«Почему казахи противятся модернизации?» - под таким заголовком наше издание недавно опубликовало интервью с политиком, экономистом, общественным деятелем Петром Своиком, который рассуждал о том, что мешает Казахстану встроиться в модернизационные процессы и почему пренебрежение прошлым тормозит движение в будущее. Учитывая интерес читателей к данной теме, мы решили продолжить ее с политологом, автором биографической энциклопедии «Кто есть кто в Казахстане» Данияром Ашимбаевым.
Нет пинка для рывка
- Данияр Рахманович, на ваш взгляд, каково самое важное условие для осуществления модернизации?
- Модернизация – понятие достаточно лукавое. Она предполагает соответствие неким современным стандартам, что позволит обеспечить рывок в будущее. При этом создание более удобных стартовых условий для такого рывка очень часто сопровождается очернением предыдущего периода, о чем и говорил в своем интервью Петр Своик.
В нашем случае, понятное дело, позором клеймится советская модернизация, которая превратила Казахстан в аграрно-индустриальную республику с высоким уровнем образования, культуры и урбанизации. Да, за этот рывок казахи заплатили достаточно высокую цену, как, впрочем, и другие народы СССР, но в целом, надо признать, проект удался.
Другое дело, что советская система не нашла в себе стимулов для следующего рывка. Во многом это объясняется тем, что она в какой-то степени утратила цель. А какая модернизация без цели? Определенные задачи развития, конечно, формулировались, социальная, производственная инфраструктура создавались, но в вопросах дальнейшей стратегии каждый раз уходили в догматику. Как следствие, страна приказала долго жить, причем в состояние агонии в виде системных проблем в экономике она вошла задолго до своего распада – в 1970–80 годах. Просто на уровне населения это было не особо заметно...
- С получением независимости Казахстан обрел эту самую «цель»?
- Получив независимость, Казахстан начал строить, и достаточно быстро, рыночную экономику, а, по сути, капитализм – просто власти никогда не использовали этот термин в связи с негативными ассоциациями вокруг него. Спустя 30 лет можно констатировать, что нам это удалось. Правда, успешной сложившуюся экономическую модель назвать сложно, поскольку она не содержит те важные элементы, которые присущи эффективной рыночной системе.
К примеру, мы не смогли выстроить справедливую судебную систему, я уже не говорю о том, что у нас в принципе расплылось понятие справедливости. Не сумели обеспечить качественный рост в здравоохранении, образовании, науке. Последняя в условиях рынка и вовсе оказалась никому не нужна, особенно это касается естественных и технических наук. Гуманитарные поначалу еще как-то держались на плаву, попав под задачи пропаганды, но в итоге тоже зачахли. Одновременно исчезла как явление и научно-техническая интеллигенция, которая была двигателем технократической модернизации и задавала соответствующие тенденции. На ее место пришла интеллигенция творческая, хотя вряд ли она таковой является, поскольку уже не выдает никакого творчества.
Вся наша рыночная экономика, по большому счету, продолжает держаться на экспорте сырья, в ней практически нет производящего компонента (каких-то своих наработок, технологического обновления и т.д.). Поменялась лишь ее форма, а структура осталась прежней, с той лишь разницей, что из нее, как я уже говорил, выпали наука, технологии и тот немногий индустриальный потенциал (имею в виду обрабатывающую, перерабатывающую промышленность), который был в городах. Посмотрите, к примеру, что осталось от некогда крупнейших алматинских предприятий (хлопчатобумажного комбината, ковровой фабрики, машиностроительного завода и т.д.) - рожки да ножки. Аналогичная ситуация и в регионах: если где-то что-то и запускается, то вскоре разваливается, как это было с отверточным производством «Азия Авто».
При этом мы часто ругаем евразийскую интеграцию, благодаря которой нас завалили российской и белорусской продукцией, хотя сами мы не спешим воспользоваться открывающимися в ее рамках возможностями, поскольку толком ничего не производим. Сколько бы ни говорили о развитии несырьевого сектора в рамках индустриальных программ, по факту действуют лишь полдюжины предприятий, да и то построенные в советское время. Более-менее у нас развивается разве что пищевая промышленность, но далеко не теми темпами, как хотелось бы. Упор вроде делается на сельское хозяйство, но его объемы, наоборот, с каждым годом падают. Что касается строительства, которое называют одним из драйверов отечественной экономики, то в его основе сплошь импортные материалы и иностранная рабочая сила. Зато активно развиваются банки и все связанные с ними атрибуты.
Вывод: экономическая модернизация у нас не получилась, никакого задела для технологического рывка мы не создали.
Вперед в прошлое
- А что с духовной модернизацией?
- Складывается ощущение, что и в духовном плане мы катимся назад. Переписываем историю, стремительно разрушаем такие ценности, как культура и знания, из нафталина вытаскиваем традиции, которые совершенно не вписываются в капиталистическое, урбанистическое общество. Другими словами, пытаемся на современный формат жизни натянуть то, что само по себе умерло 100–150 лет назад, тем самым обостряя и без того негативные проявления традиционного менталитета.
При этом мы искренне гордимся нашими соотечественниками, которые добиваются успехов за рубежом. К примеру, недавно одна казашка заняла должность и.о. начальника протокола США, другая стала руководителем Управления финансового контроля при Минфине США, третья - заместителем мэра на севере Франции. И таких примеров немало. Но все эти люди получают признание лишь после того, как вырываются из внутренней среды, где, по сути, идет активное утопление любых попыток что-то улучшить.
На эту тему есть старый анекдот. На Ленинскую премию выдвигают Думбадзе и Есенберлина, и по этому случаю в Москву приезжают грузины и казахи. Первые просят отдать ее Нодару, предлагая взамен свои реки, горы, вино и прочее. Вторые предлагают свои недра (всю таблицу Менделеева), степи, космодром Байконур и т.д., но только чтобы Ильясу в премии отказали...
- Из этого следует, что социальная модернизация у нас тоже не получилась?
- Об этом можно судить по изменениям на рынке труда, а именно по тому, какие его сегменты востребованы среди гастарбайтеров, а какие – среди наших граждан. Если первые выбирают строительство, общепит, фермерство, то казахстанцы чаще идут на госслужбу, в торговлю, доставку, службы охраны, такси и т.п., то есть туда, где не требуется особых физических и умственных усилий. А это еще один показатель того, что ценности кочевой цивилизации возвращаются в полном объеме, просто адаптированные под сегодняшние реалии. Отгонным животноводством население массово не занимается потому, что все пригодные для пастбищ земли уже разобраны и выпали из практического оборота, а, кроме того, государственная финансовая модель исключает развитие сельхозпроизводства.
Ладно, гастарбайтеры, но посмотрите, как регионы Казахстана стали зависимы от соседей, от импорта. В том же Алматы – узбекские и кыргызские овощи, фрукты, мясо, молоко, белорусские колбасы, сыры, российский шоколад. Национальные сувениры для наших магазинов делают кыргызы, китайцы, монголы. Могли сами? Могли… Но созидательный труд – как и стремление к знаниям – все больше выпадает из ценностного набора.
Социальная модернизация в Казахстане не удалась. Взамен мы получили все более усиливающийся патернализм, на который сложно жаловаться, поскольку государство само его провоцирует, выдавливая частный бизнес и не создавая перспективные рабочие места. С одной стороны, экономика стимулируется демографией, этнической миграцией, но, с другой, не способна грамотно пользоваться имеющимися трудовыми ресурсами в силу своей неразвитости.
Замкнутый круг
- Каковы, по-вашему, глубинные причины этой неразвитости?
- Причин много: у нас нет эффективного госуправления, четкого планирования, дееспособных институтов, стабильного законодательства и тем более качественного контроля за результатами. По большому счету, на данном этапе от государства даже не требуется ни модернизации, ни новых реформ, ему бы провести ревизию того, что уже было сделано. Ведь за эти годы мы столько всего намодернизировали и нареформировали, что дальше некуда – вконец запутались.
Понятно, что госаппарат привык работать в таком режиме и при этом ни за что не нести ответственность. Допустим, браться за 34-ю реформу, не закончив 17-ю и не оценив итоги 12-й. Но это заведомо тупиковый путь, поскольку не дает четкого понимания, что мы делаем, где застряли и куда вообще движемся. По-хорошему, прежде чем приступать к осуществлению национальных проектов, недавно предложенных президентом, следовало бы сначала отчитаться по старым госпрограммам. Это необходимо сделать хотя бы для того, чтобы разобраться, почему они не сработали, и извлечь из этого уроки, а не тащить старые ошибки в новые проекты.
Негативные последствия такой бесконтрольности и беспорядка мы наблюдаем каждый день. Возьмите, к примеру, ситуацию с топливным кризисом: Министерство энергетики занимает одну позицию, антимонопольщики – другую, а главные игроки – третью. Причем последних вообще не волнует, что думают остальные, поскольку они пекутся исключительно о своих интересах. По идее, надо бы перестроить систему отношений в данной сфере, но госорганам это уже не под силу - ни по отдельности, ни вместе.
Или вспомните, как долго мы гордились своим «электронным правительством», называя его одним из самых успешных в мире проектов взаимодействия государства и граждан. Но вдруг в угоду интересам российской цифровой платформы очередной молодой министр заявляет, что eGOV - это «огород» и вообще не работает. Хотя он как раз таки был одним из тех, кто активно участвовал в его реализации.
Еще один пример – латиница. «Красивая» реформа, которая должна была приблизить нас к западному миру. Финансирование идет, сроки «горят», а мы даже алфавит еще не разработали (все предлагаемые варианты были забракованы). И пока тратится время на «латинизацию», мы теряем кириллицу со всеми наработками, литературой и т.д.
Государство и общество разрываются между национальным и интернациональным дискурсами. Получается, что первый устремлен назад, а второй – вперед. Выкинув советский период из истории и идеологии, сделав упор на казахшылык, государство оставило только внешнюю форму в виде АНК. Отсюда и эмиграция (внешняя и внутренняя) мозгов, рабочих рук. С другой стороны, не обеспечив культ и инфраструктуру знаний и труда, оно же обрекло казахскоязычное население (казахов) на социальное аутсайдерство и растущую агрессию по отношению к русскоязычным.
Против течения
- Что и как следует изменить, чтобы встать, наконец, на модернизационные рельсы?
- Прежде всего, нужно признать, что Казахстан выбрал тупиковую экономическую модель, которая работает лишь при высоких ценах на нефть, а в остальное время тянет нас назад. Скажем, сейчас выяснилось, что бюджет просел - в стране денег нет, и мы снова запускаем руку в Национальный фонд, где накоплены средства от продажи сырья. Ладно, если бы эти запасы тратились на какие-то перспективные задачи вроде индустриализации и покупки технологий, но ведь они банально расходуются на текущее потребление. Как и несколько лет назад, когда Нацфонд впервые распечатали, чтобы поддержать финансовую и строительную сферы, но отнюдь не создать задел для будущих поколений, ради чего, он собственно, и создавался.
Следствием слабой экономики стала слабая национальная валюта, которая не является инструментом ни сбережения, ни инвестирования. Экономический рост объясняется только привлеченными иностранными инвестициями, которые при этом выбрасываются на ветер и соответственно оборачиваются ростом внешнего долга. Получается, набираем, набираем, а на что тратим и какие получаем результаты - никто не знает.
Самое печальное, что поменять эту экономическую парадигму (концепцию развития страны) или хотя бы сдвинуть ее с места уже даже физически не представляется возможным. Для этого у нас нет ни политической воли, ни толковых специалистов. Если таковые и найдутся, то госсапарат и олигархия задавят на корню любые их попытки что-либо изменить.
- А каким вы видите оптимальный курс государства, который был бы нацелен на модернизацию?
- Мы ушли из социализма, толком не построили капитализм, застряли где-то на пути к светлому будущему. Экономика идет вперед лишь по официальным данным, фактически же - в плане интеллектуальном, технологическом, качественном - она давно остановилась и даже движется в обратном направлении. Если мы чего-то и добиваемся, то не благодаря своим усилиям, а вопреки...
Да, соглашусь, что Казахстан находится не в самом худшем положении, если сравнивать с другими странами Центральной Азии – например, с тем же Афганистаном, который на протяжении нескольких десятилетий не может выйти из состояния войн, как гражданских, так и навязанных извне. Но имея такой огромный потенциал в виде полученной в наследие неплохой системы образования, инфраструктуры, сырьевых, материальных и человеческих ресурсов, мы могли бы давно продвинуться значительно дальше и выше. Главная загвоздка в том, что у нас нет цели, о чем мы говорили в самом начале интервью. Да, государство состоялось. Оно самостоятельное, местами независимое, местами самодостаточное, но абсолютно дезориентированное.
В результате зависло все – и социум, и госаппарат вместе с механизмом достижения поставленных задач. Сложившаяся ситуация напоминает лодку, в которой есть и гребцы, и весла, и капитан, но отсутствует общее понимание, договоренность, куда и зачем грести. Так вот чтобы выбрать правильный курс, государство, прежде всего, должно начать выполнять свои планы, наводить порядок в системе хотя бы для обеспечения текущего ее функционирования, причем твердо, без лишнего пафоса и самопиара. Без этого даже нет смысла начинать игры в модернизацию.
Правила комментирования
comments powered by Disqus