28 августа 1920 года красноармейцы Туркестанского фронта (Туркфронта) под командованием Михаила В. Фрунзе (1885 – 1925) приступили к штурму среднеазиатского Бухарского эмирата. Его столица, центр мусульманской учености, ас 1868 года и резиденция правительства одноименного царского протектората, опустошительным ударом была разрушена, разграблена и вместе с эмиратом постепенно включена в состав советской империи. Тем самым, все попытки местных сил сместить путем демократических рефор аристократический режим эмира Сейида Алим-хана (1880 – 1944) и добиться национальной самостоятельности, потерпели неудачу. Царская власть сменилась советской. В целях укрепления военных позиций в Средней Азии, говорится в телеграмме за 31 июля 1920 года от Фрунзе Ленину, «с Бухарой надо кончать». Эта цель была достигнута 2 сентября 1920 г.
Контрагенты
Неудачная попытка завоевания была предпринята еще в начале 1918 г., после того как в 1917 г. было свергнуто, в том числе в российском Туркестане, Временное правительство, и в Ташкенте пришел к власти Туркестанский Совет Народных Комиссаров (Турксовнарком). В результате, 30 апреля в составе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (РСФСР) была провозглашена автономная Туркестанская Советская Республика. Однако это ни в коей мере не решило вопрос власти. Гражданская война в европейской и северноазиатской части бывшей царской империи сковывала силы. На южной периферии обнаружились сильные противники в лице Бухарского и Хивинского ханств. Там приверженность исламу настолько сплачивала правителей и подданных, что большевики при любой атаке могли рассчитывать на массовое сопротивление.
Прежде всего, главным противником советского господства в исторической области Мавераннахра стала Бухара. В марте 1918 года она смогла отразить все атаки Турксовнаркома. В результате, среди мусульманского населения распространились ненависть и отторжение по отношению к русским, что только укрепило режим эмира. Сейид Алим-хан заключил союз с Афганистаном и получал оттуда оружие. К тому же, он контактировал с антисоветским движением басмачей в Ферганской долине и вел переговоры с Хивой о совместных действиях. Наконец, эмир позаботился о поддержке со стороны Персии и Британии, с целью предотвратить попытки влияния со стороны Турции и Германии. Одновременно, с помощью беглых австрийских военнопленных, он смог привести в порядок свою артиллерию и другую военную технику. Вооруженные силы Бухары в начале 1919 г. были в два раза сильнее, чем за год до того.
Планирование
У советской власти в Средней Азии были проблемы. Гражданская война отрезала ее от ядра РСФСР, и в январе 1919 ее чуть не свергли во время мятежа в Ташкенте. Москва отреагировала созданием Туркестанской комиссии (Турккомиссии) как полномочного представительства советского руководства. Она должна была обеспечивать хорошие отношения с Афганистаном, Бухарой и Хивой – иначе силы Красной Армии были бы связаны; кроме того советская Россия не могла позволить себе «разрыв с исламским Востоком», как учил тогда туркестанских товарищей народный комиссар по иностранным делам Георгий В. Чичерин. Турккомиссия проводила двойственную политику, действовала тактически и никогда не отказывалась от отдаленной цели: «исчезновения» ханской власти. И не зря в 1919 г. было решено назначить командующим Туркфронтом Фрунзе, одного из наиболее успешных советских генералов. Официально господствовали хорошие, даже дружеские отношения с Бухарой. В конце 1919, несмотря на сложное экономическое положение, в эмират были направлены грузовые вагоны с продовольствием и мануфактурой, а также установлены контакты для торговых переговоров. Кроме того, 26 декабря в Новой Бухаре состоялся «праздник единства Большой Бухары и Советской России», на котором красноармейцы и местные солдаты братались между собой. За этим последовали банкеты и встречи руководства туркестанских советов с представителями бухарского правительства. Оказали почести и лично эмиру, которого в другое время представляли азиатским деспотом. После государственного визита Турккомиссии в январе 1920 г. были отмечены грандиозные перспективы «исторически и экономически обусловленного союза [обоих] государств». Бухаре теперь следовало не грозить, но напротив, защищать ее от любых атак. В доказательство советской искренности, эмиру даже вернули немного оружия (старого), которое было захвачено у него в 1918-м. В то же время, были усилены советские гарнизоны в населенных пунктах эмирата, в которых жили русские.
Пока Турккомиссия внешне демонстрировала взаимопонимание и сотрудничество с ханствами, она же преследовала цель свержения среднеазиатских правителей через «революционирование» изнутри. В конце 1919 г., в потрясаемом внутренними беспорядками Хивинском ханстве, была оказана военная поддержка национально-революционному восстанию в Ташкенте, и «народу Хивы [помогли] освободиться из-под гнета». За этим последовало провозглашение 30 апреля 1920 г. Хорезмской Советской Народной Республики, которая 13 сентября 1920 года вступила в союз с РСФСР.
Операция в Хиве привнесла перемены и в бухарскую политику. В Ташкенте проводилась линия «партии войны», а в Москве радикальные силы убеждали Ленина в том, что терпеть эмира дальше – это означает ронять престиж советов. Однако, летом 1920 года русское руководство, по дипломатическим основаниям, было против насильственной советизации Бухары. Менее сентиментальны были туркестанские коммунисты. Они хотели нести революцию до Персии и Индии, в свете чего Бухара представлялась им только этапом. Таким образом, 30 июня 1920 г. Турккомиссия приняла решение свергнуть эмира с помощью инсценированной революции. Помощниками выступили бухарские коммунисты, их число было незначительным, но они, в отличие от большинства демократического, выступавшего за национально-революционное обновление движения младобухарцев, поддерживали военную интервенцию. Одновременно, эмир стал целью ожесточенной кампании в прессе. А поскольку он отверг все требования по демократизации и реформированию своего режима, обвинения большевиков нашли поддержку среди общественности. Тем не менее, советское руководство не питало большой надежды на то, что население Бухары восстанет. Его оценивали как «фаталистов», склонных прислушиваться к исламскому духовенству, которое представляло собой важнейшую из опор монархии. Поэтому выбор пал на внезапную операцию — несмотря на предостережения из Москвы против открытия нового фронта в Азии. Последние проистекали из того, что на тот момент продолжались операции против Юзефа Пилсудского в Польше, русских антикоммунистических частей Александра Колчака и Петра Врангеля, кроме того нужно было избежать угрозы возникновения в Центральной Азии антисоветского альянса под предводительством Великобритании.
Однако эти оговорки ташкентских большевиков не остановили. Свою позицию они обосновывали зреющим антисоветским альянсом Персии, Афганистана и Бухары, который они хотели предотвратить, а также давлением готовых к восстанию коммунистов и младобухарцев. Также они ссылались на завершение всех военных приготовлений, которые эмир не скрывал. Более того, поддержанные Красной Армией революции в Хиве и Азербайджане, как и персидская политика Москвы, уже давно ухудшили отношения с Бухарой. К тому же, если войска эмирата находились «в готовности к удару против России», то имелась угроза «помощи международных империалистов». Наконец, Ташкент победил еще и потому, что на его стороне был Фрунзе.
Завоевание
Согласно плану операции, датированному 12 августа 1920 года, приказ о наступлении отдавался 25 августа, а 28 августа начиналось вторжение. Войска Фрунзе состояли примерно из 7 000 пехотинцев и кавалеристов, которых должны были поддержать 5 000 повстанцев. Вооружение включало в себя 46 орудий, 230 пулеметов, десять бронеавтомобилей, пять бронепоездов и двенадцать самолетов. Группировка была разделена на пять колонн и имела задачей штурмовать Бухару, а также занять стратегически важные города на востоке эмирата. Амударьинская флотилия прикрывала южный фланг. Был с ходу захвачен Чарджоу, назначен бухарский революционный комитет, объявивший о смене власти и, как и ожидалось, попросивший Красную Армию о помощи.
Менее успешно протекало наступление на столицу, Старую Бухару. Отряды Фрунзе встретили решительное сопротивление и, понеся очень большие потери, были вынуждены отступить. Регулярные войска эмира насчитывали 3 725 человек пехоты и 7 850 кавалерии, несколько десятков новых орудий и 20 пулеметов. Хотя войска были едва обучены и не имели никакого боевого опыта. Кроме того, были мобилизованы 20 000 человек народного ополчения (нукеров), которые не имели ни адекватного снабжения ни современного оружия и вынуждены были довольствоваться старыми русскими винтовками Бердана, кремневыми ружьями, саблями и кольями.
Правительство эмирата было своевременно проинформировано о намерениях советов, и мобилизовало для обороны Старой Бухары около 20 000 человек, которые храбро сражались. Такого сильного сопротивления, подпитываемого патриотизмом и религией, руководители большевиков не ожидали. Кроме того, как позже сетовал Фрунзе: «заверения бухарских революционеров о якобы готовности населения к восстанию», оказались не более чем ложью. Только применение самолетов предотвратило полный разгром красногвардейцев бухарской конницей. Лишь получив подкрепления, после четырехдневного артобстрела – во время которого, по некоторым сообщениям, применялся даже газ – а также при помощи бомбардировки с одиннадцати самолетов, 2 сентября город удалось взять. Он был на половину сожжен и на 80 % разрушен.
Потери были огромными. Возможно, треть из 150 000 жителей были убиты, многие бежали. Знаменитые памятники архитектуры, среди которых Арк – резиденция правителя в центре Старой Бухары, были разрушены, а то что сохранилось было разграблено. Эмиру и части его двора удалось спастись на востоке эмирата, в нынешнем Таджикистане, где они попытались, с афганской и британской помощью, продолжить борьбу против большевиков.
Последствия
Завоевание и уничтожение эмирата укрепило советское господство в Средней Азии и имело большое символическое значение. Эмир считался жестоким, жадным до власти и денег, порочным деспотом, который обращался со своими подданными как с рабами, истязал их и нещадно эксплуатировал. Хотя эта картина преувеличивала реальное положение дел, она в целом верно характеризовала структуру политической власти в ханстве, а также богатства, накопленные правителями, являвшие собой полную противоположность нужде, в которой пребывали массы их подданных. Сейид Алим-хан, как эмир, был не только могущественным землевладельцем – он также располагал недвижимостью и капиталами за границей. Предположительно, его доходы перед Первой мировой войной превышали сумму, получаемую царской властью от русского Туркестана. Стиль жизни и режим вполне соответствовали образу азиатского деспота, который рисовали большевики. Поэтому коммунистам в Ташкенте завоевание Бухары и разрушение ее материальной культуры казалось не только оправданным – оно виделось практически как необходимая предпосылка для нового социалистического начала.
Возможно, это сыграло свою роль при массовом мародерстве. Оно началось сразу после занятия Бухары, причем командиры не могли навести порядок среди своих войск. Как они докладывали в Москву, злоупотребления исходили от солдат местных частей, в которых руководство, по их утверждению, было хуже, чем у русских товарищей. Политработники объясняли злоупотребления «как результат чудовищной слабости местных революционеров». Однако, остальные войска от них не отставали. Даже приказ Фрунзе расстреливать мародеров на месте практически не возымел последствий, потому что, как и много раз до того на гражданской войне, благополучие офицеров зависело от благорасположения их частей.
Наряду с сокровищницами и сундуками, а также убранством резиденции правителя, грабежам и притеснениям подверглось и обычное население. Имелись случаи насилия, увода скота, отъема продовольствия, сожжения деревень, домов и квартир. Наблюдатели в ужасе говорили о «страшных погромах». Даже реквизиции советских властей имели такой масштаб, что могли быть описаны только как разбой и грабеж. Не щадили даже религиозные учреждения, мечети и медресе – они служили казармами и конюшнями.
Фрунзе и его войска захватили невероятные сокровища, в том числе несколько товарных вагонов убегающего эмира. Грузовые поезда доставили награбленное в Ташкент – больше было некуда. Сокровища (предполагалось, что, временно) не были вывезены в Москву, а были оставлены в Ташкенте, под надзором Туркестанской республики. Ревизия 1922 года зафиксировала следующие ценности:
705 сундуков и 904 мешка с 72 т серебряных монет, 1 453 серебряных слитка и 42 серебряные пластины весом 6,6 т, 108 сундуков и ящиков с изделиями из серебра, 220 кг золота, 35 428 золотых монет по 5 рублей, 5 030 монет по 10 рублей, 1 382 старинные рублевые монеты, 10 037 бухарских золотых монет, «кроме того драгоценные камни, золотые бухарские орденские звезды и медали и ценные, украшенные бриллиантами и рубинами, отделанные эмалью золотые парадные сабли». Но уже в 1925 году местонахождение всего этого не прослеживается. Очевидно, туркестанские хранители сокровищ пошли по стопам мародеров 1920 года. Лишь с немногих потребовали отчета и еще меньше было наказано.
Эпилог
В 1921 году сам Фрунзе был вызван на комиссию по расследованию. Его обвиняли в том, что он оказался неспособен предотвратить побег эмира и не пошел на переговоры о перемирии. Казалось, только это помешало мирной передаче Бухары и сделало возможным мародерство. Кроме того, он должен был ответить за грабежи, учиненные своими войсками, а также за растрату оставшихся капиталов эмира. Однако, процесс вскоре был прекращен, поскольку события в Бухаре, по оценке современников, ничего особенного собой не представляли. С учетом контрреволюционных угроз и возможного урона репутации советской власти, меры в отношении высших партийных функционеров также не представлялись ни полезными ни политически целесообразными. К тому же, в это время Фрунзе срочно понадобился как главнокомандующий на Украине, и таким образом он имел весьма прочные позиции. Принадлежность украинских территорий советскому государству была установлена Рижским мирным договором в марте 1921 года, однако власть большевиков там ни в коей мере не была прочной.
В упраздненном эмирате 6 октября 1920 года была провозглашена Бухарская Народная Советская Республика (БНСР). Однако кровопролитие продолжалось еще долгие годы. Хотя эмир в апреле 1921 года отправился в изгнание в Афганистан, говорить о победе над басмачами можно было лишь в конце 1920-х. В октябре 1924 г. БНСР была преобразована в Узбекскую ССР, союзную республику СССР.
Правила комментирования
comments powered by Disqus