«Это то новое, с чем столкнутся люди нового поколения, то, чего никогда не было у поколений предыдущих и уходящих. И вновь поколению уходящему нечего подсказать поколению новому», - отметил в своей статье Муратбек Иманалиев, президент Института общественной политики (IPP).
Кыргызстан является трансформирующейся страной, но термин «трансформирующийся» не должен вводить в заблуждение - Кыргызстан все еще находится в пределах «пространства посткоммунизма». Измениться, находясь в означенном пространстве, практически невозможно. Страна сначала должна покинуть его пределы.
И другое, не менее важное, - «трансформация» ни в коем случае не означает позитивного для нашей страны исхода.
Так откуда и куда трансформация или из чего во что? В общем-то, ответ довольно прост: из советской периферийной республики в самостоятельное государство.
В истории немало ярких и не очень примеров, когда какая-то часть страны, имевшая оригинальное этническое, культурное или еще что-нибудь отличительное, становилась независимым государством в результате освободительной войны, развала империи и т.д. Иллюстрации к сказанному - распад Османской, Австро-Венгерской империй, освобождение от колониализма и т.д.
Приобретению независимости почти всегда предшествует освободительная борьба, которая представляет собой некий весьма сложный процесс, сочетающий политическую деятельность борцов за независимость, информационное противостояние, вооруженные столкновения и т.д. Борьба, даже не очень продолжительная, порождает апологетов - носителей идеологии, концепций, проектов, в конечном счете ценностно содержащих емкостей, могущих составить соответствующие основания для независимого развития и создания необходимых для этого институтов. Упомянутые «борцы-носители» после победы становятся вождями страны – президентами, министрами, губернаторами и т.д. И, тем не менее, приходится еще и зазывать на службу старорежимных чиновников и тому подобных специалистов, чтобы выстраиваемая политическая система начала худо-бедно работать. Вспомним хотя бы послеоктябрьский период строительства советского государства.
В случае с Кыргызстаном независимость, все-таки, больше воля исторического случая, нежели неустанная, тяжелая борьба за нее. Но все равно это шанс, все равно это исторический вызов, который либо сформирует миссию народа в виде национального государства, либо нет.
В год приобретения независимости в Кыргызстане отсутствовали хотя бы мало-мальски соорганизованный политический класс, каста интеллектуалов и «военная косточка», которые были бы способны соорудить основной идеологический, политический, социально-экономический каркас будущего государства. Вообще идея «о вековой мечте» кыргызского народа, видимо, застряла где-то далеко в прошлом. Люди, пришедшие к власти в независимом Кыргызстане в 1991 году, оказались поколением обычных советских номенклатурных деятелей и бюрократов, рассуждавших о независимом государстве, слегка ознакомившись с такими произведениями, как «40 законов власти».
Носителями каких идей и какой национальной информации они были? Практически никакой. Что удается им в настоящее время передать подрастающему поколению, какие информационно-идеологические, финансово-экономические, военно-оборонительные и культурно-гуманитарные мыслительные и практические конструкции, которые могут подвергнуться критическому освоению следующим поколением, но все-таки освоению и использованию в качестве базиса дальнейшего развития? Передать удается лишь массив материалов этногонии, мифы, предания и пр., что тоже, в принципе, немало, но они не представляют собой знания и навыки, которые необходимы для выживания в суровом мире современной мировой политики и мировой экономики.
2012-13 гг. знаменательны тем, что в эти два года в послеуниверситетскую жизнь выпущены молодые люди, родившиеся в год разрушения СССР и возникновения независимого кыргызского государства. Что они получили от предыдущих поколений и с чем они придут в свое время к управлению государством, экономикой и культурой?
Поколение уходящее было и остается носителем советской информации об окружающем мире, информации, как выяснилось, достаточно искаженной и чрезмерно идеологизированной, и, как стало ясно позже, мало и отчаянно плохо гармонизировавшейся с независимостью Кыргызстана. Отсюда - и малопригодной в практике выстраивания международных отношений.
Совокупность предложенных, а нередко насильственно прививавшихся Россией ценностных емкостей и ориентиров, которые, в целом, следует, на мой взгляд, оценивать как цивилизаторство, а также система власти, которую называли советской и народной, сложившаяся и функционировавшая в течение 75 лет, в пределах которых сконструированная по советским лекалам и стандартам кыргызская идентичность занимала подчиненное положение, но, как ни странно, удовлетворявшая большинство представителей этого народа, внезапно сама по себе развалилась.
Самоликвидация «привычного» не спровоцировала, к сожалению, пассионарный импульс и последующее конструирование режима поиска выхода из сложившейся ситуации. Некоторые идейные и мировоззренческие ориентиры, на которые, как думали, можно было бы опереться, оказались либо антиценностями, либо ложными ценностями.
Кыргызы в большинстве своем почему-то до сих пор остаются уверенными в том, что их обращение к своему мифологизированному прошлому, которое представлялась и по сию пору представляется им кладезью героев и героических событий, - не только спасение и защита от стихии глобальной жизни, в которую кыргызов буквально вбросили, но и некий путь вперед.
На самом деле столь гипертрофированное в идеализации обращение к эпико-поэтическому наследию в хаотичном поиске идентичности – это признак страха перед неизведанным, непонятным и необъяснимым будущим. Как оказалось, единственный выход из такой ситуации при слабости или отсутствии элит - это несбалансированный национализм. Может показаться более чем странным и даже абсурдным следующее утверждение, но такого рода национализм есть все-таки безрассудный и неосознанный способ защититься от сложного и непонятного внешнего мира. Все это к тому же совпало с эскалацией ксенофобии в мире.
Неочевидно, что этот страх вкупе с достаточно низким уровнем политической и экономической образованности может способствовать формированию национального самосознания.
Общество потребления, с которым столкнулись кыргызы, повлияло и до сих пор влияет на формирование одного из наиболее подвижных фрагментов мировоззренческой платформы – предприимчивость и далее - формирование деловой культуры. И это влияние исковеркало некоторые потребности людей и их представление о способности зарабатывать средства на существование.
Итог деятельной активности покидающего политическую и иные арены поколения людей, встретивших в пору своей зрелости год неожиданного приобретения независимости, – это груз нерешенных проблем, связанных с разрушением старых советских систем и новых, создаваемых стихийно возникшим в течение 22 лет независимого развития кыргызским сетевым нациообразованием.
Все это породило латентный, противоречивый, тяжелый и вязкий конфликт поколений. Конфликт, проявляемый в массовой миграции, массовом неисполнении законов, разрушении традиций. Конфликт, который привел к обесцениванию идеи строительства национального государства. Конфликт, спровоцировавший новые поколения к некоей фетишизации эрзац-идеи нациостроительства на отрывочных и беспорядочных мотивах примитивной эзотерики, космогонии, шаманизма и мифов.
Новые поколения кыргызов столкнулись с практически полным отсутствием национальной информационной базы, которую должны были получить от поколения уходящего. И им придется двигаться вперед, опираясь на наитие, эмпирический и чужой опыт строительства национального государства и национального общества.
Другой весьма серьезной проблемой, сопрягающейся с пространством конфликтов в Кыргызстане, является конфликт внутри нового поколения, которое входит в пору зрелости. Надо полагать, что проблема, предлагаемая к обсуждению, не эксклюзивна только для нашей страны. Такие же конфликты мы видим и в других странах, особенно исламских.
Речь о том, что новое поколение кыргызстанцев как бы растягивается в идеологическом, политическом, концептуально-экономическом и даже в религиозном контекстах в разные, даже противоположные стороны. При этом следует обратить внимание, что стороны эти предлагают, прежде всего, совершенно несовместимый между собой набор ценностных и иных ориентаций, каковые, собственно говоря, и формируют мировоззренческие основы общественного и национального самосознания и т.д. Затем это ложится как одна из фундаментальных основ национальной информационной базы, которая, в свою очередь, является важнейшей частью внутренней (национальной) базы силы.
Но последние две субстанции, формирующие нацию и определяющие ее суть и будущее, не могут создаваться из противоречивых, а в некоторых случаях - враждебных друг другу ценностных емкостей, заимствованных извне, которые, в силу отсутствия у нации адаптационных принимающих инструментов, никогда не станут своими.
Россия, Ислам и Запад – это три основных полюса, растягивающие новое поколение кыргызстанцев в упомянутых выше контекстных векторах.
Вестернизация как проект сегодня практически почти перестала существовать и находится в достаточно пассивной фазе развития, что, в общем-то, обусловлено большей частью разочарованием жителей стран региона в предлагавшихся в рамках проекта ценностях, и наиболее печальное следствие – разочарование в демократии, прежде всего, как в способе организации повседневной жизни, а в случае с Кыргызстаном - еще и возникновение и эскалация охлократии, которая одновременно, как это ни странно, является способом выживания для некоторых категорий граждан страны и способом выстраивания неких отношений друг с другом, которыми подменены общественные и политические институты.
Следует отметить, что сейчас в Центральной Азии все меньше и меньше людей, которых интересует мнение Запада о ситуации с правами человека в их государствах. Тем не менее, молодых людей – приверженцев вестернизации тоже немало.
Посткоммунистический проект, если он и существовал, то прошел путь от «восстановления империи» до реального восприятия друг друга в качестве независимых государств, правда, необходимо признать, что процесс окончательного «признания» еще не завершен.
Сейчас в режиме развития другие проекты, например, ОДКБ, ЕврАзЭС и т.д. Однако проектные подходы, например, к формированию «евразийства» на сегодняшний день грешат одним, но существенным недостатком – дефицитом содержательности в уточняющих параметрах развития его политической, экономической и, особенно, социокультурной парадигм.
Реисламизация идет с куда большей результативностью. Концептуальный вопрос, который должен квалифицироваться и классифицироваться в регионе как мощный глобальный вызов: какой ислам приходит в регион – из Мекки или из Иерусалима? Общепризнано, что исламистские организации достигли весьма ощутимого результата в деле религиозной социализации человека с последующим нагромождением на него нелегкого груза идеологического и политического экстрима. В этом плане остальные проектировщики проиграли. Метафора в оценке ситуации следующая: Запад приветствует индивидуализм и права человека, в пределах которых бедность воспринимается как проявление социальной несправедливости и ощущается особенно остро в сочетании с одиночеством человека в обществе потребления. Ислам приветствует солидарность и взаимопомощь, где бедность не страшна, а одиночества нет.
Это то новое, с чем столкнутся люди нового поколения, то, чего никогда не было у поколений предыдущих и уходящих. И вновь поколению уходящему нечего подсказать поколению новому.
И все-таки есть надежда, что лидерам новой сетевой нации кыргызов удастся быть договороспособными
Правила комментирования
comments powered by Disqus