Недавно прошло заседание Водного совета Казахстана, консультативно-совещательного органа при правительстве РК, призванного вырабатывать предложения и рекомендации, касающиеся национальных приоритетов в этой сфере. Он существует уже почти полтора года – достаточный срок, чтобы оценить его деятельность. Какова отдача от совета? Какие проблемы он должен решать в первую очередь? Об этом мы беседуем с нашим постоянным экспертом – ветераном водного хозяйства, кандидатом технических наук Даулетияром Баялимовым.
Систему нужно менять
- В Положении о Водном совете, утверждённом распоряжением премьер-министра РК, сказано, что он создан с целью совершенствования системы управления водными ресурсами. Как её, на ваш взгляд, следует совершенствовать, и в состоянии ли совет справиться с этой задачей?
- Полтора месяца назад жители Астаны, столкнувшиеся с дефицитом питьевой воды, выходили на улицы, перекрывали дороги. И это в главном городе страны! В целом ряде регионов проблема стоит ещё более остро. А возьмите ситуацию с поливной водой – прежде всего, на юге страны, где орошаемое земледелие является основой сельского хозяйства. Поневоле приходишь к выводу, что систему управления водными ресурсами не совершенствовать надо – её необходимо кардинально менять.
В Конституции РК записано: «Земля и её недра, воды, растительный и животный мир, другие природные ресурсы принадлежат народу. От имени народа право собственности осуществляет государство». Но осуществление этого самого права собственности может происходить по-разному. У нас выбран такой вариант, при котором от народа ничего не зависит, – всё решает одно ведомство и даже, если учесть степень персонализации власти в Казахстане, один человек, а конкретно министр. Вне зависимости от того, разбирается он в данном вопросе или нет.
Совсем недавно, выступая на совещании по вопросам развития столицы, президент страны обратил внимание на то, что в Астане многие ключевые должности, связанные с её жизнеобеспечением, занимают люди, далёкие от этого профиля деятельности. После чего заявил: «Глубоко убеждён, что каждый должен заниматься тем делом, в котором является профессионалом». Между тем, в госорганах, отвечающих за водное хозяйство, этих самых профессионалов практически не осталось. Например, министр экологии и природных ресурсов Зульфия Сулейменова по базовому образованию – специалист в области международных отношений, никакого практического опыта, тем более в водной сфере, не имеет. В Комитете по водным ресурсам людей, которые, что называется, «в теме», раз-два и обчёлся.
На сайте правительства размещены фотографии, по которым можно судить о том, кто участвовал в последнем заседании Водного совета. Я там не увидел ни одного профессионала-водника – сплошь члены правительства, а также руководители агентства по делам государственной службы и НПП «Атамекен». Как они могут проводить грамотную политику в водной сфере, вырабатывать правильные рекомендации, если имеют о ней, в лучшем случае, поверхностное представление?
А ведь это очень сложная отрасль, включающая в себя самые разные направления: питьевое водоснабжение, орошение сельхозкультур, обводнение пастбищ, использование воды в энергетике, промышленности… Нужно учитывать массу факторов: маловодье, многоводье, поверхностные источники, подземные источники, особенности вегетации и использования гидротехнических сооружений, паводки, режимы работы водохранилищ… Только разбираясь во всём этом и принимая адекватные меры, можно добиться эффективного и бережного использования водных ресурсов, обеспечить национальную безопасность в данной сфере. В противном случае мы можем прийти к тому, что какие-то регионы страны останутся без воды…
Мина под сложившийся статус-кво
- А в реальности насколько остро стоит проблема её дефицита?
- Общий объём водных ресурсов, которыми располагает Казахстан, оценивается примерно в 100 миллиардов кубометров ежегодно. Если разделить это количество на площадь территории, то, наша страна, конечно, является маловодной, но если разделись на численность населения, то можно назвать её вполне обеспеченной. Другое дело, как мы распоряжаемся имеющимися ресурсами и возможностями.
Взять родную для меня Кызылординскую область. Постоянно можно услышать, что, мол, воды не хватает, каждый новый министр и его заместители ездят в соседние республики с мольбой увеличить её подачу по Сырдарье. Если удаётся «выбить» хотя бы небольшие дополнительные объёмы, то это преподносится как достижение. Но фактически тем самым просто затыкаются дыры, причём лишь на короткое время. Тогда как проблему нужно решать на системной основе, с расчётом на долгосрочную перспективу.
Согласно схеме вододеления, действовавшей ещё в советское время и пролонгированной в 1992-м, Казахстан ежегодно должен получать по Сырдарье 12 миллиардов кубометров (в маловодные годы – 10 миллиардов). Я проанализировал данные, начиная с 2000-го, и выяснил, что меньше 14 миллиардов мы не получали. Иначе говоря, в целом воды к нам поступает более чем достаточно. Но проблема в том, что львиная её доля приходится на период с осени до весны, когда в верховьях реки для выработки электроэнергии (потребность в ней в холодные месяцы резко возрастает) осуществляют значительные сбросы вниз по руслу. Чтобы сберечь часть этой воды для летнего полива сельхозкультур, весь бассейн Сырдарьи усеяли водохранилищами, на строительство и содержание которых тратятся огромные средства. Мало того, из-за испарения и фильтрации в этих искусственных водоёмах теряются значительные объёмы воды. По сути, в них мы раздробили и похоронили Аральское море.
- И как выйти из положения?
- Единственное разумное решение проблемы – найти консенсус с соседями. Можно же, например, договориться с Кыргызстаном: вы держите в течение двух-трёх месяцев определённое количество воды для восполнения наших потребностей в период вегетации, а мы компенсируем недополученную вами из-за этого электроэнергию поставками своей или углём, мазутом и т.д. (предварительно пересчитав киловатты и джоули в кубометры). Аналогичным образом с Кыргызстаном мог бы договориться и Узбекистан.
Мало того, такое соглашение между тремя государствами уже существует – оно было достигнуто в 1998-м, однако из-за ряда разногласий сегодня не работает. Следовало бы доработать его, а затем ратифицировать парламентами стран сроком на три года или на пять, десять лет, чтобы он обрёл силу закона и стал обязательным к исполнению. Но буквально на днях появилась информация, что Казахстан решил отказаться от этого соглашения. Такой шаг я расцениваю как мину, заложенную под МФСА, под ныне существующую (пусть не совершенную, но всё же более или менее справедливую) схему распределения водных ресурсов, поскольку за аннулированием одних соглашений могут последовать другие аналогичные шаги – уже со стороны наших соседей. Это может привести к самым печальным последствиям, и прежде всего для самого Казахстана, поскольку мы сильно зависим от стран, расположенных выше по течению. Не могу не согласиться с комментарием на сей счёт узбекского министра водного хозяйства Шавката Хамраева, который напомнил в этой связи народную мудрость: «Не разрушай старое, не построив новое».
Опять же налицо результат непрофессионализма людей, принимающих решения, их непонятно откуда взявшейся уверенности в том, что они сами всё знают, нежелания советоваться с людьми, которые, как говорится, собаку на этом съели.
Сегодня умение договариваться приобретает очень важное значение и с учётом чрезвычайно сложной геополитической ситуации. Большие державы не прочь разыграть «карту Центральной Азии», а вода (точнее, разногласия вокруг неё) как раз может стать главным детонатором. Тут бы нашему Министерству иностранных дел от бесконечных разговоров о «водной дипломатии» наконец-то перейти к практическим шагам по её выстраиванию.
Как принудить к экономии
- Что ещё нужно менять?
- В целом отношение к воде. Например, опять же применительно к Сырдарье мы сегодня даже не знаем точно, сколько её поступает на нашу территорию с узбекской. Данные Казгидромета и водников сильно разнятся, поскольку нет нормальной системы и инструментов учёта. Отсутствует мониторинг качества речного притока. Вы, наверное, не поверите, но иногда вода, проходящая через пост Кокбулак на границе с Узбекистаном и идущая затем в Шардаринское водохранилище, имеет более высокий уровень минерализации, чем та, что спускается с коллекторов. На некоторых участках Сырдарьи в неё сбрасывают канализационные стоки. Этой водой поливают рис и другие культуры, её пьёт скот, в ней обитает рыба, и вместе с продукцией она попадает в организм человека. Кое-где в летний период речной водой в качестве питьевой пользуется население.
Вызывает тревогу состояние водохранилищ, плотин, других гидротехнических сооружений – они, можно сказать, держатся на честном слове. Вы представляете, какими будут последствия, если, скажем, прорвёт плотину на Шардаре, где накапливается до 5,2 миллиарда кубометров? В своё время это водохранилище построили для того, чтобы обезопасить от наводнений Кызылорду. А теперь оно может, напротив, создать опасность.
Поэтому государство, раз оно, согласно Конституции, осуществляет право собственности, а значит, несёт ответственность перед народом, должно стать настоящим хозяином водных ресурсов: наладить комплексную систему учёта их количества и качества, иметь соответствующие инспекции, проверять, штрафовать, в случае необходимости возбуждать уголовные дела.
Выскажу мысль, которая, наверное, многим не понравится, – но я уже не в том возрасте, чтобы заниматься популизмом. Считаю необходимым значительно поднять тарифы на пользование водой – и поливной, и питьевой, а также сделать их дифференцированными, как это мы видим сейчас на примере платы за электроэнергию, причём в нашем случае дифференциация должна быть ещё более существенной. Все мы уже убедились, что объяснять на словах нашим гражданам необходимость бережного отношения к воде бесполезно: его можно внедрить только экономическими методами. Поэтому нужно сделать так, чтобы пользующиеся водой сверх меры платили за это намного больше, чем те, кто укладывается в научно-обоснованные нормы потребления.
В орошаемом земледелии это заставит хозяйства по-настоящему заняться учётом расхода поливной воды, повышением КПД оросительных систем, сведением к минимуму непроизводительных потерь, в быту – отказаться от полива водопроводной водой огородов, мытья ею автомашин и другого расточительства. К слову, меры, направленные на формирование в гражданах такого экономного отношения, применяются во многих развитых странах. Скажем, в Израиле в своё время «методом кнута и пряника» заставили многих людей перейти от 9-литровых бачков к унитазам на 7-литровые. Кто-то скажет, что это мелочь (два литра разницы), но в сумме такие «мелочи» дают существенную экономию. И заодно приучают население быть бережливыми.
Если же говорить в целом, то, думаю, пора кончать с таким положением дел, когда специалисты водного хозяйства, получившие в своё время необходимые знания и большой практический опыт, знающие отрасль изнутри, отстранены от принятия решений в данной сфере. Мы видим, к чему привели и приводят действия министров и других высокопоставленных чиновников, придерживающихся позиции «мы сами с усами», считающих, что раз они наделены властью, то могут ни с кем не считаться. Страна заплатила и продолжает платить за это слишком дорогую цену.
Здесь, конечно, стоило бы поговорить ещё и о подготовке кадров, которая является одной из острейших проблем нашей отрасли, но это отдельная большая тема, нуждающаяся в глубоком анализе…
Правила комментирования
comments powered by Disqus