У части нашего общества сформировалось мнение, что развитию Казахстана мешало то, что политическая элита была «совковой»: мол, она привнесла тот негатив, который был в СССР с его закрытостью, тоталитарной идеологией, неприятием либеральных идей, командными методами управления экономикой. Но теперь во власть приходит другое поколение. Например, большинство нынешних министров вступило в сознательный возраст либо в годы перестройки, либо в период независимости, а значит, не успело заразиться «совком». Но получит ли с приходом новой генерации управленцев наша страна шанс на «выздоровление»? Мнением на этот счет с QMonitor поделились политологи.
Бурихан Нурмухамедов, политолог:
«Если создать жёсткие условия для управленческой элиты, лишив ее тепличности, то она может стать достаточно эффективной»
- У правящей элиты советского времени были как свои плюсы, так и минусы. К числу первых можно отнести ее достаточную «приземленность». Она была приближена к реальной жизни - производству, интересам простых людей, поскольку из этой среды она сама и выходила. Заводы, фабрики, колхозы, совхозы представляли собой своего рода социальный лифт, позволявший простому человеку добиться высоких должностей в партийной иерархии и в госорганах.
С другой стороны, в советский период все было государственным, страна жила по принципам плановой экономики, что, по сути, не позволяло представителям правящей элиты выступать в роли госменеджеров. Такого важного элемента для развития общества и государства, как частная собственность, не существовало, а, следовательно, и развивать было нечего. В итоге плановая система привела к масштабному экономическому кризису. Болезни элиты, занимавшейся использованием своего положения для улучшения собственных условий жизни (несмотря на то, что её запросы, если сравнивать с днем сегодняшним, были невелики), вылились в неэффективность управления. Как следствие, всё закончилось распадом государства.
Нынешняя управленческая элита неоднородна. Вместе с тем, можно отметить наличие в ней большого количества представителей бизнеса либо тех, кто получил заграничное образование. Её отличительной чертой является оторванность от нужд простого народа, неумение вести с ним диалог. Сегодняшние управленцы заинтересованы лишь в получении положительной оценки своих действий со стороны вышестоящего руководства. То, что думает о них население, им безразлично.
Также следует отметить, что та система образования, которую они прошли, способствовала привитию им определённых догм, и эти догмы, некий схематизм нынешние управленцы пытаются применить в реальной жизни. Надо признать, без особого успеха. Многие из них никогда не работали в реальном секторе, а если и работали, то эпизодически и в частных структурах, причем в основном для изучения природы прибыли. Они не поднимались по ступеням иерархической лестницы, начиная путь, допустим, со специалиста, а сразу назначались на руководящие позиции. Отсюда и все проблемы нынешней управленческой элиты, обострившиеся с наступлением кризиса. Та же ситуация с «Казахтелекомом» или железнодорожными тупиками показала, что долгие годы в стране происходило масштабное усиление и расширение клептократии (использование власти для извлечения собственных материальных выгод). Многие шли во власть только для того, чтобы воровать. Как следствие, самыми эффективными считались те из них, кто больше других опустошал казну.
В этой ситуации своего рода сдерживающими факторами служили внедрение современных методов управление, работы по принципу «одного окна», перевод государственных услуг в электронные форматы. Но в целом систему не спасло даже это. Главной причиной стало то, что она была замкнута на сверхдоходы, получаемые от нефтегазовой сферы, и никто не был заинтересован в повышении её эффективности. Опыт целого ряда других стран – Узбекистана, Кыргызстана, Грузии, где бюджеты лишены поступлений от сырьевого сектора и где нет порожденной этим расхлябанности, которая присуща нам, демонстрирует, что их системы в гораздо меньшей степени охвачены такими пороками.
Если сегодняшним управленцам запретить уповать на нефтяные доходы и воспринимать бизнес как «дойную корову» то, возможно, что-то изменится. Но пока, несмотря на шаги, предпринимаемые президентом, говорить о повышении эффективности нашей управленческой элиты не приходится. В ней очень глубоко засело коррупционное сознание. Регулярное «обновление крови» не помогает. Новых правил игры ещё не предложено, и те, кто приходит в госаппарат, рано или поздно, но вынужденно начинают играть по правилам старым. Лично я сегодня не вижу среди них людей такого масштаба или мышления, которых можно было бы причислить к управленцам современного типа и которые не были бы подвержены тем порокам, что свойственны системе. За исключением, пожалуй, только министра просвещения Асхата Аймагамбетова. Но ему приходится работать в условиях жесточайшего давления со стороны олигархических групп и тех, кто хотел бы продолжать «рубить деньги» с вузов, которые никого и ни к чему не готовят.
Если говорить о мерах, способных изменить ситуацию, то я бы отметил необходимость создания Министерства предпринимательства с передачей ему функцией Национальной палаты предпринимателей. Очевидно, что со временем НПП «Атамекен» превратилась в громоздкую бюрократическую структуру, которая заинтересована больше в сохранении самой себя, нежели в развитии и поддержке бизнеса. Это вполне укладывается в железный закон бюрократии, который гласит, что любое начинание общественного характера со временем бюрократизируется. Предлагаемый мной шаг, думаю, способствовал бы отсечению чиновничества от излишнего влияния на частное предпринимательство, что, в свою очередь, позволило бы бизнесу полноценно развиваться и приносить больше пользы, в том числе, и бюджету, а чиновники перестали бы полагаться на внебюджетные инвестиции и начали бы, наконец, работать по-настоящему.
Другой действенной мерой может стать поступательное развитие прямых форм участия граждан в управлении, что позволит приблизить чиновников к нуждам простых людей. С этой точки зрения стоит выделить два президентских указа – о дебюрократизации деятельности государственного аппарата и о встречах акимов с населением. Они направлены на то, чтобы во власть пришли управленцы, умеющие вести диалог с народом и готовые учитывать его мнение при принятии решений.
Повторюсь: если в обозримой перспективе нам удастся создать жесткие условия для управленческой элиты, лишив ее тепличности, то она может стать достаточно эффективной. Например, нынешний китайский лидер Си Цзиньпин восемь лет провел в ссылке в одном из самых отдаленных районов страны. На этом уровне он и оттачивал навыки управления. То есть прежде, чем стать председателем КНР, он прошел соответствующую школу. Если бы у нас начали отправлять лет на пять в далекую глубинку, допустим, заместителей акимов областей, то за довольно короткий срок можно было бы сформировать плеяду региональных управленцев совершенно иного качества. Если бы продвижение по иерархической лестнице повсеместно начиналось с самых низов, как это было во времена Союза (причем на каждой позиции человек должен находиться в течение нескольких лет, что позволит оценить его потенциал), то мы бы существовали в иной системе координат, отличной от сегодняшней.
Лично я не приветствую частую сменяемость управленцев. Это их расхолаживает и превращает во временщиков. Любую ступень службы они начинают рассматривать как плацдарм для очередного прыжка наверх. Примеров, когда люди приходят всерьез и надолго, у нас раз-два и обчелся. Скажем, мне импонирует, что область Улытау возглавил Берик Абдыгалиулы. В этом регионе он работает давно: возглавлял район, город, был заместителем акима области… И он уже не просто имеет представление, а точно знает, что и как нужно делать, чтобы новая область получила развитие не на словах, а на деле. Но, повторюсь, таких примеров у нас немного.
Что же касается реформ, инициированных президентом, и их потенциального влияния на модернизацию госаппарата, то их следует рассматривать пока что только в качестве первых шагов. Они еще требуют много внимания и работы.
Замир Каражанов, политолог:
«Не стоит ждать от назначенцев каких-либо результатов, пока не поменяются «правила игры»
- Отчасти вы правы: нельзя жить в обществе и быть свободным от него. В том числе от его ценностей. Генерация управленцев, заставших советский период в сознательном возрасте, конечно, была носителем моральных установок того времени. Но не стоит романтизировать советское общество, как, собственно, и критиковать его. В нём были свои достоинства и недостатки.
В сознании Homo Soveticus чётко проходила линия между моральным и аморальным образом жизни. К сожалению, в наше время такие ценности оказались растраченными, а границы – размытыми. Но процесс этот начался ещё в советский период. Настроения двойной морали хорошо передаёт фильм «Охота на лис», снятый в 1980 году и ставший одним из предвестников политики «перестройки» и развала СССР. Он как раз показывает атмосферу в обществе, где правящей партией насаждались определённые идеологические установки, но при этом её же представители живут по совершенно другим принципам.
А потому неудивительно, что советская бюрократия во главе с партийным руководством легко распрощалась с идеалами коммунизма, ленинскими заветами и целой страной. Для неё было не суть важно, что декларировать с трибун, главное - сохранить за собой мягкие кресла и тёплые кабинеты. Фиаско однопартийной политической системы стало закономерным итогом. Как писал один из авторов, каждое новое назначение в ней, хоть на вершок, но было хуже предыдущего. Если в первые годы существования СССР в правящий класс рекрутировали лучших представителей общества, то позже политика стала закрытой сферой. Этот урок, к сожалению, не был усвоен. «Железный закон олигархии», о котором писал Роберт Михельс, продолжил существовать и после развала СССР. Период, когда в правящий класс могли попасть люди из других сфер жизни общества, оказался коротким, но в какой-то степени ярким.
Смогут ли новые назначенцы изменить ситуацию – большой вопрос. Во-первых, они «созревали» в конкретной среде и сами являются её продуктами. Если брать во внимание госаппарат, то по сравнению с советским периодом он сократился. В 1985 году, на пике роста его численности, на 10 тысяч населения приходились 73 чиновника. Сегодня на такое же количество граждан приходится 51 госуправленец. В то же время по сравнению с тем, что было в СССР, у нас существенно выросла коррупция, ещё больше расцвёл бюрократизм (о чём, кстати, говорил и первый президент РК Нурсултан Назарбаев), появился непотизм.
Нынешний госсектор плохо справляется с теми задачами, которые ставит перед ним руководство страны, – это было видно в разгар пандемии, во время январских событий. О каком его качестве может идти речь, если налицо слабая мотивация, низкая ответственность чиновников, если результативность не становится решающим критерием при назначениях? Пока не поменяются «правила игры», принципы работы госаппарата, пока не повысится его прозрачность, не стоит ждать от назначенцев каких-либо результатов или, как вы говорите, перемен к лучшему. Поэтому сегодня и существует запрос на административные реформы. Чтобы изменить сложившуюся ситуацию, следует усилить контроль над госсектором со стороны гражданского общества. А это значит, что надо расширять права и полномочия политических партий, СМИ, НПО.
Может ли население сегодня как-то влиять на карьеру, на будущее рядового и не очень рядового чиновника? Очевидно, что нет, поскольку он защищен «иммунитетом». У граждан нет никаких правовых механизмов, чтобы оказывать хоть какое-то влияние на госуправленцев. Поэтому государство получилось «глухое» и «слепое». Единственный, кто может повлиять на чиновника, это его вышестоящий начальник. И, как показывают отдельные судебные разбирательства, подчинённые готовы исполнять незаконные решения, участвовать в коррупционных схемах, совершать преступления. Поскольку они понимают, что сильный в один присест может съесть слабого…
Правила комментирования
comments powered by Disqus