На прошедшей неделе Комитет ООН против пыток рассматривал отчет делегации Узбекистана о выполнении Конвенции ООН, запрещающей пытки. Глава узбекской делегации, директор Национального центра по правам человека Акмаль Саидов кричал, размахивал руками, швырял бумаги председательствующему и всячески демонстрировал ярость и возмущение. «Фергана» внимательно изучила видеозапись двухдневного заседания, восхитилась «троллингом», который позволила себе узбекская делегация, и попросила прокомментировать произошедшее представителя международной правозащитной организации Human Rights Watch Стива Свердлоу (Steve Swerdlow).
Такие слушания обычно ведутся в форме активного диалога. По Узбекистану основными докладчиками были американка Фелис Гаер (Felice Gaer) и Георгий Тугуши, бывший омбудсмен Грузии. Но вопросы узбекской делегации задавали и председательствующий Клаудио Гроссман (Claudio Grossman), и другие спецдокладчики.
Делегации Узбекистана были заданы очень жесткие вопросы: о пытках заключенных и задержанных, о насилии в тюрьмах, неэффективном применении института Хабеас Корпус, о произвольных задержаниях, о насильственной стерилизации женщин, о новом законе об адвокатах, который не позволил политически неугодным адвокатам пройти переаттестацию, о принудительном детском труде, об уходе из страны Human Rights Watch и жесткой декларации Международного Красного Креста, отказавшегося проводить мониторинг тюрем. Докладчики хотели знать о тюрьме Жаслык, о судебной госпитализации в психиатрические лечебницы, о том, почему Узбекистан не ратифицирует Конвенцию ООН о беженцах и проч.
Спецдокладчики называли более 20 имен заключенных, правозащитников и адвокатов, судьбы которых волновали Комитет ООН против пыток. По каждому случаю были заданы конкретные вопросы.
Нельзя сказать, что ответы вообще не были получены. Узбекистан ответил - но ответил совершенно не то, что от него хотели услышать в Женеве.
Мы решили, что необходимо познакомить читателей с основными аргументами Узбекистана, которые выдвигаются в ответ на претензии международных организаций.
Андижан
Снова был поднят вопрос о необходимости международного расследования андижанских событий 2005 года и наказания виновных в массовых расстрелах мирных жителей.
Ответ делегации: «Андижан для Узбекистана - закрытый вопрос. Узбекистан - самодостаточное государство, [и способно само] расследовать и принимать решения по этому вопросу. И Европейский Союз, который принял санкции против Узбекистана, прекратил эти свои заявления. Давайте не будем возвращаться к этому вопросу. Узбекистан указал, кто нарушил права, - и все они это (наказание) получили».
Жаслык и другие тюрьмы
Докладчики по пыткам заявляют, что это одна из самых страшных тюрем Узбекистана, где регулярно практикуют пытки заключенных, и требуют ее закрыть.
Ответ делегации: «Жаслык - единственная колония, расположенная на территории Республики Каракалпакстан, поэтому вопрос закрытия не рассматривается. Условия там вполне соответствуют национальному законодательству, которое отвечает, в том числе, и международным нормам». Добавление А.Саидова: «Среди аргументов, почему ее надо закрыть, есть и плохие погодные условия. А что там живут два или три миллиона человек? Тюрьма была построена для двух областей: Каракалпакстана и Хорезмской, чтобы в Ферганскую долину не возить [заключенных]. Еще будут нам указывать, где тюрьмы строить, что ли? Что за подход? Вы там были? Откуда вы знаете, соответствует Жаслык стандартам содержания или нет? Кто это видел?»
Вопрос о режиме «инкоммуникадо» (заключении в одиночных камерах без общения с внешним миром), в том числе о пожизненном сроке в рамках строгого режима: человек имеет право на одну посылку и один звонок родственникам в год. Докладчики сочли эти условия «пыткой».
Ответ: «Пожизненное заключение предполагается по ст.97 ч.2 Уголовного кодекса («умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах») и ст. 155 ч. 4 («терроризм»). Прежде чем принять закон об условиях содержании, мы изучили подобную практику в десятках стран мира. Первые 10 лет - наказание в строгих условиях содержания. Если с поведением все нормально, через 10 лет [заключенный] будет переведен в обычные условия содержания, где будет иметь и длительное, и краткосрочное свидание, и получение посылок и бандеролей. После 15 лет срока он будет переведен на облегченные условия содержания: два краткосрочных (по часу) свидания и одно длительное, с родственниками. Здесь ничего такого [страшного] нет».
Пытки задержанных и амнистия осужденных за применение пыток
Докладчики выразили недоумение, что были амнистированы следователи, осужденные за применение пыток: «Комитет твердо считает, что подобная амнистия способствует безнаказанности, и это противоречит положениям Конвенции против пыток». По данным докладчиков, поступило 336 заявлений о пытках, из них проведено расследование лишь 45 случаев.
Ответ делегации: «За последние 2.5 года в республике возбуждено и расследовано 10 уголовных дел по ст.235 в отношении 22 сотрудников правоохранительных органов. Потерпевшие - 15 человек, 14 мужчин и одна женщина. На сегодня судами рассмотрено 8 уголовных дел, осуждены к лишению свободы 18 виновных. В отношении троих применена амнистия».
Акмаль Саидов уточнил: «А почему не применить амнистию? Мы исходим из принципа гуманности. Почему такой дискриминационный подход к заключенным именно по этой статье? Разве заключенный не имеет права на амнистию? Как это с точки зрения стандартов ООН о недискриминации?»
На вопрос о пытках ответ был таким: «В Узбекистане принимаются решительные и конкретные меры по борьбе с пытками. Создана такая обстановка, при которой ни один факт применения пыток или других жестоких обращений не остается безнаказанным. Конституция республики, статья 26, категорически запрещает всякие формы пыток. Уголовно-Процессуальный кодекс тоже не допускает пытки при сборе доказательств по уголовному делу. Если законодательно запрещено применение пыток, то кто будет нарушать этот закон?»
Насильственная стерилизация женщин и случай Мутабар Таджибаевой
Вопросы касались насильственной стерилизации женщин и дела Мутабар Таджибаевой, которая заявляла, что подверглась подобной операции во время заключения.
Ответ (отвечали разные представители узбекской делегации, поэтому в цифрах есть разночтения): «В нашей стране уделяется огромное внимание вопросам материнства и детства, сокращению материнской и детской смертности, улучшению здоровья женщин фертильного возраста. Разрабатываются и выполняются специальные программы. Ежегодно в мире 30 млн женщин по желанию прерывают беременность. До 1990 года беременность в нашей стране прерывалась только абортами, других средств не было, и ежегодно 80 тысяч узбекских женщин делали аборт. Часть из них во время аборта умирала.
Но проводя политику охраны здоровья материнства и детства, любое государство, в том числе Узбекистан, имеет право проводить собственную демографическую политику. И женщина сегодня пользуется современными способами прерывания беременности, т.е. хирургической контрацепцией. Этот способ используется во многих странах мира, в том числе и в США, и в мусульманских странах. Почему они применяют, а нам это запрещают? Почему же вы стерилизуете своих женщин? (А.Саидов, обращаясь к докладчикам).
В связи с тем, что наши женщины стали пользоваться этими современными методами прерывания беременности, более безопасными для здоровья, число абортов сократилось в пять раз, количество материнских смертей почти в 10 раз уменьшилось. Разве это не положительные показатели?
Хирургическая контрацепция в нашей стране проводится только на добровольной основе, после того, как заявление подписывает муж, супруга и врач, которые проводит операцию. Без этого заявления операция проводиться не будет. Кого заставишь под нож лечь? Они сами приходят и просят сделать так, чтобы не наступала нежелательная беременность.
И если у вас есть конкретные примеры, что каких-то женщин у нас вынудили сделать эту операцию, - дайте нам эти факты, и по возвращении на родину мы их проверим и дадим информацию в Комитет. Только дайте конкретные фамилии и факты. Я уверяю вас, после 2007 года мы этот вопрос проверяли - и ни одного факта не нашли, все заявления о насильственной стерилизации голословные.
Что касается Мутабар Таджибаевой. Когда человеку некуда деться или обратиться, ему присуще придумывать различные легенды. Таджибаева тоже не исключение. Когда она отбывала наказание в женской колонии в 2008 году, то сильно болела, у нее было онкологическое заболевание женское. Рак, как говорится. Она сама обратилась с заявлением оказать помощь, со слезами на глазах. В таких случаях мы обязаны оказывать помощь, и получить согласие самого осужденного. Ей сделали операцию, успешно, за это она благодарила несколько раз. Ушла по УДО, ей разрешили выехать на продолжение лечения. И после этого начались эти нужные-ненужные разговоры о том, что вы хотите слышать».
О правозащитниках
Докладчики называли имена семнадцати правозащитников, находящихся в заключении, в том числе Агзама Тургунова, учредителя правозащитной организации «Мазлум», арестованного в 2008 году и подвергнутого пыткам во время допроса; Бобомурада Раззакова и других.
Вот слова узбекской делегации о правозащитниках. «Многие выступления касались так называемых правозащитников. Здесь есть один очень большой вопрос - кого считать правозащитником? Да, вы можете мне привести определение, данное в Декларации о правозащитниках, принятой в 2008 году, 10 декабря, в день 60-летия Всеобщей декларации прав человека. А что еще есть другое? Какие критерии? Кого считать правозащитником?
Абсолютное большинство тех лиц, которых вы называете, были осуждены за конкретные преступления, не за их правозащитную деятельность. Дайте нам разъяснение, кого вы считаете правозащитником? На основании чего причислить к лику так называемых правозащитников? Здесь и начинается политизация многих вопросов. Мы просим ваших советов и рекомендаций».
«Утверждение, что у заключенных нет доступа к медицинскому обслуживанию, - это утверждение так называемых правозащитников, которые понятия не имеют о праве. Я это 100-процентно могу доказать».
О заключениях Европейского суда по правам человека
Фелис Гер напомнила делегации Узбекистана о семи решениях Европейского суда по правам человека, в которых отмечалось, что отправлять задержанного обратно в Узбекистан неприемлемо, потому что в стране широко распространены пытки. Комитет по защите прав ребенка также неоднократно заявлял, что пытки используют и в отношении молодежи (людей, не достигших 18-летнего возраста).
Ответ Акмаля Саидова: «Госпожа Гаер, вы приводите нам решения Европейского суда по правам человека. Простите, но вы элементарно должны это знать, - Узбекистан - не член Совета Европы. Узбекистан - азиатская страна. И юрисдикция ЕСПЧ никак не имеет отношения к Узбекистану. Мы что, должны следовать рекомендациям ЕСПЧ? Мы не имеем права ратифицировать европейскую конвенцию об основных правах и свободах.
Опять приводят устаревший, набивший оскомину оборот «систематическое применение пыток». Г-н председатель, я очень прошу соблюдать требования международного права. В международном праве нет определения «систематического применения пыток», так говорит и бывший докладчик по пыткам Манфред Новак. Нет такого определения! Почему вы вводите в заблуждение? Голословно, да еще со ссылкой на ЕСПЧ. Это неприемлемо для Узбекистана».
Вопрос Ф.Гаер: «Почему правительство не демонстрирует, что оно осуществляет быстрое расследование случаев пыток? Что оно их осуждает?»
А.Саидов: «Мы не согласны с утверждением, что правительство не осуждает пытки. Как это так? Откуда вы знаете, мы осудили или нет?»
Об адвокатах
Докладчики обеспокоены необходимостью адвокатам подтверждать лицензии в Министерстве юстиции раз в три года и видят в этом государственное давление на адвокатов и лишение их независимости. Речь шла, в том числе, о конкретных адвокатах Камилове, Тулеганове и Абдурахманове.
Ответ делегации: «Институт адвокатуры является неправительственной организацией и осуществляет свою деятельность за счет собственных средств. По рекомендации ООН была создана Палата адвокатов, нужно было, чтобы адвокаты заново получили лицензии. Минюст имеет отношение к Палате адвокатов только в двух случаях: при регистрации (регистрация НПО входит в компетенцию Минюста) и при выдаче лицензии на адвокатскую деятельность. Во всем остальном они друг от друга абсолютно независимы.
Квалификационная комиссия при Палате адвокатов провела аттестацию адвокатов при содействии Минюста. Те адвокаты, о которых вы упомянули, - не сдали квалификационный экзамен своим адвокатам. И они не использовали все средства защиты прав человека: ни один из них не оспорил решения квалификационной комиссии Палаты адвокатов. Они вдруг превратились в правозащитников и с тех пор ходят во всех списках».
Дильмурод Саидов
Звучал вопрос о деле Дильмурода Саидова, журналиста и правозащитника. Слушания в суде его дела прошли без участия адвоката.
Ответ делегации: «Мы получили точные данные, что Дильмурод Саидов осужден за грабеж Тайлакским судом Самаркандской области, и по его делу участвовал адвокат из Ташкента, юридическая фирма «Адолат Рахмон», Рухиддин Камилов. Этот адвокат, полностью выполняя свои обязанности, защищал интересы Саидова».
Международный Красный Крест
Докладчики попросили прокомментировать заявление Международного Красного Креста, который отказался проводить мониторинг тюрем в Узбекистане, потому что власти не создают условий для этого: невозможно остаться наедине с заключенными и оценить условия содержания и лечения. МКК признал свои посещения «бесполезными».
В ответ узбекская делегация заявила: «Международный Красный Крест не принимал решения прекратить свою деятельность в республике. Они прекратили посещать места лишения свободы. По другим вопросам с МКК мы сотрудничаем, недавно провели в МВД международную конференцию по правам человека. А что не было создано условий - это абсурд. Беспочвенное заявление. Если бы не было создано условий - они бы давно прекратили деятельность в республике. В 2004 году был аналогичный случай - они прекращали посещение мест лишения свободы. Но в 2008 году - вернулись. Решение МКК носит явно политически мотивированный характер».
Human Rights Watch и другие НПО
В Узбекистане сокращается количество НПО, отметили докладчики и попросили ответить, когда «Хьюман Райтс Вотч» сможет вернуться в Узбекистан.
Ответ делегации: «Вы говорите, что в Узбекистане неправительственный сектор сократился. Откуда взяли? Докажите, что сократился. Накануне получения независимости в Узбекистане было около 200 НПО, и те, в основном, созданы КПСС. Через 10 лет после получения независимости количество НПО стало 2300. Ровно через 10 лет, в 2010-ом, - это количество стало 5100. По данным Министерства юстиции, в середине июня этого года у нас было более 6.5 тысяч НПО. Разве это сокращение неправительственного сектора? Какими источниками вы пользуетесь? Правительство уделяет внимание развитию институтов гражданского общества. Создана специальная парламентская комиссия по поддержке НПО. За последние пять лет из госбюджета выделено 30 млрд сомов, и более 1000 НПО получили гранты господдержки.
Вы говорите, что нет международных НПО. Их более тридцати, там есть и американские, и французские…
Да, «Хьюман Райтс Вотч» закрыто решением Верховного суда. Вы что, оспариваете решения Верховного суда, независимой судебной власти? Когда эта организация нарушает законы, неуважительно относится к национальным традициям Узбекистана?»
О досудебном задержании
Докладчики задают вопрос о соблюдении Хабеас Корпус, о задержаниях на 72 часа, когда к задержанным не пускают адвокатов и в это время возможно применение пыток.
Ответ делегации: «В Узбекистане с 2008 года успешно функционирует институт Хабеас Корпус. А в какой стране подозреваемого в совершении преступлений не задерживают до суда? Если есть такая страна, мы готовы изучить опыт этой страны… Это логично: если человека поймали на месте преступления, почему бы его не задержать? Или его отпустить? Или на нем обнаружены следы преступления. Или очевидцы указывают, что это лицо совершило преступления. Насколько я знаю, во всех лицо, подозреваемое в совершении преступления, задерживается до суда. Срок задержания - 72 часа, и следователь должен предъявить обвинение и решить вопрос о применении меры пресечения. С 2008 года право дачи санкций передано судам.
Нет случаев, когда нарушаются эти 72 часа содержания под стражей. Мы еще раз перепроверили, переспросили - нет таких данных! Прокурор обязан предъявить задержанного в суд не позднее 12 часов до окончания срока задержания, вот этот срок в 0.6% случаев был нарушен».
Общее возмущение узбекской делегации
Под конец заседания возмущению Акмаля Саидова не было предела. В начале заседания он спокойно заявлял, что «делегация готова к конструктивному диалогу, но не воспримет тон учительства, стремление к принуждению к сотрудничеству или когда не учитывается мнение делегации». К концу заседания А.Саидов почти кричал: «Вы мне даете данные двух-трехгодичной давности (забывая, сам то и дело приводил данные и 1990-го, и 2000 года). Давайте обсуждать сегодняшнюю ситуацию. С чем я не могу согласиться? Вы обвиняете Узбекистан, говорите, что в Узбекистане система не работает. А кто это оценивает? Что, в Америке система работает? (Фелис Гаер - американка, - ред.). Или в Грузии? (Георгий Тугуши из Грузии, - ред.) Или в других странах? Вы говорите, что у нас все решает президент и не работает судебная система. А кто назначает судей в других странах? В абсолютном большинстве стран судейский корпус назначается главой государства. Члены Комитета дошли до обвинений главы суверенного государства. Ну как я с этим могу согласиться?»
Стив Свердлоу: «Они всегда себя так ведут»
«Фергана» обратилась за комментарием к представителю «Хьюман Райтс Вотч» по Центральной Азии Стиву Свердлоу (Steve Swerdlow):
- Делегация Узбекистана всегда так резко реагирует на критику, звучащую на официальных заседаниях международных организаций?
- Это было заседание очень уважаемого Комитета ООН - Комитета против пыток, в который входят международные эксперты, признанные во всем мире. Конвенция против пыток является одним из самых распространенных международных соглашений, которое подписало подавляющее большинство стран.
К сожалению, узбекская делегация вела себя как обычно. Во время обсуждения Универсального периодического обзора по Узбекистану Акмаль Саидов тоже кричал.
На этот раз Комитет заслушивал делегацию Узбекистана около шести часов, в течение двух дней. И узбекская делегация вела себя эмоционально и агрессивно, пыталась всячески отвлекать экспертов и от фактов, и от их собственных вопросов, которые касались не только общих проблем, но и конкретных дел и случаев.
Заявления делегации носили поверхностный, иногда даже абсурдный характер - на фоне реальных фактов, о которых говорили докладчики. Например, задали вопрос о политических заключенных, один из которых - журналист Дильмурод Саидов. Есть ведь факты, что его не обеспечили правом на адвоката во время суда и до суда. Но делегация ответила: не было нарушения. Хотя известно, что адвокат Рухиддин Камилов не мог посещать Саидова в разные периоды процесса, а впоследствии, в связи с новым законом об адвокатуре, который вступмил в силу в январе 2009 года он даже потерял лицензию…
Делегация не была готова вести настоящий диалог. Возможно, такое поведение делегации отражает отсутствие политической воли правительства решать проблемы, осознать реальную ситуацию с правами человека и почти эпидемией пыток в стране и сделать хотя бы минимальные шаги, чтобы на деле улучшить ситуацию.
- Стив, Акмаль Саидов постоянно ссылается на положительные заключения международных комиссий, на доклад ЮНИСЕФ, на слова членов Европарламента, которые положительно оценивают ситуацию в Узбекистане. Он все время трясет этими бумагами и официальными отчетами, в которых говорится, что в Узбекистане все хорошо. Возможно, он вправе давать отсылки к этим отчетам? Раз Европа сама дает ему эту возможность? Нет ли в этом западни?
- Саидов искажал содержание документов, которые цитировал. Например, он утверждал, что в отчете ЮНИСЕФ говорится, что детский труд не используется и обвинял экспертов Комитета в том, что они заострили излишнее внимание на отчетах НПО, на его взгляд, политически мотивированных. Но эксперты Комитета потом отметили, что в отчете ЮНИСЕФ есть признание детского принудительного труда. Кроме того, сам ЮНИСЕФ неоднократно заявлял, что он не является тем органом, который компетентен проводить мониторинг на хлопковых полях. А докладчики Комитета ООН ссылались на множество материалов и источников, не только на НПО, а на самые разные документы, например, на решения ЕСПЧ, а также принятые в ООН: на решения Рабочей группы по произвольным задержаниям, на решения Комиссии по правам ребенка…
В течение 11 лет ни один спецдокладчик ООН по правам человека не был в Узбекистане. Узбекистан бьет мировой рекорд по количеству отказов спецпредставителям ООН: последний раз спецдокладчик по пыткам посещал Узбекистан 11 лет назад, в 2002 году. Он сделал потом доклад, где нашел, что пытки распространены и систематически применяются в Узбекистане, и сразу после этого и ему, и его преемникам стали отказывать в приглашении. Узбекистан отказывал спецдокладчикам в посещении чаще, чем это делали такие страны как Китай, Иран, Мьянма или Куба. Только Зимбабве относится к сотрудничеству с ООН еще хуже.
- Когда Саидов говорил, что за последние пять лет Узбекистан передал 39 ответов на запросы спецдокладчиков ООН, в том числе и по пыткам, о чем идет речь?
- Когда спецдокладчик по пыткам узнает о каком-либо случае, он имеет право вести конфиденциальный диалог с правительством, и начинается обмен письмами, документами. Речь идет об ответах на такие запросы, это минимальная форма сотрудничества с механизмами ООН.
Но к сожалению, и это уже установленная практика, - Узбекистан предоставляет неполную или искаженную информацию. Мы это увидели, когда делегация заговорила о Мутабар Таджибаевой, например.
Да, были случаи, когда отдельные эксперты европейских стран приезжали в Узбекистан с неформальными визитами. Но их заключения не соответствуют стандарту расследования проблем, в том числе и фактов пыток, какой требует ООН и эксперты Комитета.
- Кроме расследования Андижанских событий, закрытия тюрьмы Жаслык - есть еще какие-либо вопросы, о которых стало ясно: Ташкент на сотрудничество не пойдет?
- Да, много. Например, во время дискуссии они постоянно касались реформ, которые проводятся, в том числе введения Хабеас Корпус. Но сам подход узбекской делегации к объяснению Хабеас Корпус говорит, что Ташкент и не собирается сотрудничать в имплементации ключевых, фундаментальных прав, к соблюдению которых международное сообщество призывает Узбекистан уже десять лет. Это фундаментальные права: на адвоката, на первый звонок близким и родственникам, право узнавать о своих основных правах во время ареста…
Много говорилось о принятии закона об адвокатах. Судебная система не может функционировать без независимых адвокатов. И то, что министр юстиции сейчас выбирает главу Палаты адвокатов, и они не собираются менять эти моменты, - меня, как для юриста, это шокирует.
Как шокировало весь зал и заявление Акмаля Саидова, что для делегации не важно, что говорит Европейский суд по правам человека, потому что (цитата) «мы азиатская страна». Он как юрист должен понимать, что речь не о том, что Узбекистан должен подчиняться этому суду, а о том, что эти судебные решения являются достоверными источниками информации о ситуации в Узбекистане. Как можно, извините, наплевать на решения ЕСПЧ? Если Европейский суд не считается надежным источником информации, то что для правительства Узбекистана является таким источником? А в этой делегации должны быть лучшие узбекские умы в плане международного права. И вдруг - такие шокирующие ответы…
Они считают Международный Комитет Красного Креста политической организацией, «Хьюман Райтс Вотч» - политической организацией. Акмаль Саидов очень образно обвинял ХРВ в том, что мы якобы нарушали национальное законодательство Узбекистана и не уважали традиции. И не привел ни одного конкретного факта, ни одного закона, который мы нарушили - потому что решение нас выдворить было политическим, попыткой закрыть рты правозащитникам на ситуацию в Узбекистане.
Когда был задан вопрос о стерилизации женщин, то Саидов заговорил о снижении материнской и детской смертности. Это была классическая попытка уйти от ответа. И отвечая на вопросы по политзаключенным, и на вопросы о пытках, они выбирали такую удобную для них формулировку: «Мы не получили информацию, нам не удалось ее подтвердить». Но очень правильно заметила докладчик Фелис Гер: «Вы говорите, что не получили эти данные? Не можете их подтвердить? Но вы не объяснили, как провели свое расследование. Вы не доказали нам, что предприняли какие-то шаги, чтобы серьезно расследовать этот вопрос».
Нас шокировало, что узбекская делегация назвала политзаключенных ординарными преступниками. На их взгляд, там нет ни одного политзаключенного - и это противоречит решениям рабочей группы ООН по произвольным задержаниям, которая неоднократно обращалась к случаям Агзама Тургунова, Дильмурода Саидова… Когда правозащитников называют преступниками, это значит, что делегация не готова к диалогу об этом. И когда говорят, что факты пыток не подтверждаются, у докладчиков снова возникает вопрос: как пришли к такому выводу? Они просто не хотят признавать, что расследования на самом деле не проводилось.
Узбекистан является одной из редких стран, которая не ратифицировала Конвенцию о беженцах. Но они прямо объяснили, почему не подписывают: потому что в этом случае Узбекистан будет обязан принимать беженцев, предоставляя им права и обеспечивая их безопасность. «Мы не готовы», - честно признала делегация, и это был интересный прямой ответ.
- Что может быть результатом такого заседания? Вот они не ответили ни на один вопрос, закончили скандалом, сказали, что слушать ничего не хотят. И что дальше? Снова через пять лет вызывать их и рассматривать те же вопросы?
- Выводы, сделанные по итогам заседания, будут носить важный характер. На них могут ссылаться разные органы, государства и правительства - члены Конвенции. На них же можно ссылаться в судах - например, если человек просит политического убежища. Имена жертв пыток, как и совершенных ранее, так и совсем недавних, включая Каюма Ортикова (ссылка), Захида Уматалиева, Агзама Тургунова, были названы в ходе дискуссии, и это можно считать победой, а это открытое обсуждение - еще одним видом давления на Ташкент. Либо власти должны выпустить этих людей из мест заключения, либо предоставить им иную возможность для обретения справедливости. Например, была дискуссия об ужасном изнасиловании сестер Соатовых. Названы имена политзаключенных, о которых давно не говорили: Мурад Джураев, который сидит почти 20 лет, Батырбек Эшкузиев, Даврон Кабилов, Гайрат Мехлибоев… И мне кажется, что и международное сообщество, и правительство Узбекистана будут учитывать эти случаи и обратят на них внимание. Ташкент должен отреагировать.
Мы знаем, что разные правительства все больше обращают внимание на несотрудничество Узбекистана с механизмами ООН. Северная Корея, Иран уже имеют «свои» специальные механизмы, которые посвящены плачевной ситуации с правами человека в этих странах. И если Узбекистан будет по-прежнему игнорировать основные обязательства перед ООН, наверное, можно ожидать более жесткого подхода и создания специального механизма в отношении Узбекистана.
И это экзамен для международного сообщества и для Комитета по правам человека - не оставлять безнаказанным такое поведение и такое неуважение своих обязательств.
Правила комментирования
comments powered by Disqus