«Доверие иностранных инвесторов и торговых партнеров остается главным приоритетом Казахстана», – заявил на заседании Совета по управлению Международным финансовым центром «Астана» Касым-Жомарт Токаев. На данный момент Республика Казахстан лидирует среди стран Центральной Азии по объему иностранных инвестиций – за прошлый год $24 млрд. Однако структура казахстанской экономики и учитываемые инвесторами риски после январских событий в стране ограничивают инвестиционную привлекательность Казахстана. О возможных способах преодоления «инвестиционного застоя» рассказала в интервью Ia-centr.ru доктор экономических наук, профессор, руководитель отдела экономики Института стран СНГ Аза Мигранян. 

– После казахстанского январского кризиса (массовые протесты зимой 2022 года – ред.) эксперты прогнозировали падение инвестиций в Республику Казахстан, аргументируя это тем, что т.н. «топливные митинги» на западе страны – только верхушка айсберга экономических проблем республики. Вы согласны с этой позицией?

– Я бы сказала, что алармистские прогнозы в определенной степени были обоснованными, и вот по каким причинам.

Во-первых, структура инвестиций казахстанской экономики на сегодняшний день такова, что основные инвестиционные блоки уже заполнены. Каких-то ощутимых вложений в топливно-энергетический комплекс пока ожидать не стоит. С учетом того, что уже в 2021 году на мировом энергетическом рынке проявились признаки кризиса, инвестиционная активность здесь в целом резко упала. Для экономики Казахстана топливно-энергетический сегмент – фактически основной.

Во-вторых, по инвестициям, связанным с другими отраслями, наибольшее влияние оказали эффект пандемии и дальнейшее медленное восстановление мировой экономики, что привело к образованию серьезного дефицита инвестиционных ресурсов на фондовых рынках. При этом Казахстан и не стоял в приоритете у инвесторов. 

В стране остаются актуальными лишь локальные проекты, которые связаны с социально-экономическим развитием, развитием инфраструктуры. Поддерживают Казахстан инвестициями не в сырьевой сфере КНР, Россия – и на этом перечень можно закончить. Определенный интерес проявляет Узбекистан, но в ограниченном формате.

– То есть январские события в стране не очень изменили суть дела?

– Конечно, политическая нестабильность всегда негативно сказывается на инвестиционном потоке. Деньги любят тишину, как известно. Поэтому, любой инвестор, понимая риски с точки зрения уязвимости системы управления, государственной власти, всегда предпочтет отложить вложения. В целом можно сказать, что все факторы – от мирового кризиса до общего состояния казахстанской экономики – сыграли определенную негативную роль для ситуации на инвестиционном поле в стране.

Если рассматривать удельный вес или долевое значение влияния именно январских событий, то это будет одним из последних моментов, которые я бы выделила.

– Экономисты считают, что у Казахстана появляется окно возможностей в связи с введением антироссийских санкций. Действительно ли у государства сейчас есть определенные сферы, где возможен серьезный рост показателей?

– Окно возможностей есть у всех дружественных России стран СНГ, которые могут взять на себя определенную функцию посредника в организации торговли, логистики, финансовых расчетов и даже, возможно, инвестиционных потоков.

Вопрос в другом: насколько экономика этих стран способна и, главное, готова воспользоваться этим окном возможностей? Я имею в виду страх вторичных санкций и степень зависимости от западного капитала тех игроков, которые на это решатся.

Если рассматривать конкретно казахстанскую экономику, то она напрямую зависит от внешних инвесторов, которые контролируют основные экспортные потоки, а именно топливно-энергетическую и горнодобывающую металлургическую сферы промышленности в государстве. Не секрет, что после распада СССР в основном силами западного капитала создавалась база для развития этих отраслей.

Более того, казахстанский банковский сектор как ни один другой из сопредельных стран, соседей по СНГ зависит от западного капитала, так как они контролируют большую часть активов.

Поэтому в данном случае мы не можем говорить об абсолютно суверенном принятии решений игроками, осуществляющими управление этими отраслями. Здесь вопрос к собственникам, то есть держателям акций. В этом контексте Казахстан очень осторожен, а в условиях жестких санкций демонстритует политику, направленную на избежание любых рисков для себя.

Скорее всего, в ближайшее время мы можем ожидать определенный рост активности в промышленной сфере, в сельском хозяйстве – там, где капитал и активы в меньшей мере зависят от внешних игроков (западноевропейских, американских и др.).

Казахстанско-российские отношения могут выиграть от промышленной кооперации в тех отраслях, где есть взаимный интерес. Казахстан, в частности, заинтересован в формировании и развитии автомобилестроения. Есть взаимодействие с РФ в области сельского хозяйства, переработки продукции сельскохозяйственной. Важно, что эти направления неплохо отрегулированы, а страны имеют по ним общие идеи, платформы. Как минимум, скорректированную политику в рамках Евразийского союза.

Усилится сотрудничество по линии малого и среднего бизнеса, который будет стараться оказывать торгово-посреднические услуги.

Если говорить о перевозках и транзитном потенциале, то здесь также будет рост во взаимодействии с Россией из-за того, что переориентируется логистика.

– Во-первых, что мы подразумеваем под высоким результатом развития? Каковы критерии? То есть высоких результатов можно достигнуть за счет того, что увеличить добычу, геологоразведку, а затем эти вложения в добычу и в экспорт могут обеспечить очень высокие результаты роста ВВП, капитализации, инвестиций. Но это отнюдь не отразится на уровне жизни населения, не изменит структуру экономики республики. Если мы подразумеваем под результатами уровень жизни населения, уровень благосостояния, то это другой вопрос.

Во-вторых, что такое сбалансированность бюджета? Об этом сложно судить, потому что в Казахстане взят курс на социально-ориентированную политику, направленную на поддержание населения, его уровня жизни. Однако это не уникальный кейс Казахстана, а общемировой тренд постпандемийного развития. Все государства, независимо от типа рыночных отношений, ориентируются сегодня на поддержку граждан.

В случае Казахстана уровень жизни после пандемии, конечно, не дотягивает до допандемийного. Кроме того, нынешняя «социальная политика» в государстве – попытка ответить на вызовы январского кризиса. В краткосрочном периоде можно сказать точно только то, что распределение бюджета страны будет основываться не на решении стратегических задач, а на заполнение текущих лакун: поддержание уровня жизни населения, поддержание нормального функционирования экономики в условиях общемирового кризиса.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram