Это событие называют катастрофой, апокалипсисом, ужасающей трагедией. Вечер, накануне Ашхабадского землетрясения 1948 года, произошедшего в ночь с 5-го на 6-е октября, — часто вспоминался у нас в семье...
…Завидую людям, которые помнят себя с самого раннего возраста. У меня, к сожалению, из раннего детства остались только воспоминания о прохладном, после сильной уличной жары, воздухе, освежившем меня до дрожи в каком-то необычно зеленом дворе с изразцовыми дорожками… Помню — что-то отчетливо, что-то смутно, что-то всплыло в памяти, подсказанное воспоминаниями других. А многое — узнала, только много- много позже. Это событие называют катастрофой, апокалипсисом, ужасающей трагедией. Вечер, накануне его — Ашхабадского землетрясения 1948 года, произошедшего в ночь с 5-го на 6-е октября, — часто вспоминался у нас в семье.
Впоследствии появились рассказы о том, что землетрясению предшествовало необычно большое обращение людей в поликлиники с жалобами на сердце, что многие наблюдали изменение эмоционального состояния животных (собаки скулили, выли, метались, не находя себе места; у них вставала шерсть дыбом), наблюдалось бегство животных из помещений. Так, в Ашхабаде за несколько часов до землетрясения лошади конезавода громко ржали, срывались с привязей. Появился часто используемый в описании землетрясения рассказ о том, что в органы власти за несколько дней до катастрофы обращались аксакалы, настаивая на эвакуации населения города на основании того, что змеи и ящерицы неожиданно покинули свои норы. Есть много воспоминаний и пронзительно трогательных рассказов о животных, настороживших хозяев своим поведением и, в некоторых случаях, спасших их…
Наряду с этими рассказами можно встретить в интернете и сообщения о мистических событиях, произошедших накануне ашхабадского землетрясения. Например, рассказ об Углическом колоколе (Углич — город в России), который самопроизвольно зазвучал и издавал звуки в течение дня, предшествующего землетрясению. До этого такое его «поведение» наблюдалось перед началом Великой Отечественной войны. Что ж, как всякое событие такого масштаба, ашхабадское землетрясение 1948 года обросло и такими легендами, тем более что эта сейсмическая катастрофа, в буквальном смысле стершая с лица земли Ашхабад, в СССР (а теперь в России) до сих пор менее известна, чем в 1000 раз более слабое по энергии колебаний Ташкентское землетрясение 1966 года.
… Во многих рассказах очевидцев землетрясения фигурируют столы, шкафы, рояли и другая прочная мебель, которая спасла от раздавливания потолком. Но были и противоположные примеры, когда громоздкая и наполненная вещами мебель становилась убийцей… В некоторых воспоминаниях фигурирует рассказ о потерявшей рассудок старушке, пытающейся вытащить из развалин громадный шифоньер.
Из тех, кто еще по летнему расписанию ночью спал во дворах, было много таких, кого завалило глиняными мощными дувалами. Второй сильный толчок в 6 утра разрушил уже развалины, бывшие накануне домами и заборами, и еще сильнее придавил тех, кто уже еле дышал под ними. Ректора Туркменского пединститута, впоследствии замминистра образования Туркмении М.М. Назарова спас, как утверждает его жена, томик Ленина, который при толчке прикрыл лицо читавшего перед сном Мансура Мансуровича и обеспечил воздушную прослойку. Этот случай тоже из разряда чудесных спасений.
Кто-то радовался, оставшись в живых, а кто-то предпочел бы не проснуться наступившим кошмарным утром: вид раздавленных строительными конструкциями собственных детей, часто еще живых, но обреченных на смерть из-за невозможности помочь им — это невероятное испытание для человеческого сознания. Но люди, пережившие это, продолжали жить, и многие семьи родили в последующие годы еще детей, часто называя их именами погибших. Двумя классами ниже в моей школе училась Гуля Шихмурадова. Она осталась в землетрясение жива, но погибли два ее старших брата. Впоследствии в семье появились один за другим два мальчика. Так Гуля — младший в семье ребенок (в 48-м году ей было 4 года, а братьям — на 4 и 5 лет больше) — оказалась старшей сестрой.
…Обстановку, в которой надо было начинать действовать, предстояло выяснить в условиях, когда нет электричества, все телефоны, включая правительственную связь, замолчали после первого толчка. Масштабы разрушений предположительно огромны, но нет полной ясности. К счастью, сохранились стоявшие в деревянных гаражах грузовые машины. Они и стали средством передвижения для работников ЦК, разосланных утром первого дня Шаджи Батыровым [первым секретарем ЦК Компартии Туркмении; вторым секретарем ЦК был отец автора воспоминаний Д.Ф. Масловец — прим. «Гундогара»] по разным направлениям и с разными заданиями. Не по всем, но по многим широким улицам, заваленным лишь частично, проехать было можно. Группа связи выезжает за город и находит неповрежденный участок телефонной линии. С помощью подвесного телефона связываются с ближайшим городом — Мары.
Про остальные способы оповещения «внешнего мира» о произошедшем той ночью землетрясении, я прочитала в интернете. Пишут, что первым сообщил о катастрофе на «большую землю» неизвестный военный радист. На другом сайте: «В одной из воинских частей на слабо пострадавшей (западной) окраине города безвестный радист с трудом включает аварийное освещение, налаживает радиосвязь, передает в эфир сообщения о землетрясении. Связь прерывается, он сбивается. По его оценкам город пострадал на 10 процентов. Сведения принимает Ташкент». Нахожу в другом месте подробности (если речь идет об одном и том же): «Первым о землетрясении сообщил в Главное управление погранвойск СССР (Москва) в 7 часов 40 минут по рации открытым текстом, согласно полученным указаниям командира воинской части майора Бычука, капитан И. В. Лишенко: ''Москва. Ашхабад разрушен землетрясением, ждем помощи, сообщите получение нашего сигнала''». И еще обнаружила в интернете: «На аэродроме израненный бортмеханик москвич Ю. Дроздов добирается во тьме до пассажирского самолета ИЛ-12 и через бортовую радиостанцию посылает в эфир весть о бедствии. Сигнал приняли связисты Свердловского аэропорта».
Спустя девять часов после катастрофы в 8 часов утра по московскому времени, сообщение о ней доходит до Правительства СССР.
… К середине дня Ш. Батыров уже мог связаться по телефону с Г.М. Маленковым[заместителем председателя Совета министров СССР] и представить ему реальное состояние города. А именно: Ашхабад в катастрофических развалинах, аэродрома нет, взлетные площадки разбиты трещинами. Все центральные, районные и местные учреждения уничтожены. Среди населения большие потери, очень много раненных, много людей находится под завалами. Уцелел аэродром Ашхабад-Южный (принадлежавший ДОСААФ), там возможны посадка и взлет самолетов.
Созданная в Москве сразу после получения сообщения о землетрясении правительственная комиссия направила в Ашхабад представителей всех силовых министерств из южных республик. Из Ташкента в Ашхабад вылетел командующий Туркестанским военным округом генерал И.Е. Петров. Он включается в состав республиканского организационного комитета по организации жизни в городе, вызывает воинские части из соседних гарнизонов и практически становится одним из главных руководителей спасательной операцией в Ашхабаде. В Москве руководителем такой операции в Туркмении от военных назначают начальника тыла вооруженных силА. Хрулева, который в прошедшей войне за организацию снабжения армии был награжден боевыми орденами уровня полководческих. Немедленно поднятые по тревоге во всей Средней Азии войска местной противовоздушной обороны, входящие в состав МВД, были отправлены в Ашхабад.
В следующем разговоре Маленков сообщил Батырову, что во всех союзных республиках созданы комиссии по оказанию срочной помощи Ашхабаду. Со стороны Москвы были, как принято говорить в то время, даны руководящие указания по высвобождению из завалов людей, эвакуации тяжелораненых, организации питания и высказано требование в течение ближайших дней информировать Москву о положении в Ашхабаде через каждые 2 часа. В то же время с самого первого дня в Москве было принято решение о засекречивании всех подробностей о землетрясении.
Первое, что нужно было организовать — это медицинскую помощь раненным. Было принято решение оповещать население о том, что раненых надо доставлять к центральной площади города — площади Карла Маркса… Уже к утру к площади потянулись раненные. Потом их привозили на грузовиках, тележках, несли на одеялах, кто-то шел сам. Первыми, еще ночью, стали оперировать пострадавших медик И.Ф. Березин (его имя всегда с большим почтением произносилось в нашей семье) с коллегами и другие спасшиеся профессора мединститута — Б.Л. Смирнов, Г.А. Бебуришвили, М.И. Мостовой, В.А. Скавинский.
Началась круглосуточная работа госпиталя под открытым небом. Я помню вид этого довольно большого пространства в те дни. (В «прошлой» жизни здесь проходили парады и демонстрации, были выстроены деревянные трибуны.) В центре площади были видны фигуры стоявших людей. Там стояли использовавшиеся, как операционные, обычные, либо тут же сооруженные столы, накрытые простынями. Двери нашего уцелевшего и других разрушенных домов были использованы как столешницы. Откуда-то принесли ящики, приспособив их как подставки. А по краям площади и под деревьями аллеи лежали сотни людей, ожидающих или не дождавшихся помощи. Кто-то был прикрыт простынями, кто-то лежал открытым. Жгли факелы — для освещения и костры, чтобы кипятить воду. Следующей ночью освещение было автомобильными фарами и прожекторами. Крики, стоны…
…К утру первого дня поспевает помощь: медики из Мары и других ближайших городов… К вечеру прибыло несколько врачебных бригад из Баку и Ташкента, развернули рядом полевой госпиталь. Ашхабадские медики тут же проваливаются в сон. Днем также прилетели медики из Тбилиси. У всех прибывших одинаковое впечатление: «Невероятно, ничего подобного мы никогда не видели. Даже во время самых сильных боев на фронте было легче. Там раненых подвозили постепенно. Здесь на нас сразу обрушились сотни раздавленных, разорванных людей, засыпанных землей и глиной, с такими страшными ранами, каких на фронте не бывало». (Наливкин Д.В.*). Раны были, видимо, довольно однотипны, и для них существовал один метод лечения — ампутация конечностей. Вот воспоминание Наливкина: «Случайно зашел за трибуну, смотрю — какая-то странная громадная куча из каких-то непонятных сероватых и красноватых предметов. Подхожу ближе, всматриваюсь, и с ужасом вижу, что это отрезанные руки и ноги, куски мяса, обломки костей — страшный апофеоз землетрясения. Невольно на память пришла известная картина Верещагина ''Апофеоз войны'' — громадная пирамидальная куча оскаленных, разбитых черепов. Куча за трибуной была не менее ужасна».
Помощники из военных сортируют раненых по степени тяжести. Тех, кому невозможно оказать помощь в местных условиях, эвакуируют, начиная со следующего дня, самолетами. Вся дорога от города до временного аэродрома забита перевозимыми тяжелоранеными.
Населению было объявлено, что погибших и умерших надо оставлять на обочинах дорог. Здесь их будут подбирать специальные бригады по захоронению. Но в первый день было не до этого — надо было заботиться о раненых и живых. Поэтому только через два дня военные в противоипритовых костюмах и противогазах (началось разложение трупов) стали свозить погибших ко рвам около Сельхозинститута, организуя братские могилы. Людей в этом странном облачении я тоже помню. Тогда мне, конечно, никто не объяснял, какую страшную миссию они выполняют. Были и другие места захоронения. Я помню, как в очередную годовщину землетрясения, уже в 50-е годы, мимо нашего дома шли толпы людей в направлении Гауданского шоссе, где тоже было кладбище жертв землетрясения. Из впечатлений находящегося в 1953 году в том районе командированного специалиста-сейсмолога: «… Услышали ужасный плач и стенания, доносившиеся со стороны темной массы людей вдали от дороги. Это было кладбище жертв Ашхабадской катастрофы. Никогда больше в жизни не слышал такого раздирающего душу плача». На Хитровке и в других районах с преобладанием частной застройки люди хоронили родственников сами, прямо во дворах. В Москву из ЦК КПТ сообщают: «… определено 6 мест захоронения. На рытье могил работало только военных 1200 человек. За день собрано 5300 трупов и свезено к местам захоронения… 3000 трупов не опознаны…»
С хлебом проблему решили достаточно благополучно. Сохранилась мука в мешках, хотя само здание мелькомбината было разрушено. На хлебозаводе уцелели печи. Потом к ним прибавились полевые хлебопекарни. Начали бесплатную раздачу хлеба с грузовиков. Это я тоже помню. Никакой давки, ажиотажа не было. У нас дома был какой-то запас продуктов, поэтому в первый день проблемы еды не было. К тому же были кролики. В городе в это время из рухнувшего хладокомбината вытаскивают туши баранины. Ее развозят по городу и раздают бесплатно… Параллельно раздавали талоны на питание (прибыли специалисты из Баку для организации общественного питания), отпечатанные на обычной пишущей машинке. Город нуждается во всем: из соседних республик и из Москвы доставляют различные грузы (одеяла, одежду, ткани, кипятильники, примусы, посуду, спички, оборудование для связи, медицинские препараты). Но это уже позже, когда было восстановлено железнодорожное сообщение. В город прибыло до 4 тыс. вагонов с продуктами и товарами первой необходимости.
… После восстановления порядка в Ашхабаде специальная комиссия принялась выяснять причины землетрясения. Прибыло несколько экспедиций, основной из них была экспедиция Академии наук СССР под руководством В.Ф. Бончковского. Эпицентр землетрясения определили в 30 км к юго-востоку от Ашхабада, у селения Карагаудан. «От подземных толчков вся местность в зоне эпицентра, включая и территорию столицы Туркмении, сдвинулась к северу почти на 1,8 м. Даже в Москве, в 2500 км от места событий, сейсмическая станция зарегистрировала смещение почвы на 0,4 мм. Никогда еще сейсмические службы нашей страны не регистрировали столь мощных толчков… Сила его достигала в некоторых местах 10 баллов» (К.К. Клычмурадов**). Со слов очевидцев установлено, что сначала последовал вертикальный толчок, а затем два горизонтальных. Все основные разрушения произошли за несколько секунд волнообразных колебаний почвы. «Волны» были узкими и высокими, что и вызвало столь сильное колебание.
… Экспедиции не только изучали причины землетрясения, но и его последствия. Тем более что они (последствия) имели особенность. А именно — превышение количества погибших людей над числом тяжелораненых раненных, что нетипично для природных катастроф. Такое могло произойти, если основная масса зданий строилась, ориентируясь на заниженный уровень сейсмической опасности, а строительные материалы были плохого качества или в качестве них использовались плохо приспособленные заменители. В результате строительные конструкции не повреждаются, а обрушаются, образуя плотные завалы, под которыми трудно или невозможно дышать. Дальше я привожу выдержки из отчета инженера-аспиранта Р.Н. Квитницкого, прикомандированного к сейсмической комиссии Академии наук СССР, подтверждающие это: «Общее впечатление — разрушения зданий в основном произошли от несоблюдения элементарных правил сейсмики и могли бы быть значительно меньше. Качество кладки и особенно раствора свидетельствуют о плохом ведении строительных работ, кирпич с раствором был не связан, балки не накренились, перекрытия были тяжелыми и т.д. Строительный контроль за возведением зданий отсутствовал».
…Вряд ли среди ваших знакомых найдется человек, который не знает о Ташкентском землетрясении. Ашхабадское? Недоумение на лицах. Меня подозревают, что я что-то напутала: для россиян Душанбе, Ташкент, Фрунзе, Ашхабад — это где-то далеко и неразличимо по принадлежностям к республикам (теперь — странам). Такая реакция была в Ленинграде на мои рассказы о землетрясении. От кого же исходил запрет на разглашение сведений об Ашхабадской трагедии?
Есть разные мнения и версии. По некоторым источникам, когда Сталину доложили об ашхабадской катастрофе, он усомнился в правдивости нарисованной ему картины. Тогда и был отправлен в Ашхабад известный кинооператор Роман Кармен. Несомненно, в привезенном фильме были кадры, подобные тем, о которых пишет Наливкин: «Через несколько дней после первого толчка мне пришлось летать на военном самолете над городом и изучать аэрофотоснимки города. Картину более полного разрушения невозможно себе представить. Между правильными линиями улиц, среди темных пятен зелени везде были страшные однообразные кучи мусора и обломков. Изредка выглядывали сохранившиеся двухэтажные здания. Квартал за кварталом одна и та же картина. Смотреть на снимки было жутко и тяжело. Разрушение было полное». В стране, которая только что победила в войне, Сталин был на пике всенародной любви. Высказывается мнение, что смириться с тем, что есть что-то неподвластное вождю и человеку, было трудно. Лучше об этом замолчать.«Казалось бы: зачем землетрясение скрывать? Наоборот, всему миру объявить. Под землетрясение можно списать все наши промахи и ошибки. Под землетрясение можно помощь иностранную получить… Так нет же. У нас и это засекречивали. Ашхабадское землетрясение 1948 года оставалось секретным многие годы. Мы старались всему миру показать, что при социализме не то что преступности нет, но у нас даже и стихийные бедствия не случаются».
Правила комментирования
comments powered by Disqus