О пионерах рыночной экономики и частного бизнеса

Политические реформы Касым-Жомарта Токаева, насколько можно судить, направлены, в том числе и на исправление ряда (исторических?) ошибок, допущенных в свое время. Другой разговор - как это будет делаться, и, получится ли в принципе. Откуда такие сомнения?

Начало. Сформировавшее конец…

В политической повестке дня, стали достаточно активно проявлять себя персонажи, которые так или иначе имеют отношение к давнишним провалам, которые теперь почему-то выглядят как закономерность и даже в некоем канонически-положительном ключе. А как же – это они же пионеры рыночной экономики и частного бизнеса Казахстана!

Однако очевидно, что если бы юное независимое государство, ставшее им из обширнейшего куска развалившегося СССР, смогло бы данные провалы если не избежать, то хотя бы демпфировать – возможно мы бы имели сегодня куда более оптимистическое настоящее. О ком и о чем идет речь? Допустим, о Акежане Кажегельдине и… о Булате Абилове.

Начнем с главного калибра, т.е. с бывшего премьер-министра, чья звезда после выезда в конце прошлого века в Европу, стала зарастать мхом забвения. Однако начиная со второго украинского Майдана потихоньку, а после январской трагедии все больше и больше, он начал систематически мелькать в качестве политического комментатора. И повсюду позиционирует себя в качестве экономического и политического гуру, раздает советы и сыпет прогнозами в свете того, что при этом должно делать казахстанское общество (и президент Токаев?).

Понятно, что им прежде всего критикуется марафонское правление Н.Назарбаева, вроде бы по делу, но от текущей, сиюминутной праведности этого уже пожилого человека остается неприятное послевкусие. Ведь если вспомнить некоторые вехи нашей истории, прежде всего истории суверенного Казахстан, в ней был поистине "судьбоносный" отрезок. В чем состоит соль этой "судьбоносности" имеет смысл поговорить подробнее…

Вехи большого пути

Итак, деятельный кооператор, уже лично знакомый с Нурсултаном Назарбаевым в качестве президента Союза промышленников и предпринимателей Казахстана в декабре 1993 года становится первым заместителем Сергея Терещенко. До этого момента, его, что называется страна, за исключением узкого круга лиц, попросту не знала.

Да-да, у нас в суверенной истории премьером был русский человек, из Чимкента, знавший слегка по-казахски… А первым олимпийским чемпионом суверенного Казахстана тоже был русский – лыжник Владимир Смирнов. Примерно в те же годы. Кажегельдин впервые широко напоминает о себе, но для большей части современной молодежи, он, фигура не самая известная. Так вот, чуть менее чем через год 1-ый, заместитель становится главой правительства и служит на этом высоком государственном посту еще ровно 3 года. Стремительная карьера!

Если учесть, что Сергей Терещенко "изображал" премьер-министра больше в силу своей национальности, то кабинетом, точнее экономикой, реформами в ней - получив карт-бланш из рук президента - вплотную занимался именно бойкий Акежан Магжанович. Фактически целых 4 года. А тогда воистину – 1 год шел за 5. Вот и считайте – это были сконцентрированные "20 лет". Насчет построения чего либо значимого, скромно промолчим. А вот разрушено, порушено - было много чего.

Тогда сама специфика первоначального накопления капитала, атмосфера дикого капитализма, прямо скажем, не способствовала пониманию предпринимательства, которое в него вкладывалось во всем остальном мире. А за исключением постсоветских государств, оно давно уже зиждилось на кропотливом труде, итогом которого было создание продукта, а не крутилось лишь вокруг коммерции по схеме "купи подешевле, продай подороже". Но вернемся к нашей теме.

Прежде чем дать свою версию результатов, которых добился Кажегельдин, причем долгоиграющих, имеющих последствия и в сегодняшней действительности, доскажем, точнее допишем, что же приключилось с ярким и харизматичным премьером после его отставки. Уйдя с высокого поста в октябре 1997 года, 45-летний Акежан мотается по заграницам, вроде как лечится. Явно встречается с различными эмиссарами - учитывая его нынешнее местожительство, еще с конца девяностых - скорее всего англоговорящими. Потом встречается с встревоженным разными слухами Нурсултаном Назарбаевым, который награждает его "несчастливым" орденом "Парасат" и в марте 1998 года делает его "внештатным советником".

Дело в том, что многие кавалеры этого ордена потом "косячили" и впадали в жестокую немилость у Ноль Первого. Едва ли не первым такую традицию закладывает награждение экс-премьера, который в том же году (1998) выдвигает свою кандидатуру на президентские выборы 1999 года. Режим, в компрадорское основание которого Акежан Магжанович одним из первых уложил краеугольные камни, тут же отреагировал. В том же 1999 году он был объявлен в международный розыск…

Кто-то может сказать: да уж лучше бы если тогда Президентом стал Акежан Магжанович, тогда бы страна пошла бы по другому пути. Безусловно, наверное, все-таки по другому пути. Но вот насчет "лучше бы" - есть большие сомнения. В данном случае "другим путем" все к тому же итогу – одинаково бесперспективному.

Кто виноват? А виноваты все

Теперь самое важное. Если бы альянс Кажегельдина и Назарбаева сохранился (ну все-таки вместе тесно взаимодействовали как минимум 6 лет) – что можно было бы про них сказать? Скажем, они вдвоем добились бы большего? Это риторический вопрос и он вообще не прорабатывается. Потому что верный ответ будет таков: они оба сделали ошибку. Кажегельдин тем, что "придумывал" такие реформы и предлагал их проводить, а Ноль Первый в том, что он их разрешил делать, т.е. проводить в жизнь…

В том, что Кажегельдин сбежал – это он правильно сделал, тем самым спас свою жизнь. А неправильно он сделал не только реформы, а еще и то, что решил посягнуть на президентский трон. Эта "реформа" не удалась. Ноль Первый же в 21 веке правил страной еще больше чем в прошлом веке!.. А видевший себя уже президентом "международный брокер" (как известно он так сам себя однажды презентовал), что называется, жестко "обломался".

Однако оба этих исторических для казахов персонажа, будем говорить откровенно, и заложили главную мину под политическую стабильность в стране. Которая отчасти и взорвалась в январе этого года, едва не погребя казахстанскую Независимость. Один штрих.

Ни для кого не секрет, что движущей силой январских погромов, оказалась прежде всего нищая (во всех смыслах) сельская молодежь, находящаяся в маргинальном состоянии – они не аулчане, не горожане. Но ведь совершенно очевидно, что эти вторичные цветы Независимости (пара фраз выражения "дети – это цветы нашей жизни") – и есть плод реформ терещенковского, а затем и кажегельдинского кабинетов. С которыми согласились парламент и Ноль Первый. Реформ, прежде всего угробивших сельское хозяйство в социально-экономическом смысле.

Если учесть. что на том историческом этапе в Казахстане сельское население существенно превышало городское, получается выкинуто на обочину жизни было более половины жителей. Но если мы вглядимся в национальный состав села и города. выяснится, что как и при установлении советской власти, от установления якобы капиталистического строя более всего пострадало именно коренное население республики. Тут можно возразить, мол, с исчезновением союзного рынка и межхозяйственных связей страдало не только село, но и город, где закрывались заводы и фабрики, резко сократились рабочие места.

Однако если говорить о селе, то разгром былого устоявшегося уклада, социальных достижений, снабжения в виду множества факторов был просто ужасен. Люди покидали не просто сельскую местность, а свои дома – а в городе их практически никто не ждал. Эта, по сути, неконтролируемая, с позволения сказать "урбанизация" коренной, или, как стало принято говорить сегодня титульной нации, идеальной, мягко говоря не назовешь. Городская инфраструктура той же Алматы не рассчитана на такое количество жителей, не говоря уже о том что есть и ожидаются еще большие проблемы в области занятости растущего населения. И все эти негативные процессы, можно сказать, были запущены бравым, казалось бы прогрессивным премьер-министром в девяностых годах. Выбравшим самые негативные решения, противоречащие им же самим продекларированному курсу на введение истинно рыночных механизмов.

За свои 4 года нахождения на посту 1-зама и премьер-министра, Кажегельдин прошелся огнем и мечом, например, по системе сельской кооперации, потребительских союзов. Это был один из главных ударов по источнику определенного благополучия сельчан… Напомним, Казпотребсоюз представлял собой уникальную общественную организацию – самую демократическую и самую капиталистическую. Она имела тесные международные связи, минуя даже МИД СССР, со всеми кооперативными организациями как в странах соцлагеря, так и в капиталистических государствах. Работала с иностранной валютой.

Село - как полигон для наиболее неудачных реформ

В это сложно поверить сегодняшней молодежи, но когда-то люди на селе жили гораздо лучше иных горожан. Существовал даже такой социальный феномен: казахские городские семьи, которых было гораздо меньше в городе чем русских городских семей, получали своего рода "гуманитарную помощь" от сельских родственников. Потому как у тех были всегда не только натуральные продукты питания, но и живые деньги!

Почему у сельчан-колхозников водился свободный кэш и он был поверх зарплаты рабочего агропромышленного комплекса? В это тоже современным поколениям трудно поверить – но безработицы не было и на селе. Это были деньги из другого источника. Откуда? Все оттуда же – от Казпотребсоюза, скупавшего у сельчанина его продукцию и доставлявшего ему товары первой (и не только первой) необходимости, в том числе крайне дефицитные товары, которые в городе доставались партийной номенклатуре, а остальным строго из под полы. На чабанские стойбища, к табунщикам на летнем выпасе приезжали так называемые "автолавки" с разнообразным товаром.

Заготовители буквально бегали за сельским производителем, и оборот потребительских союзов, от районных до центрального, был огромным. Средства при этом были общественные, а не скапливались в частных руках! Только в рамках этой системы можно было в советском Казахстане заниматься предпринимательством, а руководящие кадры не назначались, а избирались. Чем не высшая справедливость помноженная на готовый предпринимательский механизм?!

Казалось бы, когда наступила эпоха становления рыночных отношений, апробированная система должны были только окрепнуть. Однако все вышло прямо противоположным образом. Сама организация, представлявшая, прямо скажем, очень лакомый кусок, стала предметом атак со стороны новоявленных апологетов предпринимательства и духа капитализма. Она оказались буквально в кольце охотников на саму систему, на активы, на недвижимость организации.

Для сегодняшнего села, аула где с деньгами периодически имеются "напряги" даже у состоятельных фермеров, это звучит неправдоподобно. Но проблема очевидна, и о ней сегодня все чаще говорят эксперты. Причина в том, что у нас, по сути, прервана по настоящему рыночная и что немаловажно налаженная цепочка между производителем и закупщиком, на передний план вышли перекупщики. Эта прослойка, прокладка выступают монополистами – и действуют они как временщики, обманывая сельчан и снимая сливки с потребителей. Банк, банковские кредиты с грабительскими процентами, с беспощадными коллекторско-рэкэтменскими нажимами за малейшую просрочку – вот еще один спрут опутавший сельчан. Впрочем, не только сельчан.

Между тем, знаменитые кажегельдинские реформы практически стерли с лица земли всю культурно-социальную инфраструктуру села – клубы, библиотеки, дома культуры, общественные бани. И все это случилось буквально в течение всего-то нескольких лет. Уже в конце девяностых от былого села, даже зажиточного, ничего не осталось. Видные деятели национальной культуры, многих из которых сегодня нет вы живых, с ужасом писали Открытые письма о резком одичании аулов со множеством подписей Президенту страны.

А Кажегельдин тем временем вещал (это был его косвенный ответ критикам такого экономического курса) - в том духе, что в стране идет почти "война", о чем вы плачете аксакалы? - "невидимая рука рынка" все исправит. Как видим, она оказалась не только "невидимой", но и еще до безобразия жестокой и "кривой". И тем более, как мы видим, она так почти и не исправила порушенного.

А ведь были трезвые головы

Недавно ушел из жизни видный государственный и общественный деятель Балташ Турсумбаев. Это был великий знаток сельского хозяйства (ну и не только сельского хозяйства), которого Туркменистан выпрашивал у Казахстана, что бы он был отправлен к ним в командировку. Чтобы помог им разобраться с одной проблемой - как добиться высокого урожая пшеницы, чтобы поменьше ее закупать. И он был принят самим Туркменбаши и последний был доволен оказанной консультацией…

Так вот, всего его запомнили как последовательного критика назарбаевского режима, оппозиционного деятеля. Это он единственны6нй из истеблишмента, когда в середине девяностых внесли "знаменитые" поправки в Конституцию РК, о которых сегодня вспоминают всяк кому не лень, будучи акимом Кустанайской области, на всю страну громко этим фактом возмутился.

Но с чего началось его неприятие президентского (читай кажегельдинского) курса реформ? А с того, что именно Балташ Турсумбаев не раз и не два убеждал Президента и премьеров (С.Терещенко и А.Кажегельдина) - что нельзя бездумно применять приватизационные механизмы на селе. Это чревато. И его не послушались. В итоге случилась полная лажа. Ну а Балташ Молдабаевич оказался прав навсегда и во веки веков.

Земли, на которых раньше пасся скот колхозов и совхозов вдруг стали чьими в долгосрочной аренде – т.е. читай банковским залогом (чаще всего). Появились вопросы и с землей, где всегда пасся скот с частного подворья. На селе появилась прослойка, которую трудно назвать "сельской", потому что за душой у них ничего не осталось. У тех кто имел пай в потребсоюзе – по новым законам это тоже стало пустой бумажкой. Тут еще подоспел новый Гражданский Кодекс министра-младотюрка (об этом во второй части). Такие обстоятельства и общая социально-экономическая ситуация 90-х годов вызвали бешеную и хаотическую внутреннюю миграцию, которая выглядела как поток разорившихся и потерявших всякую перспективу былой осмысленной жизни сельчан, аульских казахов в крупные и не очень города.