Водно-энергетическая сфера в данном конкретном случае также является одним из факторов, установление контроля над которым дает некие стратегические преимущества над рядом государств регионального и международного уровней. Важность и значимость водных ресурсов до момента вмешательства внешних игроков, находящиеся и без того на высоком уровне, после вовлечения третьих сторон автоматически возрастают до геополитического уровня. Между тем, меняющаяся система международных отношений, равно как и роли основных акторов в глобальном масштабе прямым образом отражается и на специфике их взаимоотношений в Центральной Азии.

На сегодняшний день, в Центральной Азии можно наблюдать новые процессы перераспределения сфер влияния между основными международными игроками. Так, если на заре 2000-х основной приоритет в поставках центральноазиатских энергоносителей был закреплен за Россией, то сегодня особо активен на этом поле Пекин, заключивший многомиллиардные сделки с Узбекистаном, Казахстаном и Туркменистаном по итогам регионального турне председателя Си Цзипиня. Безусловно, в краткосрочной перспективе это дает Москве шанс расширить свои рынки сбыта и поставлять через казахстанские трубопроводы свои нефть и газ в Китай. 

Рассматривая ситуацию с другой стороны, наблюдается мягкое, но планомерное ухудшение политико-экономических условий для Узбекистана. Москва очень недовольна непостоянством узбекского руководства, а также многочисленным демаршам, оказанным Ташкентом российским проектам (ОДКБ, ЕврАзЭС – Таможенный союз и т.д.), соответственно, политике РФ в ЦАР. Приоритет, отданный западному вектору внешней политике, за исключением военно-технических преференций, связанных с выводом войск из Афганистана, ставит Узбекистан в двоякое положение. Во многом, это связано с желанием Москвы уравнять свои шансы на влияние в регионе и установление статуса-кво как с центральноазиатскими странами, так и внешними игроками.

В этой связи, Узбекистан сталкивается с несколькими политическими последствиями, глубину и позитивный\негативный эффект которых определить довольно трудно. 

Во-первых, интенсивное военно-техническое сотрудничество США и Узбекистана, по сути, означает не только «оседание» вооружения НАТО в Узбекистане, но и постепенную модернизацию военной инфраструктуры РУз. С учетом, того что существует возможность открытия военной базы в стране, появляется мощный инструмент влияния на региональные процессы. Но одновременно с этим, Запад не забывает про профилактику «нажима» на слабые места узбекского режима и продолжает давить на Ташкент по вопросам прав человека. Только на сегодняшний день, подобные инициативы стали проявляться в более осязаемом материальном виде. Речь идет об отказе порядка 130 крупных мировых текстильных компаний (преимущественно ЕС и США) от закупок узбекского хлопка с мотивацией – использование детского труда. Внешнеэкономические последствия приводят к переориентации торгово-экономического сотрудничества Узбекистана, свободную нишу в котором сразу занял Китай, обязавшись закупать около половины производимого хлопка в Узбекистане. 

Во-вторых, внутриполитические процессы в стране, демонстрирующие острое противоборство клановых группировок за власть в стране, вполне допускают наличие внешней режиссуры. И как представляется логичным, главными игроками в этой сфере традиционно выступят США и Россия. Конечные цели обеих стран довольно прогнозируемые, но постановка задач для их достижения довольно разнообразна. Обе страны максимально пытаются сохранить свое влияние на процесс принятия решений, с единственной лишь разницей, что России необходима защита от различных угроз с юга, а Вашингтон преследует кардинально противоположные цели. 

Слухи о том, что Кремль единожды уже реализовал свой план по «свержению несогласных» в Кыргызстане в 2009г. активно муссировались в мировом медиа пространстве. И, к слову отметить, одним из предметов российского недовольства являлось возможное сближение Бишкека и США, что сейчас наблюдается и в Узбекистане. Тем не менее, подобные сценарии весьма сложны в своей организации и, по всей видимости, львиная доля подобных «забот» ляжет на плечи Вашингтона – стороны, незаинтересованной в установлении стабильности в регионе и преследующей собственные проекты как Большой Афганистан и Большая Центральная Азия. 

Однако, наиболее важными на наш взгляд является внутриполитическая борьба в стране, а также принципиальное решение России строить крупные ГЭС в Кыргызстане. И если по первому вопросу, вероятность того, что клановую борьбу нагнетают как США, так и Россия – довольно высока, учитывая размер ставок на кону. То по второму вопросу, становится очевидным, что Москва намерена использовать водную карту Центральной Азии в буквальном смысле. 

Системный анализ баланса сил и интересов в регионе позволяет утверждать, что на сегодняшний день, интересы внешних игроков по-прежнему ставят на первое место энергетическую сферу, но с постепенным отходом от традиционных нефти и газа в пользу гидроэнергетики. Этому свидетельствует возросший интерес в последние годы России, Китая и Ирана в развитии гидроэнергетического сектора Кыргызстана и Таджикистана, а также формирование нового и специфичного инструмента влияния/раздражения по отношению к соседним странам. Непредсказуемость курса узбекской политики заставляет искать Россию новые механизмы, способные направить политические амбиции в более прогнозируемом русле, причем это касается не только Узбекистана, но и Кыргызстана в частности. Инвестируя в строительство каскада ГЭС в Кыргызстане, Кремль обеспечивает себя возможностью вмешиваться в процесс принятия решений по сферам, затрагивающим российские интересы. В целом же, с введением в эксплуатацию ряда ГЭС в Кыргызстане, Москва переходит на новый этап внешнеполитического взаимодействия со странами ЦА. Т.е. с одной стороны очевиден факт инвестирования в реальный сектор экономики Кыргызстана, а также вытекающий отсюда благоприятный имидж России в стране. К тому же, российское руководство, по всей видимости, нацелено на возврат к советской практике разрешения водно-энергетических вопросов в ЦАР. Речь пока не идет о бартерной системе «вода-энергоресурсы», но только об установлении российского протектората над ключевыми отраслями региональных экономик, где гидроэнергетическая сфера также не исключение. Таджикистан, который на сегодняшний день находится на довольно нестабильном уровне сотрудничества с Россией и в развитии своего гидроэнергетического потенциала все больше смотрит в сторону Ирана, представляет для Москвы дополнительную внешнеполитическую задачу, преодоление которой будет зависеть от нее самой. Механизмы и инструменты Москвы в отношении стран Центральной Азии не всегда отличались своей гибкостью в процессе достижения какой-либо цели, что подтверждается и на этот раз. В этой связи, большой интерес внешних игроков к гидроэнергетике в ЦАР, а также сопряженная с этим внешнеполитическая деятельность будет служить неким показателем успешности России на этом поприще. 

Тот факт, что межгосударственные водные взаимоотношения Узбекистана со странами верховий Кыргызстаном и Таджикистаном строятся на полном отсутствии желания по ведению конструктивного диалога по совместному использованию водных ресурсов, придает стимул вычленению водной дипломатии из всей системы региональных отношений в ЦА. Тем самым способствуя, установлению новых, преимущественно, одновекторных курсов внешнеполитической ориентации трех государств.

Водно-энергетическая проблематика ЦА демонстрирует наличие двух кардинально разных подходов внешних игроков к управлению водными ресурсами: России, Китая и Ирана с одной стороны, Запада – с другой. Один взгляд на национальные гидроэнергетические проекты этих стран показывает их богатую историю, а также в некоторых случаях игнорирование интересов стран, находящихся по отношению к ним ниже по течению. Насколько убедительной будет «правда» той или иной стороны в их водном диалоге со странами ЦА покажет развитие событий. Примечательно отметить, что с заявленным уходом войск НАТО из Афганистана, по всей видимости, подтолкнет последнего выступить со своей версией использования истоков Амударьи. Рассмотрение межгосударственных водных отношений стран ЦА в отрыве от внешнеэкономических и внешнеполитических интересов РФ, ИРИ, КНР и США в скором будущем будет весьма затруднительным.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram