Белоруссия и Туркмения весьма схожи своими политическими системами, политическими режимами и политическими культурами. Различий у них гораздо больше – этнический состав, структура экономик и так далее. Тем не менее у двух этих постсоветских республик есть общие страницы многовековой истории пребывания в едином Русском государстве. В XXI веке их лидеры задекларировали большое желание развивать тесное взаимовыгодное сотрудничество во всех сферах, накопленный опыт интересен и поучителен.
Ашхабад и Минск разделяет более 4 тысяч километров. Авиабилет из одной столицы в другую стоит около тысячи долларов. Однако проблемы развития торговых связей, так называемой народной дипломатии и много другого сдерживают все же более серьёзные препятствия.
Туркмения – одна из самых закрытых стран мира. Нельзя просто так взять и получить туркменскую визу или выехать с туркменской территории за границу. На всё требуются специальные разрешения представителей официального Ашхабада.
С гораздо большими препятствиями сталкиваются предприниматели. В белорусской экономике, как и в туркменской, доминирует госсектор. Бюрократические процедуры в туркменском случае осложнены ещё и особой процедурой переговоров, частью которой являются долговременные ритуалы согласований и тому подобное. От принципиального соглашения до оформления контракта может пройти полгода или год – такая рутина в Туркмении считается нормальной.
Евразия – огромный континент. Развитие наиболее интенсивных отношений с соседями является естественным, но не в случае Туркмении. Она граничит с Афганистаном и Ираном на юге, с Казахстаном и Узбекистаном – на севере. По Каспийскому морю осуществляются перевозки до азербайджанского порта Баку и российского Оля (Астраханская область). Однако не со всеми странами-соседями у официального Ашхабада развитые, тем более добрососедские отношения.
Белоруссия в составе Российской империи была частью собственно русских земель – Северо-Западным краем. Белорусы считались частью триединой русской нации и никогда не демонстрировали даже робких поползновений к сепаратизму. Однако в 1919 году большевики в рамках глобального плана мировой революции решили создать «белорусское государство» и создали таковое – Белорусскую Советскую Социалистическую Республику в составе СССР.
Туркменская ССР была провозглашена в 1924 году преимущественно на территориях Туркестанской АССР, созданной большевиками на территории имперского Русского Туркестана (Туркестанского края). В отличие от БССР, создание туркменской среднеазиатской республики не требовало искусственного создания народа и «национального» государства под него.
Тем не менее в советском туркменском нацстроительстве тоже были специфические проблемы. Из-за них постсоветская Туркмения имеет совершенно особенную социальную структуру и контрастирует даже на фоне соседних среднеазиатских государств, официально называющих себя республиками.
Белоруссия и Туркмения в политической публицистике часто характеризуются как постсоветские страны с жёсткими тоталитарными режимами, несменяемыми авторитарными лидерами, культурно и технологически отсталыми. Сторонники такого подхода противопоставляли Туркмению западным либеральным демократиям и России, где главы государств не правили бессменно так долго, как Сапармурат Ниязов – с 1985 (в качестве лидера компартии и затем президента) по 2006 год (год смерти) или Александр Лукашенко (занимает президентский пост бессменно с 1994 года). Противники таких сравнений указывают на продолжительность правления некоторых германских канцлеров и других западных лидеров, подчёркивая репрессивность западных режимов и фиктивность пресловутых либеральных свобод.
Так или иначе, советские стандарты в постсоветской Туркмении разрушал не либерал-западник, а лидер местной компартии и даже член политбюро ЦК КПСС Сапармурат Ниязов. Он действовал не в одиночку, возрождая рудименты традиционного общества и культивируя вождизм, подданичество и клановость до норм политической культуры наподобие кастовой системы при индийских монархах.
Написанная бывшим коммунистом книга «Рухнама» возведена в один ранг с «Кораном» и долгое время была обязательным предметом изучения во всех учебных заведениях. Академию наук Ниязов упразднил, пенсии тоже отменил, период Российской империи объявил эпохой национального угнетения туркмен, создал собственный культ и всячески культивировал этнический национализм. При этом каждый туркмен осознал потолок своих возможностей в торговле или других сферах, детерминированных его происхождением. Неформальное разделение на «чистых» и прочих туркмен до сих пор ограничивает социальные лифты.
Белоруссия в постсоветский период не пережила этнических чисток и реинкарнаций родоплеменных уложений. Государственный национализм в Белоруссии даже до Лукашенко, когда национал-радикалы с примкнувшими к ним бывшими коммунистами фактически управляли республикой, не явил феномена массового переселения этнических русских. Наоборот: на контрасте с многими постсоветскими образованиями Белоруссия демографически прирастала преимущественно миграционным приростом из СНГ, в первую очередь переселенцами из Российской Федерации. Ими компенсировалось вымирание коренного населения.
В постсоветский период, который во всех бывших республиках СССР (кроме России) местные националисты называют эпохами великих возрождений, национальных пробуждений и т. п., Туркмения пережила деиндустриализацию. В бывшей БССР тоже деградировали промышленные флагманы, банкротились и перепрофилировались, однако гораздо меньшими темпами. Всё это позволило РБ превысить уровень промышленного производства БССР. О подобном успехе «возрождённой» бывшей Туркменской ССР приходилось только мечтать.
Политическое руководство Белоруссии обратило пристальный взор на Туркмению и другие экзотические страны в рамках директивно намеченной А. Лукашенко стратегии диверсификации экспортно-импортных операций. Целью таковых была объявлена минимизация экономической и политической зависимости от России. В контексте перманентных белорусско-российских «нефтегазовых войн» Туркмения с её четвёртым в мире запасом природного газа выглядела привлекательно.
Ашхабад тоже был заинтересован в увеличении своего экспорта почти на ¾ углеводородного. Проблема заключалась в доставке. Своими силами Туркмения не могла построить новые газопроводы, тем более по чужой территории. Проблему частично решил Китай, построивший к себе трубопроводные нитки за свой счёт, а также взявший на себя проблемы поставок оборудования – установок очистки газа от серы, компрессорных станций и т. д., их сервисного обслуживания. Туркмения расплачивается своим газом за китайское финансирование проектов газовых поставок в КНР.
Проблема экспорта туркменского газа в Европу осложнена незаинтересованностью прежде всего российского «Газпрома» в дополнительном предложении, влияющем на цену и объёмы реализации. Ашхабад возлагает большие надежды на строительство Транскаспийского газопровода (TANAP) при поддержке Баку. Дополнительным направлением видится газопровод Туркмения–Афганистан–Пакистан–Индия (ТAPI), перспективы строительства которого пока туманны.
Учитывая деградацию туркменской промышленности, системы образования и даже сельского хозяйства, сократившего возделывание хлопчатника в пользу менее рентабельных зерновых, Минск предложил Ашхабаду комплексное торговое соглашение.
Белорусские вузы стали обучать туркменскую молодёжь. Сразу же выяснилось крайне низкое качество образования в «возрождённой» Ниязовым средней школе. Абитуриенты не знали элементарных дат и событий мировой истории, зато прекрасно ориентировались в цитатах из «Рухнамы». К слову, её дополнительно переиздали в Минске и презентовали в Исполкоме СНГ.
В настоящее время в белорусских вузах обучается около 8 тысяч студентов из Туркмении. Образовательные услуги оплачиваются туркменским правительством.
Взаимодействие в сфере культуры между Белоруссией и Туркменией присутствует лишь формально. Межправительственная госпрограмма двустороннего сотрудничества в сферах культуры и искусства на 2022-2025 годы предусматривает активизацию работ в кинематографе, театре, музейном и библиотечном деле, прочих направлениях. По факту никаких заметных успехов ни по одному из направлений нет. Чиновники отчитываются о Днях культуры и прочих мероприятиях, интересных лишь нескольким десяткам высокооплачиваемых участников. Примерно на том же уровне находится сотрудничество в сфере науки и технологий.
Белорусские машиностроители по линии правительства и профильных министерств предложили Туркмении поставки широкой номенклатуры своей продукции. Особенностью туркменского подхода к госзакупкам, как уже говорилось ранее, является длительное согласование объёмов, цен и других характеристик с выходом на большой контракт.
С учётом этой и прочей специфики белорусские субъекты хозяйствования реализуют свои товары и услуги через 10 структур своей сбытовой сети. В Ашхабаде и Минске действуют торговые дома, различные ассоциации и торгово-промышленные палаты, нацеленные на расширение ассортимента и объёмов взаимных поставок.
По информации МИД Белоруссии, на протяжении последних лет основу белорусского экспорта составляют поставки сахара, шин, проводов изолированных, лекарственных средств, этилового спирта и молокопродуктов. Главные позиции туркменских поставок в Белоруссию занимают бельё постельное и кухонное, посуда, предметы домашнего обихода из пластмасс, мешки и пакеты упаковочные из текстильных материалов, нетканые материалы, текстильная одежда.
«Приоритетным направлением двустороннего взаимодействия является взаимовыгодное торгово-экономическое сотрудничество. В 2021 году товарооборот составил 20,8 млн долларов, белорусский экспорт – 13,7 млн долларов», – констатировало посольство Белоруссии в Туркмении.
Реализация приоритета, как видно из суммы двустороннего товарооборота, осуществляется из рук вон плохо. При этом данные официальной статистики Туркмении радикально отличаются от данных Белстата и международных баз данных, составленных на основе статистики трейдеров.
Знаковым проектом белорусско-туркменистанского сотрудничества, поддержанного личным авторитетом первых лиц, стало строительство горно-обогатительного комплекса по выпуску калийных удобрений мощностью 1,4 млн тонн в год на базе Гарлыкского месторождения калийных солей. Особенностей у проекта было несколько: стоимость проекта – $1 млрд, обязательство белорусского генподрядчика сдать его «под ключ», обучить кадры и поставить уникальное оборудование, поставить все необходимые для строительства материалы, технику, проектную и прочую документацию, поддерживать функционирование ГОК как минимум в среднесрочной перспективе. И даже помочь со сбытом продукции вместе с экспортным товаром своих калийных гигантов – государственного «Беларуськалий» и частного «Славкалий» (белорусский проект Михаила Гуцериева).
В 2009 году туркменский лидер Гурбангулы Бердымухамедов и его белорусский коллега Александр Лукашенко торжественно заложили капсулу на строительной площадке. В 2010 году началось строительство. Практически сразу же выяснилось, что в СССР не зря отказались от разработки калийных солей в очень сложных туркменских грунтах. Сроки сдачи объекта неоднократно срывались и на практике почти вдвое превысили анонсированные. Наконец, 31 марта 2017 года А. Лукашенко и Г. Бердымухамедов торжественно открыли объект, сказав много красивых и оптимистичных слов.
Но Бердымухамедов вскоре счёл себя обманутым. Спустя несколько месяцев после пафосной сдачи ГОК он начал бить тревогу по официальным каналам. Комбинат по проекту должен был добывать 1,4 млн т хлоркалия ежегодно. По факту же, как сообщали СМИ в 2019 году, «производит лишь 2% от запланированного объема продукции», а в целом при реализации проекта допущены «катастрофические ошибки».
Гарлыкский ГОК до сих пор не вышел на заявленную мощность. Без оглядки на подписанные бумаги, ориентируясь на личные договорённости первых лиц, заказчик – туркменская госкомпания «Туркменхимия» – стал требовать выполнения контракта и компенсации ущерба. Белорусский генподрядчик — госпредприятие ОАО «Белгорхимпром» – своей вины не признавал, пеняя на туркменских участников проекта и требуя оплаты за фактически незавершённый проект.
Склоняя к сговорчивости белорусских партнёров, туркменский президент в мае 2018 года распорядился разорвать с ними контракт, а затем придержать их техдокументацию и другое имущество, задействованное при строительстве ГОК. Официальный Ашхабад стал угрожать судом. А. Лукашенко предлагал не спешить с выводами, подождать, закупить дополнительно белорусских товаров и услуг, в целом вести себя «достойно».
Терпение туркменского лидера лопнуло. Ашхабад стал выносить сор из избы и подал иск в Стокгольмский арбитраж. Возник международный скандал. Вместо дополнительного обильного источника валюты Туркмения получила огромные убытки и проблемы, как имиджевые, так и связанные с выплатами кредитов, взятых под оплату услуг белорусских партнёров.
После этого динамика взаимной торговли продемонстрировала резкий обвал. Её подъём пришёлся на период реализации проекта Гарлыкского ГОК, составив в 2013 году почти $320 млн, из которых $316,1 млн пришлось на долю белорусского экспорта (по данным МИД РБ).
Сегодня дисбаланс взаимной торговли, выраженный огромном положительном сальдо белорусской стороны, Туркмения может исправить только сокращением импорта из РБ. Таковое происходит в последние годы естественным образом. Оно наглядно иллюстрирует, чем чреваты ставки на личные договорённости авторитарных лидеров вместо выстраивания нормальных рыночных отношений.
Правила комментирования
comments powered by Disqus