В предыдущей статье мы попытались предугадать, в какую сторону могут измениться отношения между Казахстаном и Россией после январской трагедии. Эксперты, привлеченные к обсуждению, сразу отмели версию о вероятном сближении, обосновав это тем, что помощь по линии ОДКБ и в целом участие в преодолении кризисной ситуации - не тот случай, который может как-то снизить напряжение, нараставшее на обывательском уровне годами. По их мнению, тут нужны шаги совсем другого рода. О том, какие именно, мы поинтересовались у российского политолога - профессора Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Москва), доктора философских наук Леонида Полякова.
- Леонид Владимирович, а какие бы вы предложили меры по укреплению дружественных отношений между Россией и Казахстаном, да и другими странами Центральной Азии, чтобы снизить градус напряжения, который в последние годы подогревался разного рода провокационными заявлениями с обеих сторон, касавшимися языкового и территориального вопросов, оценки совместного прошлого и т.д.?
- Во-первых, я бы вновь вернулся к вопросу о защите прав всех русскоязычных людей, в том числе самих русских, в пяти республиках Центральной Азии посредством разработки и принятия так называемой конвенции о русском языке.
Во-вторых, я бы предложил создать Институт исторического наследия (название условное), в котором вопросы, касающиеся реальной истории взаимоотношений между Российской империей и народами Средней (Центральной) Азии, а также истории пребывания нынешних пяти независимых государств в составе СССР, были бы основательно исследованы с абсолютно объективных позиций. Причем с политическими последствиями. Например, для того, чтобы окончательно определиться: была ли Россия (и русские) колониальной империей, угнетавшей народы Средней Азии, эксплуатировавшей их ресурсы, культивировавшей расистский подход и т.д.? Или, напротив, история совместного существования в имперский и советский периоды - это история сохранения и развития народов ЦА вплоть до создания собственной государственности и письменной культуры?
В-третьих, я бы предложил создание совместной институции, которая была бы уполномочена мониторить положение меньшинств (русского в странах ЦА, с одной стороны, и казахов, узбеков, киргизов, таджиков, туркмен в России, с другой) и обеспечивать защиту их прав и свобод на общегосударственном уровне.
А для того, чтобы все предыдущие предложения можно было бы эффективно реализовать, я бы, в-четвёртых, предложил создать культурно-политический союз «Россия - Центральная Азия» в дополнение к ОДКБ, ШОС и ЕврАзЭС. Цель такого союза - создание и поддержание территории «повышенной толерантности», обитатели которой решают вопросы языка, истории, религий, культурной политики сообща ради обеспечения взаимной безопасности.
Ну и, в-пятых, учитывая исключительную политическую важность личных контактов, я бы предложил учредить регулярный ежегодный «президентский саммит» России, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и Туркменистана с ротацией мест проведения в столицах этих государств.
Смысл этих предложений очень простой - не надо ждать форс-мажоров, надо создавать инфраструктуру межгосударственных связей, позволяющую превентивно предотвращать эти форс-мажоры.
- Многие эксперты сейчас высказывают предположение, что после того, как Россия оказала поддержку Казахстану, она начнет более настойчиво усиливать свое присутствие и влияние в нашей стране (как это происходит в Узбекистане). Вы согласны с этим мнением?
- Мне кажется, что в свете резкого смещения всей российской внешнеполитической повестки на запад (Украина и Белоруссия) сюжет «Россия - Центральная Азия» несколько отодвинулся на задний план. Актуализация этого сюжета в связи с форс-мажором в РК понятна, но мне представляется, что для РФ полноценный внешнеполитический баланс «Запад – Восток» является необходимым условием эффективного глобального позиционирования.
- Какие уроки, по-вашему, должны вынести из январских событий Казахстан, Россия и другие страны постсоветского пространства?
- Первый урок, который был преподан всем постсоветским государствам, – обязательно просчитывать последствия экономических решений правительства, которые способны ухудшить материальное положение разных социальных групп. Смысл этого урока в том, что подобные решения, даже если они имеют под собой объективные основания, должны проходить общественно-политическую и социально-психологическую экспертизу. И только после честного, открытого публичного объяснения необходимости их принятия они могут вводиться в действие.
Второй урок - не полагаться исключительно на силовые методы борьбы с политическим инакомыслием, социальным протестом и любыми другими формами проявления оппозиционности и несогласия с властями. Необходимо вести постоянный мониторинг массовых проявлений тревоги, недовольства, разочарования, возмущения как «горючего материала» для радикальных антивластных акций. Важно вовремя вступать в диалог с лидерами общественного мнения протестных групп, артикулирующими причины негативного отношения к политике властей и требования ее изменения.
Урок третий - необходимо выстраивать внутриэлитный, как минимум, компромисс. Причем с перспективой достижения внутриэлитного консенсуса по вопросам, представляющим общенациональный интерес. А в условиях президентских политических режимов следует регулярно проводить ротацию в ключевых структурах государственного управления, кооптируя на высокие должности представителей политической оппозиции, склонных к кооперации с властями.
Урок четвертый и самый главный – социально-экономическая политика государства должна строиться так, чтобы не допускать крупных диспропорций в материальном положении элиты и большинства населения. Такие диспропорции неизбежно порождают отчуждение между элитой и массами, которые считают материальное благополучие «верхов» результатом коррупции и прямого воровства. Тем самым происходит (по крайней мере, на психологическом уровне) легитимация экстремистского радикализма, принимающего форму «цветных революций».
