Факультет международных отношений Центра евразийских исследований Санкт-Петербургского университета опубликовал сборник статей под названием «Центральная Азия в условиях глобальной трансформации мировой системы международных отношений».
Их авторами стали эксперты из России, Казахстана, Таджикистана и Узбекистана. Речь идет о проблемах и перспективах внутреннего и общерегионального развития стран Центральной Азии в новой геополитической ситуации. О чем говорят эксперты?
Заместитель декана факультета международных отношений, преподаватель кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России Алексей Дундич согласен с теорией о том, что есть три типа внешнеполитического поведения малых и средних стран. Таджикистан выбрал «условно партнерский». Его можно описать так: «Мы ничем друг другу не обязаны и пробуем сотрудничать не только друг с другом, но и со всеми странами, несмотря на разности потенциалов».
Экономика в таком варианте имеет особенно важное значение. Политолог Елена Кузьмина, представляющая Институт мировой экономики и международных отношений им. Е. М. Примакова, отмечает, что еще в 2022 году США поставили задачу по «экономическому отрыву» Центральной Азии от России, с которой страны региона, по ее оценке, достаточно крепко экономически связаны. Запад старался реально сузить поле взаимодействия республик Центральной Азии с Россией, но сделать это «очень трудно, а скорее всего, просто невозможно». Для Таджикистана, как и для Казахстана и Узбекистана, Россия остается первым торговым партнером.
Заместитель директора Eurasian Center for People Management (Алматы, Казахстан) Леся Каратаева оценила уровень религиозной радикализации населения стран Центральной Азии. На ее взгляд, он сравнительно невысок. По оценкам экспертов Международного центра изучения радикализации, соотношение откликнувшихся на призыв ИГИЛ в Узбекистане составило 1 к 54 тыс. граждан, а в Таджикистане — 1 к 37 тыс. Для сравнения можно привести показатель Великобритании: 1 к 4,9 тыс. граждан. Разница очевидна!
Эксперт отмечает важность такого явления, как возвращение граждан центральноазиатских республик из зон боевых действий в Сирии и Ираке. Оно включает поиск граждан, проведение переговоров с властями, доставку возвращаемых граждан в места отправки специальных авиарейсов. Таджикистану удалось возвратить более 400 граждан.
Важным фактором укрепления региональной безопасности является деятельность России по усилению военной базы ОДКБ, расположенной в Таджикистане. Туда поступили автоматы АК-12, пистолеты Ярыгина, крупнокалиберные снайперские винтовки АСВК-М, огнеметы повышенной дальности, ПЗРК «Верба». 201-я российская военная база также получила модернизированные танки Т-72Б3М с улучшенной маневренностью и защищенностью экипажа, современные боевые машины пехоты, транспортно-боевые вертолеты Ми-8МТВ5-1. В самой республике было дополнительно мобилизовано 20 тыс. военнослужащих из резерва для укрепления границы с Афганистаном.
Старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института мировой экономики и международных отношений Станислав Притчин считает, что именно благодаря оперативному комплексному подходу стран ОДКБ и региональному сотрудничеству удалось создать условия для купирования потенциальных военных рисков. Последние связаны, конечно, с изменением ситуации в Афганистане.
Присутствие Китая в республиках Центральной Азии является сегодня предметом пристального изучения специалистов-международников. Директор Центра геополитических исследований Российско-Таджикского (славянского) университета Гузель Майтдинова подробно изучила вопрос о таджикско-китайском взаимодействии на современном этапе. Она уверена, что курс Китая в Таджикистане определяется сразу несколькими стратегическими и тактическими задачами. Среди них – обеспечение безопасности в пограничных районах; содействие экономическому развитию Таджикистана для стабильности западного Китая; доступ к таджикскому рынку ресурсов и продукции.
Таджикистан, в свою очередь, хотел бы быть «связующим мостом» между Китаем и другими центральноазиатскими республиками. Его интересует приток инвестиций в экономику страны. Сейчас в Таджикистане действуют около 200 компаний из Китая и 70 предприятий с его участием – они осуществляют свыше 50 инвестпроектов. Основной интерес китайского бизнеса в Таджикистане – добыча полезных ископаемых и, прежде всего, драгоценных металлов. Так, главным производителем золота в Таджикистане является совместное таджикско-китайское СП «Зарафшон» (75% акций которого принадлежат китайской Zijin Mining Group). Низкое качество инфраструктуры в Таджикистане побуждает Китай заняться ее модернизацией. Это касается не только автомобильных дорог, но и реализации проекта железнодорожной линии Китай – Кыргызстан – Таджикистан – Афганистан – Иран.
После делимитации границы Китай расширил помощь пограничным войскам Таджикистана: построены 3 комендатуры, 5 пограничных застав и постов, учебный центр. Планируется построить военный объект для специального отряда быстрого реагирования. В Душанбе создан совместный Центр по борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом. У армии Таджикистана есть оружие китайского производства, а таджикские слушатели проходят краткосрочные курсы в военных учебных заведениях КНР.
Гузель Майтдинова делает вывод, что таджикско-китайское сотрудничество вступает в «новую эпоху стратегического взаимодействия». Однако историк Станислав Притчин отмечает, что подключение Китая как возможный инструмент содействия региональным вызовам безопасности не даст эффекта, поскольку у Таджикистана нет не только институциональной и нормативно-правовой базы, но и опыта самостоятельных международных миротворческих миссий, что немаловажно. Эксперт уверен, что именно региональное сотрудничество стран Центральной Азии может стать основой для формирования общей системы безопасности. Сегодня, спустя три десятка лет после обретения республиками макрорегиона независимости, Россия остается основным партнером и гарантом безопасности для Центральной Азии.
Правила комментирования
comments powered by Disqus