарантирует их безопасность, а также имеет на их территории военные базы (базу №201 в Таджикистане и авиабазу Кант в Кыргызстане) и разнообразные военные объекты. Возможное вторжение международных террористических групп с территории Афганистана рассматривается в ОДКБ как серьезная потенциальная угроза, в связи с чем важнейшими направлениями деятельности организации на центральноазиатском направлении являются проведение учений, направленных на возможное отражение вторжения боевиков через границы с Афганистаном, а также борьба со связанными угрозами: нелегальной миграцией, религиозным экстремизмом, наркотрафиком.

КНР во многом разделяет эти интересы. Пекин формально не связан обязательствами по обеспечению безопасности стран Центральной Азии, хотя сейчас развивается формат военного сотрудничества по линии КНР — Пакистан — Таджикистан — Афганистан. Однако все центральноазиатские страны кроме Туркменистана являются членами ШОС и активно развивают сотрудничество в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и религиозным экстремизмом в этом формате.

3. Борьба с террористическими угрозами трансграничного характера.

Россия заинтересована в борьбе с возможными террористическими угрозами трансграничного характера, как по оси Афганистан — Центральная Азия — Россия, так и по оси Ближний Восток — Афганистан — Россия. Существует угроза возвращения боевиков с Ближнего Востока и Афганистана через Центральную Азию в Россию. Для КНР актуально просачивание боевиков в Синьцзян по тем же потенциальным коридорам.

4. Обеспечение стабильного экономического развития Центральной Азии для нейтрализации нетрадиционных угроз безопасности.

Два центральноазиатских государства — Казахстан и Кыргызстан — являются членами Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Поскольку границы государств- членов открыты, любая дестабилизация в центральноазиатских странах, вызванная обострением ситуации в Афганистане, может спровоцировать приток беженцев и создать другие серьезные проблемы для России.

Китай заинтересован в стабильном развитии стран Центральной Азии, экономически, культурно и исторически тесно связанных с Синьцзян-Уйгурским автономным районом (СУАР). Особенно это проявляется в контексте реализации Инициативы пояса и пути, программ ее сопряжения с ЕАЭС и национальными программами развития (например, в Казахстане).

5. Миграционные потоки и межчеловеческие связи.

Не только страны ЕАЭС, но и другие государства Центральной Азии, прежде всего Таджикистан и Узбекистан, связывают с Россией существенные миграционные потоки. Дестабилизация в Афганистане, деятельность различных террористических организаций в северной части Афганистана, а также вербовка и радикализация центральноазиатских трудовых мигрантов в России могут привести к серьезному ухудшению ситуации в области безопасности на территории РФ.

Между тем, в силу серьезного влияния коронакризиса на экономику стран Центральной Азии ввиду временного падения цен на нефть и природный газ на мировых рынках и резкого уменьшения перечислений трудовых мигрантов из России в регионе растет кризисный потенциал. Импульс нестабильности из Афганистана может оказаться триггером, который по «эффекту домино» запустит серию негативных процессов, в том числе в сфере миграции, которые могут затронуть территорию России и даже усилить кризисные тенденции на границах Союзного государства и ЕС.

Миграционные потоки между КНР и Центральной Азией не столь интенсивны, однако межчеловеческие контакты между жителями СУАР и народами Центральной Азии достаточно активны. На территории стран Центральной Азии живет много уйгуров, а в СУАР много представителей центральноазиатских народов — прежде всего, казахов и киргизов. Поэтому негативные тенденции, связанные с Афганистаном, могут повлиять и на эту систему связей.

В рамках ШОС и других региональных форумов Китай (в силу экономической мощи и военного потенциала) и Россия (в силу военно-технологической мощи и серьезного потенциала «мягкой силы» в Центральной Азии) выступают в качестве несомненных лидеров региона вокруг Афганистана. Поэтому они естественным образом заинтересованы как в координации позиций региональных игроков, так и в том, чтобы их собственные интересы не столкнулись в Афганистане.

Общая характеристика сложившейся вокруг Афганистана геополитической ситуации и интересы региональных держав

Ситуация в Афганистане и вокруг него сложна и характеризуется многочисленными разнонаправленными тенденциями.

США потерпели поражение в попытке создать в Афганистане современное государство по либеральному западному образцу, как следствие соответствующая политика на Ближнем Востоке, в Центральной и Южной Азии в ближайшее время будет ограничена. Вывод войск США нанес ущерб влиянию и престижу Америки в мире, прежде всего в Азии и Евразии, что заставило ряд союзников США и стран, ориентирующихся на Вашингтон, задуматься о том, что подобная ситуация может повториться. В связи с этим они будут искать возможность «подстраховаться», в том числе выстраивая более доверительные отношения с Россией и Китаем.

В публичном дискурсе влиятельных СМИ европейских союзников США (даже таких близких, как Великобритания) присутствует активная критика Вашингтона и относительно организации вывода войск, а значит наблюдаются центробежные тенденции в созданной ранее коалиции западных стран по поводу Афганистана.

В США усиливается внутриполитический конфликт — противники администрации Байдена используют аргументы, связанные с Афганистаном, для дискредитации президента. В риторике американской администрации усиливается изоляционистский элемент, появившийся даже у президента Байдена, выступавшего ранее с противоположных позиций, что может серьезно сказаться в будущем на американской политике, по крайней мере в той части Евразии, которая граничит с Афганистаном. В американском обществе возникают элементы, похожие на «вьетнамский синдром», что также может серьезно ограничить возможности американской политики в связанной с Афганистаном части Евразии.

Для сопредельных с Афганистаном стран — России, Китая, Ирана, Пакистана, Индии, стран Центральной Азии и Турции — встал целый ряд серьезных вопросов о перспективах развития ситуации в Афганистане, в том существенных угрозах региональной безопасности: международный терроризм, наркотрафик, организованная преступность, поддержка экстремистских и сепаратистских движений с территории Афганистана, воодушевление радикальных исламистов в сопредельных странах с победой Талибана. Возникает также объективная необходимость координации позиций указанных выше стран во избежание столкновений, в частности в случае поддержки тех или иных враждующих этнических и политических групп в Афганистане.

Иран заинтересован в поддержке хазарейцев и других шиитских групп, проживающих в центре и на западе Афганистана; в частности, им создано военное хазарейское движение «Фатимиюн», участвующее в настоящее время в конфликте в Сирии.

Арабские страны Персидского залива из-за конфликта с Ираном, напротив, имеют интерес к поддержанию суннитских и антишиитских групп в Афганистане и сопредельных странах (Пакистан, Центральная Азия); некоторые из действий антишиитски настроенных групп внутри Талибана, а также теракты против шиитов, организуемые такими радикальными организациями, как ИГ.

Пакистан, на территории которого проживает многочисленная пуштунская община, исторически связан с пуштунскими политическими движениями, заинтересованными в подавлении политической активности национальных меньшинств севера Афганистана.

Индия не заинтересована в усилении Пакистана на афганском направлении и готова поддержать любое правительство и политическую силу, которая будет проводить независимую политику от Исламабада (прежде всего, речь идет о национальных меньшинствах, например таджиках). Нью-Дели также будет поддерживать пуштунские политические движения в самом Пакистане, добивающиеся либо большей автономии, либо независимости.

Ключевое меньшинство севера Афганистана — таджики — тесно связаны с соседним Таджикистаном, членом ОДКБ, имеющим гарантии безопасности от России. Другое ключевое меньшинство Севера — узбеки — в лице их многолетнего лидера маршала Дустума исторически периодически обращается к помощи Узбекистана, Турции и России (через таджиков).

Россия заинтересована в безопасности Центральной Азии, в ликвидации очагов международного терроризма, а также в предупреждении миграционного кризиса, первые признаки которого уже можно наблюдать на границах Союзного государства с Польшей и Литвой. В случае усиления миграции из Афганистана кризис может стать полномасштабным.

Турция уже сталкивается с миграционным потоком из Афганистана, вторым после сирийского, в том числе, потому что Иран пропускает афганских беженцев в Турцию через свою территорию. Анкара пытается наладить отношения с талибами и обсуждает варианты управления кабульским международным аэропортом, однако при этом не прекращает и контакты с протурецки и антиталибски (антипуштунски) настроенным узбекским меньшинством.

Россия и страны Центральной Азии, Иран и Турция (а через них и балканские и европейские страны), а также Пакистан находятся на трех маршрутах наркотрафика из Афганистана (северный, ирано-балканский и южный), который не только способствует развитию организованной преступности, но и финансирует деятельность экстремистских и террористических групп.

Китай не имеет в Афганистане близких с историко-культурной очки зрения этнических групп. Однако в рамках Инициативы пояса и пути КНР заинтересована в инвестициях в страну и в безопасности сопредельных стран. Безопасность стран Центральной Азии — ключевое условие для борьбы с экстремизмом в Синьцзяне. Помимо этого, интересы Китая могут столкнуться с интересами Индии в Афганистане. Как и Россия, Китай заинтересован в уменьшении влияния США в регионе, в том числе в рамках проекта Индо-тихоокеанского региона, и не заинтересован в развитии сотрудничества США и центральноазиатских стран.

Что касается самих центральноазиатских стран, они заинтересованы, прежде всего, в нераспространении угроз из Афганистана на их территорию. Узбекистан и Туркменистан готовы к компромиссам с талибами. Таджикистан же вынужден по ряду причин формулировать жесткую политику по отношению к ним. Страны Центральной Азии заинтересованы в сохранении своего сотрудничества как с Китаем и Россией, причем этот курс будет усиливаться, так и с США, предоставлявшими им экономическую и военную помощь в период пребывания в Афганистане. Наконец, у них есть свои исторические и этнические связи, например, у Таджикистана с афганскими таджиками, у Узбекистана с узбеками, у Туркменистана с туркменами, и т.п.

Сценарии развития ситуации внутри Афганистана

На данный момент прогнозирование развития ситуации в Афганистане затруднено ввиду множественности оказывающих на нее влияние факторов. Что касается внутриполитической обстановки, существуют два высоковероятных сценария, которые можно условно назвать «сильные талибы» и «слабые талибы». При этом оба сценария могут иметь как позитивные, так и негативные последствия для России, КНР, других региональных держав и всего мирового сообщества.

Сценарий 1 «Сильные талибы». Этот сценарий представляется сейчас большинству российских экспертов несколько более вероятным, чем альтернативный. В соответствии с ним, представители движения «Талибан» создадут относительно эффективную систему управления, справятся с кризисом в стране, сохранят единство и смогут подавить оппозицию.

Вариант А (хороший). Побеждает умеренное крыло Талибана, которое соблюдает ключевые договоренности с внешними игроками: создание инклюзивного правительства, изгнание из страны международных террористов, отсутствие агрессии по отношению к соседям, прежде всего, странам Центральной Азии.

Вариант Б (плохой). Побеждает радикальное крыло Талибана, начинается внешняя экспансия, прежде всего, в сторону Центральной Азии, активно поддерживаются религиозно-экстремистские и террористические группы по всему миру.

Сценарий 2 «Слабые талибы». В соответствии с альтернативным сценарием, талибам не удастся создать эффективную систему управления, они не справятся с кризисом в стране, произойдет внутренний раскол, хотя, возможно, и при наличии формального единства, в стране сохранится сильное недовольство. С прикладной точки зрения развитие этого сценария опасно с учетом того, что существенную роль в экономике Афганистана играла помощь от западных доноров и международных организаций. В условиях серьезных обвинений в нарушении прав человека она может быть в существенной мере отозвана, и вероятность начала серьезного экономического кризиса в стране повысится, а с ней и возможность конфликта внутри движения (между более умеренными и более радикальными группами) по поводу раздела ресурсов.

Сопротивление Талибану среди национальных меньшинств также нарастает. Главную роль в нем играет Панджшерское ущелье, где находятся два ключевых на данный момент представителя таджиков (А. Масуд-младший, унаследовавший от отца влияние и авторитет в ущелье, а также вице-президент А. Салех, объявивший себя и.о. президента в отсутствии свергнутого президента А. Гани).

Вариант А (хороший). В стране не происходит столкновения внешних игроков, то есть идет война внутриафганских сил без внешней поддержки. Конфликт носит внутристрановой характер, без вовлечения региональных и глобальных сил. В этой ситуации удается легко локализовать вызовы пограничной безопасности (хотя ситуация в самом Афганистане сложится очень плохая). При этом могут возникнуть анклавы, контролируемые международными террористическими структурами, но их могут уравновешивать анклавы, контролируемые более благоприятными для России и других региональных игроков силами (такая ситуация была в 1990-е гг.).

Вариант Б (плохой) предполагает активное участие во внутриафганском конфликте внешних игроков (прокси-война) по образцу конфликтов в Сирии или Ливии. При этом может происходить не просто закрепление особо опасных террористических групп (запрещенный в России ИГИЛ-Хорасан и др.) на территории Афганистана, но и создается потенциал для вторжения вооруженных групп международных террористов в сопредельные страны, в том числе в Центральную Азию.

Следует отметить, что в такой ситуации потенциальное сближение двух наиболее сильных в военном отношении государств — соседей Афганистана и выработка ими согласованной позиции сами по себе являются мощнейшим фактором, который может направить ситуацию в Афганистане и вокруг него в позитивном направлении. Также важным является то, что Россия имеет хорошие отношения со всеми соседями Афганистана, а Китай — с подавляющим большинством из них. Поэтому Москва и Пекин могут помочь другим региональным государствам согласовать их интересы.

Сценарии развития геополитической ситуации вокруг Афганистана и угрозы безопасности сопредельных стран

В соответствии с наиболее позитивным сценарием ситуация в Афганистане не будет угрожать его соседям, а талибы сумеют сформировать стабильное инклюзивное правительство. Другой, также позитивный для соседей, но негативный для самого Афганистана сценарий предполагает распад страны с локализацией насилия внутри нее.

Неблагоприятных для соседей Афганистана сценария два. Это сильные талибы, во главе с радикальными группами, которые будут осуществлять внешнюю экспансию в Центральной Азии — Таджикистане, Кыргызстане и Туркменистане. В этом случае они могут воспользоваться поддержкой радикальных исламистских групп по всему исламскому миру. Геополитические аспекты этого сценария в литературе пока не проработаны, но обсуждаются рядом российских специалистов в социальных сетях (Телеграмм и Фейсбук). В частности, известный российский востоковед А. Князев отмечает в этих обсуждениях, что такая политика Талибана могла бы быть выгодна США, так как она ослабит их основных противников — КНР, Россию и Иран.

Второй неблагоприятный вариант развития событий — слабые талибы и гражданская война, при которой может повториться ситуация 1990-х гг., связанная с фактическим распадом Афганистана. Данный сценарий может породить «эффект домино» для стран Центральной Азии, имеющих «хрупкую» государственность. Достаточно легко представить, например, как приграничные столкновения, связанные с разделом доходов от контрабанды наркотиков по северному маршруту между различными вооруженными группами, перерастают в крупномасштабную дестабилизацию приграничных с Афганистаном территорий Таджикистана и Туркменистана.

Напомним, что в случае Кыргызстана, непосредственно не граничащего с Афганистаном, уже имел место подобный прецедент во время «Баткенской войны» 1999 г. (причем, ряд экспертов полагали, что запрещенная в России ИДУ не только пыталась «пробиться» в Узбекистан, но и решала вопрос с закреплением своего влияния на ключевом маршруте транспортировки наркотиков по северному пути, который проходит через Южный Кыргызстан). В случае дальнейшей дестабилизции Афганистана может усилиться проникновение на территорию страны ИГ, а также произойти активизация деятельности Аль-Каиды.

При таком сценарии развития событий существует угроза распада Талибана, радикализации части его бывших отрядов, усиления роли Афганистана в качестве убежища для террористических и экстремистских организаций из стран Центральной Азии и КНР. Эти группы смогут вести с его территории подрывные действия в Центральной Азии, а оттуда — в России и КНР.

Традиционная угроза, связанная с гражданской войной, которая уже начала реализовываться в ситуации вокруг Панджшерского ущелья — это этнический конфликт между пуштунами (Талибан — преимущественно пуштунское движение) и таджиками Афганистана. Жесткая позиция непризнания талибов, уже сформулированная правительством Таджикистана, говорит о том, что эта страна может оказаться также втянутой в конфликт.

Далее в этот конфликт могут легко оказаться втянутыми Пакистан и Индия. Вице-президент Афганистана А. Салех и экс-президент А. Гани выдвинули достаточно однозначные обвинения в падении правительства Гани в адрес Пакистана, что нашло активную поддержку в Индии. Пока конфликт затрагивает лишь афганских таджиков, однако если талибы начнут традиционную для 1990-х гг. политику преследования хазарейцев и других шиитов, то в конфликт автоматически втянется Иран.

В случае, если в Афганистан перебросят хазарейское ополчение Фатимиюн, воюющее в Сирии, то вместе с таджиками, а также представителями других, пока более слабых групп национальных меньшинств (например, узбеков Дустума) они могут составить серьезную военно-политическую альтернативу талибам. США пока отказались поддержать афганских таджиков, однако в случае усиления разногласий американцев с талибами, они могут это сделать, например, в рамках политики по установлению партнерства с Индией в ИТР.

Одна из новых опасностей для Афганистана — это перенос на его территорию ближневосточного конфликта между Ираном и рядом арабских стран (прежде всего, Саудовской Аравией), часто принимающего форму шиитско-суннитского конфликта. Проникновение ИГ в Афганистан и Пакистан является одним из проявлений этой тенденции в настоящее время, как и теракты против шиитов на территориях этих стран. Существует точка зрения, что не только ИГ, но и ряд связанных с другими суннитскими группами боевиков из Центральной Азии и других стран активно мигрируют с Ближнего Востока в Афганистан. Наконец, иранские стражи исламской революции активно используют Фатимиюн в конфликте в Сирии.

В случае укрепления этой тенденции конфликт в Афганистане может развиваться во взаимосвязи с кризисами на Большом Ближнем Востоке (как в 1990-е гг.). В этом случае Афганистан, а затем Пакистан и Центральная Азия могут превратиться в еще один театр суннитско-шиитского и саудовско-иранского противостояния, уже включающего в себя Йемен, Сирию, Ирак, Ливан и Бахрейн. В этом случае в Афганистане сложатся два параллельных конфликта: противостояние этнических меньшинств севера и пуштунов юга, а также противостояние суннитов и шиитов-хазарейцев. В этом случае конфликт станет структурно сверхсложным (как нынешние конфликты в Сирии или Ливии) за счет формирования враждебных коалиций региональных держав. В него могут косвенно оказаться втянуты помимо своей воли Россия и Китай. Соответственно, важнейший интерес Москвы и Пекина — такого сценария избежать.

Динамика развития террористической угрозы из Афганистана

Развитие террористической угрозы из Афганистана будет тесно связано с описанными выше сценариями. Если события будут развиваться по неблагоприятным сценариям, то угроза будет усиливаться, если по благоприятным — ослабевать. В настоящее время есть три различных уровня террористической угрозы, исходящей с территории Афганистана:

1. Значительная непосредственная угроза. Существует вероятность прямого вторжения международных террористических группировок из Афганистана на территорию пограничных государств. Следует отметить, что существование этих террористических группировок обусловлено не внутриафганскими факторами — из-за многолетней нестабильности Афганистан стал местом притяжения соответствующих групп из соседних стран. Тем не менее вторжение террористов с территории Афганистана может вызвать коллапс ряда соседних государств и потребовать вмешательства региональных сил для предотвращения такого исхода, как во время «Баткенских событий».
2. Умеренная непосредственная угроза. Существует возможность того, что международные террористические группировки из Афганистана вторгнутся на территорию других государств, особенно Узбекистана, Казахстана, Ирана и Пакистана. Однако сильные вооруженные силы этих государств смогут защитить их границы.
3. Опосредованная угроза. Афганистан является прибежищем для террористических группировок из многих государств, в том числе расположенных в Евразии. Это затрагивает интересы безопасности, а также геополитические, нормативно-правовые и экономические интересы многих стран, в том числе России, Китая и даже государств Европейского союза.

В случае если ситуация будет развиваться по благоприятному сценарию, то в ближайшие годы такая структура угроз из Афганистана будет сохраняться и в долгосрочной перспективе начнет уменьшаться. Если же возобладает неблагоприятный сценарий, то для некоторых стран значительная непосредственная угроза превратится в катастрофическую, что потребует серьезной мобилизации всех усилий. Для других стран умеренная непосредственная угроза превратится в серьезную, а опосредованная — в непосредственную.

Рекомендации по возможным совместным действиям России и Китая

В условиях общих угроз для их нейтрализации требуется тесная координация позиций России и Китая. Совместная позиция могла бы включать следующие пункты.

• Координация позиций по отношению к талибам и подключение к ней других стран — соседей Афганистана. Общие требования могли бы включать в себя изгнание из страны международных террористических группировок, поддержание мира и стабильности на границах Афганистана, создание инклюзивного правительства, соблюдение базовых прав человека и эффективное управление страной.
• Совместное осуществление посредничества между конфликтующими группами (например, пуштунами и таджиками) внутри Афганистана, а также между различными государствами в интересах сохранения мира в стране.
• Совместная координация деятельности региональных держав, имеющих интересы в Афганистане, — как членов ШОС, так и других. Это тем более актуально с учетом того, что Афганистан — страна-наблюдатель в ШОС. Эти вопросы могут быть затронуты уже на предстоящем саммите ШОС в Душанбе. Координация позиций региональных держав необходима и в других региональных форматах (СВМДА и т.п.).
• С учетом обострения целого ряда нетрадиционных угроз безопасности, исходящих с территории Афганистана, (терроризм, религиозный экстремизм, организованная преступность) необходимо усиление военного сотрудничества и взаимодействия спецслужб России и Китая в разных форматах (совместные учения, обмен информацией по экстремистам и террористам) на двусторонней и многосторонней основе, в частности в рамках ШОС и ее Региональной антитеррористической структуры.
• Актуальным представляется совместное оказание гуманитарной помощи Афганистану как на двустороннем уровне, так и на уровне международных организаций, что может оказаться необходимым уже зимой 2021–2022 гг. в связи с усиливающимся в стране экономическим кризисом.
• Усиление дипломатического и экспертного диалога с теми странами, которые не относятся непосредственно к соседям Афганистана, но могут пострадать от негативных тенденций в нем. К ним можно отнести страны ЕС (угрозы неконтролируемой миграции, наркотрафика, терроризма с территории Афганистана). Страны ЕС также имеют большой интерес к развитию коннективности со странами Азии и Центральной Евразии по линии сопряжения с ИПП и предупреждению негативного влияния на эти процессы событий в Афганистане и сопредельных странах Центральной Азии. Страны ЕС, Япония, Южная Корея, Австралия также были крупными гуманитарными донорами Афганистана и сопредельных стран Центральной Азии.
• Усиление экспертного сотрудничества между Россией и Китаем по центральноазиатской тематике, для чего можно использовать как существующие форматы (РСМД, Валдайский клуб, академический диалог), так и формировать новые, более специализированные.
• Усиление координации экономической помощи и помощи в сфере безопасности Афганистану и сопредельным странам Центральной Азии. Для этого есть много механизмов в рамках ЕАЭС, Инициативы пояса и пути, ШОС и других двусторонних и многосторонних форматов взаимодействия. Для России это форматы ОДКБ, СНГ, «5+1»; для Китая — формат консультаций по безопасности Китай — Пакистан — Таджикистан — Афганистан и другие.

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram