Тема патриотизма – пожалуй, самая избитая, но вместе с тем и одна из наиболее  животрепещущих. Особенно в специфических условиях такого общества, как наше, которое, говоря образно, находится на марше и испытывает массу противоречий в плане самоидентификации. Мы решили выяснить, каков взгляд на патриотизм изнутри собственно казахского социума, адресовав нашим известным соотечественникам следующие вопросы:

1.Не приватизировано ли понятие “патриотизм” национал-патриотами? (Потому что, если послушать их риторику, то складывается впечатление, будто никто, кроме них, не озабочен будущим страны).

2.Можно ли говорить о том, что нагыз-казахи понимают и трактуют категорию “патриотизм” совершенно иначе, чем шала-казахи? Если да, то в чем заключается принципиальное различие? И в этом контексте возможно ли сближение их позиций? Или же это непреодолимый водораздел?..

Жасарал Куанышалин, общественный деятель:

За единый смысл!

1.Как мне уже приходилось говорить об этом прежде в своих материалах на национальную тематику, под словосочетанием “национал-патриоты” частенько имеют в виду, как правило, всех националистов подряд, в то время как политически и идеологически они очень разные.

В частности, национал-демократы, к числу коих изначально отношусь я сам, не считают, что патриотами Казахстана являются только казахи (ибо контекстуально и даже автоматически под “национал-патриотами” видят, понятное дело, коренных жителей страны). Мы убеждены в том, что патриот республики – это всякий человек независимо от своей этнической принадлежности, который безоговорочно признает себя гражданином Казахстана не просто по паспорту, а по личным убеждениям. Уважает и соблюдает его Конституцию и другие законы по универсальному принципу “Закон плох, но это закон”, болеет душой и сердцем за его интересы, честно служит ему как своей родине, вплоть до готовности с оружием в руках защищать ее в случае необходимости, не только на словах, но и на деле заботится о ее процветании… Иначе говоря, в данном аспекте у национал-демократов превалирует не этнический, а гражданский подход.

Говоря о патриотизме, я сознательно не затрагиваю такой достаточно щепетильный и вполне объяснимый сложившимися нынче в Казахстане реалиями момент, когда нередко приходится слышать и читать, особенно в молодежной среде, рассуждения типа: “А зачем мне защищать страну, в которой мне ничего не принадлежит?” – поскольку столь “непатриотичные” настроения, имеющие ярко выраженный характер не этнического, а социально-политического протеста, присущи всем – и казахам, и неказахам.

Другое дело “национал-патриоты”, которых я для более четкой классификации условно называю “чистыми националистами”: эти люди, к сожалению, на лозунговом уровне убеждены в том, что “об интересах казахов заботятся только казахи”, а это с легкостью может трансформироваться (а иногда и трансформируется в “горячих головах”) в лозунг “Казахстан для казахов”. И, как следствие, именно “чистые националисты” посчитали себя вправе действительно приватизировать понятие “казахстанский патриотизм”. Подобные заявления и действия с душком этнического изоляционизма, разумеется, отнюдь не способствуют привлечению к казахам представителей других национальностей, а, напротив, отпугивают и отталкивают их, тем самым объективно подпитывая этнический изоляционизм противоположного толка – со стороны шовинистов и прочих ксенофобов из других этнических групп. Что, в свою очередь, затрудняет процесс консолидации населения страны как единого человеческого сообщества.

В то же время считаю своим долгом подчеркнуть, что ни по “чистым националистам”, ни по “обрусевшим инородцам”, ни по шовинистам и прочим ксенофобам, которые составляют ничтожные доли от всего населения страны, нельзя судить обо всех казахах, русских и представителях других национальностей. Это было бы вопиющей несправедливостью и огромной ошибкой!

2. Во-первых, существующий нынче в Казахстане ощутимый раскол казахского социума на нагыз-казахов и шала-казахов – это достойная сожаления, но объективная данность, ставшая неизбежным следствием долговременной колонизации, ассимиляции и русификации, которые сильно подорвали и размыли национальные основы казахского этноса как такового. В этом плане можно говорить о том, что, вне всякого политического и идеологического контекста, нагыз-казахами являются казахи, в которых больше и лучше сохранилась, скажем так, казахскость с основными ее составляющими, прежде всего – родной язык, национальные самосознание, психология, менталитет и, что очень важно, дух (включая осознанное чувство приверженности культуре, обычаям, традициям и вере предков – исламу), являющиеся главными критериями национальной самоидентификации. А шала-казахи – это, соответственно, те казахи, в которых все это сохранилось, как это ни прискорбно, меньше.

Во-вторых, в политическом и идеологическом ракурсах и нагыз-казахи, и шала-казахи, разумеется, тоже разные. Разные настолько, насколько могут быть разными вообще люди в своих личностных качествах, обусловленных местом их рождения, средой обитания, воспитанием, образованием, мировоззрением, идеологическими установками и т.д . Отсюда и та неоспоримая истина, что не все нагыз-казахи являются националистами, и не все шала-казахи – национальными маргиналами, нигилистами или “манкуртами”. Более того, среди нагыз-казахов могут быть индивиды, являющиеся совершенно индифферентными в национальном вопросе, или, хоть и изредка, но встречаются даже типы, негативно настроенные по отношению к своему народу. И, напротив, среди шала-казахов, даже не владеющих или плохо владеющих родным языком, немало националистически настроенных людей, горой стоящих за интересы родного народа и отстаивающих их не хуже, а порой и лучше, чем некоторые националисты из нагызказахской среды.

В-третьих, как раз отмеченными выше различиями на индивидуальном уровне объясняются и различия в трактовках категории “патриотизм” нагыз-казахами и шала-казахами. На примере национал-демократов и “чистых националистов” мы уже говорили о том, каковы эти различия во взглядах на патриотизм внутри националистов. Что касается подобных различий между политически и идеологически противостоящими друг другу нагыз-казахами и шала-казахами, то наиболее ярко они проявляются между “чистыми националистами” и теми шала-казахами, которые не просто русифицированы, а русифицированы на уровне… сознания. Это те казахи, которые являются таковыми лишь по паспорту и четко подпадают под универсальное ленинское определение – “обрусевший инородец всегда пересаливает по части истинно русского настроения”, где под “истинно русским настроением” Владимир Ильич имел в виду великорусский шовинизм.

Именно такие “казахи” вместо того, чтобы за прошедшие два десятилетия просто приложить необходимые усилия для овладения родным языком, пишут статьи, реплики, комментарии в Интернете с “обоснованиями” “ненужности” изучения казахского языка! Договариваясь до того, что, дескать, законодательное требование относительно владения государственным языком, являюще­еся элементарной, не подлежащей никакому обсуждению нормой во всех государствах мира (особенно в унитарных, к числу коих относится и Казахстан), “нарушает и ущемляет права человека по национальному признаку”!

Поэтому они охотно соглашаются с лукавым заявлением Петра Своика, коварно преподнесенным под псевдообъективным соусом: “Если само государство не заинтересовано в развитии казахского языка, а чиновники, начиная с президента, в основном говорят на русском, зачем мне учить казахский?”, и ухватываются за него как за некое “руководство к действию”. “Забывая” при этом, что это язык не главного чиновника страны – президента или других чиновников, а язык, который является языком всего казахского народа и которым пользуется практически весь этот народ: согласно итогам переписи населения РК 2009 года (других достоверных источников по этому вопросу у нас нет), 98,9% казахов, проживающих в стране, назвали его своим родным языком. И лишь 1,1%, или те самые шала-казахи, не считают его родным.

В части владения казахами родным языком цифры таковы: 98,3% понимают устную речь, 95,4% свободно читают, из них 93,2% свободно пишут. Одним словом, казахским языком сейчас владеет подавляющее большинство казахов, а также, согласно данным той же переписи, большинство представителей тюркских народов, а представители славянских и других народов – в гораздо большей степени, чем в советские времена. Как говорится, процесс идет.

Однако Своик и его единомышленники из числа шала-казахов не входят в эти проценты, поскольку сами исключили себя из них. По той простой причине, что главным ориентиром в вопросе изучения или неизучения казахского языка для них является, как выясняется, не казахский народ, а чиновники, другими словами – они уважают не казахский народ, а чиновников. Из этой ситуации возникает закономерный вопрос: если шала-казахи ни во что не ставят коренных жителей, государствообразующий этнос страны и свой родной народ – казахов, не только игнорируют действующие законодательные нормы, касающиеся государственного языка, но и открыто выступают против них, о каком тогда патриотизме этих людей вообще можно говорить?!

В-четвертых, сближение позиций нагыз-казахов (подавляющего большинства казахов) и шала-казахов (незначительной их доли) в трактовке понятия “патриотизм”, на мой взгляд, неизбежно по целому ряду причин. Предлагаю их вашему вниманию по степени и силе воздействия их на решение данной проблемы:

1. Демографическая ситуация. Достаточно сказать, что если удельный вес казахов в населении своей страны после неоднократных геноцидов царско-советских времен и массовых переселений в Казахстан извне миллионов неказахов с 82%, согласно первой переписи населения Российской империи в 1897 году, упал до 28% в 1961-м, а в 1989-м, накануне независимости, поднялся до 40%, то в нынешнем году он составил уже 65,5%.

2.По мере роста удельного веса казахов в населении страны автоматически расширяется и среда жизнедеятельности казахского языка, благодаря чему, невзирая ни на какие преграды, включая сюда по сути антиказахскую политику правящего вот уже практически четверть века режима власти, казахский язык все увереннее возвращает себе свое естественное, от Аллаха, и законное место в родном Отечестве.

3.Плюс ко всему неизбежная в недалеком будущем смена нынешней системы власти на другую, повлечет за собой и смену государственной политики по отношению к государственному языку.

А все это в совокупности просто вынудит если не нынешних “блудных детей” Алаша – шала-казахов, время которых уже на исходе, то их потомков овладевать родным языком, тем самым также становясь нагыз-казахами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Иными словами, произойдет полная деколонизация сознания нашего народа. А поскольку единый государственный язык является одним из главных консолидирующих и цементирующих факторов общества, то вместе с такой общественно-политической и духовно-культурной метаморфозой понятие “патриотизм” не только в казахской среде, но и во всем Казахстане обретет единый смысл и единую трактовку в том виде, в каком я его, эту трактовку, изложил в начале настоящего интервью в качестве позиции национал-демократов…

Джанибек Сулеев, веб-издатель:

Шик или “пшик”?..

1. Безусловно, определенное впечатление складывается. Но это совершенно объективно. По-иному и быть бы не могло. Данное явление, наверное, имеет не только одно объяснение. Но одно из них, сугубо собственное, постараюсь донести…

Итак, особенное влияние тут имеет казахский язык, а еще точнее ситуация с казахским языком и вокруг него. Говоря образно, русскоязычное и, если угодно, шалаказахское поле так или иначе, но сужается… За казахским как будто бы “светлое будущее”, и вообще никаких проблем перед ним нет. Понятно также, что тем, кто знает английский, вообще ничего не страшно. Но кто отсекается и в таком случае не имеет права голоса, совершенно понятно. В принципе, ничего против такой постановки вопроса не имею. Но проблема в том, что в реальности-то картина несколько иная…

Когда Казахстан стал независимым, очень много говорили и писали о казахском языке. Почему-то априори считалось, что не пройдет каких-нибудь пяти лет, и произойдет расцвет (читай, окончательное торжество!) казахского языка. Причем раздававшиеся одинокие голоса о том, что это весьма сомнительный тезис, во внимание не принимались. А довольно простая мысль о том, что ради расцвета вообще-то необходимо приложить некоторые усилия, возможно, даже героические, судя по всему, вообще не посещала головы. Это как в случае с рыночной экономикой: мол, она пришла и теперь своей “невидимой рукой” всю нашу жизнь наладит…

Скажу больше: лозунг, что любой человек теперь предприниматель-бизнесмен, и банковские кредиты тоже сыграли свою роковую роль, и… тут уже стало не до патриотизма. И уж тем более не до языка! И хотя казахскому языку придали статус государственного (то есть главного!), ничего выдающегося, прорывного в этом направлении сделано не было. Только голимый административный ресурс, увеличение объемов вещания и прочие вещи арифметического порядка. Но, как известно, количество не всегда трансформируется в качество.

Как бы то ни было, государство по мере своего “возмужания” стало поддерживать казахскоязычный комплекс, казахскоязычные СМИ, которые в общем-то, если кто не помнит, в девяностые годы начисто проиграли рынок русскоязычным СМИ. Но по мере ухудшения социально-экономической обстановки на селе, оттока сельского населения в города, происходившего параллельно с процессом исхода русскоязычного населения из страны, казахский язык в общественном смысле и чисто в физическом, если можно так выразиться, стал заметнее… В городах. В ауле-то он был и остается почти главным.

И вот он начал увеличиваться в объемах в городах: за счет демографии, т.е. увеличения казахскоязычной массы, прежде всего за счет новых поколений (молодежи), а также увеличения казахскоязычных учебных заведений (от детсада до школ), и отчасти начала процесса перехода делопроизводства на государственный язык. И в этом смысле вроде как можно даже сказать о поступательном развитии госязыка…

Но только это не та искомая победа, которая предполагалась, а пока что лишь ее предпосылки. Однако и в этой ситуации “полпобеды” почему-то вдруг хватило для очередных шапкозакидательских разговоров в тех же соцсетях, на электронных и бумажных носителях, что дело осталось за малым – все теперь должны говорить, использовать, а, следовательно, и знать казахский язык. Поскольку, дескать, сколько можно ждать – ведь прошло уже свыше 20 лет!

Но, несмотря на заметно возросшие масштабы использования казахского языка, все прекрасно понимают (а кто не понимает в силу молодости, тот поймет позже), что это почти пик. Ибо дальше в такой форме язык развиваться не может, а ресурсы села, выкидывающего население в города, как и ресурсы городов, принимающих сельских мигрантов, небезграничны.

Если же говорить не о стихийном развитии языка, то здесь свое слово должны сказать уже специалисты-языковеды. И не просто сказать, а сделать что-то с этим языком. Например, хотя бы такую малость –казахский должен попасть в google-переводчик. Еще в прошлом году некоторые уверенно вещали, что он там есть, точнее будет. Но его-то там как не было, так и нет… Хотя братский азербайджанский там есть, присутствует монгольский, не говоря уже о языках прибалтийских народов. Причем уже относительно давно. Нашего госязыка – нет. О чем это говорит? Только о нашей слабости. Но всем наплевать на это, а прежде всего “национал-патриотам”, незыблемо стоящим на замшелой позиции: “не говоришь, не знаешь? – да кто ты такой? давай до свидания”… Причем особенно усердствуют те, кто основной информационный“навар” для собственного кругозора снимает за счет русского и других иностранных языков. Они-то и морочат голову уже плохо понимающей и не говорящей на русском языке молодежи, что вот, мол, все с казахским языком в норме и вы уже “в шоколаде”. Осталось чуток, и всё будет казахским. Но, во-первых, на самом деле это не совсем так и в дальнейшем будет далеко не так (если, конечно, не перестанем бездельничать в этом вопросе, а на это необходима политическая воля). Во-вторых, геополитическая реальность такова, что она скорее будет в пользу состоявшегося мирового языка, апробированного, так сказать, как средство управления и коммуникации… Русский ли, английский ли, китайский ли – но казахский к “госнагрузкам” точно плохо подготовлен и как инструмент управления вызывает массу нареканий и вопросов. В конце-то концов, ведь мы должны вести речь о государстве и о госязыке в современном понимании, а не как о языке, объединявшем некогда кочевые племена в военно-политический союз. Почему о госязыке все говорят красиво, но беспредметно, а все его проблемы узко сводят к тому, что вас должны обслужить в авиалайнере или в продуктовой палатке “казакша”?!

Иначе говоря, сегодняшний лоск и шик “национал-патриотов” как раз таки очень призрачен, он силен сиюминутно, а не на перспективу, и возникновение этого феномена (правда, лишь в рамках социальных сетей и казахскоязычных СМИ) именно в последние два года тоже наводит на определенные выводы. Но неужели кто-то всерьез думает, что такие интеллектуалы, как Шаханов или Елубай, в силах модернизировать язык под напором глобализации, заглатывающей Казахстан вместе с казахским, так и не ставшим де-факто государственным???

Ставка только на язык – это битая ставка, тем более что творческих сил, могущих по-настоящему решить проблему казахского языка, до сих пор не просматривается. Кстати, государство стало сокращать бюджетные СМИ и выталкивать их в Интернет. И языковую принадлежность бюрократы не различают… А там конкуренция еще страшнее, чем в offline. Поэтому жизнь, по идее, должна выдвинуть на авансцены общественной жизни национал-патриотов нового разлива, более прагматичных и, что немаловажно, более деятельных. Которые не просто видят “узкие” места, а видят их все разом и имеют более масштабное мышление, а также способность к анализу. Более того, жизнь не стоит на месте, и я думаю, что, например, из сегодняшнего передового отряда национал-патриотов вполне могут выйти эти самые “прагматики”. Сейчас необходим качественный скачок от сегодняшнего национал-популизма к национал-прагматизму. Если этого не произойдет, то разочарование может быть деструктивным и даже просто гибельным…

2. Если возобладают одни, то это скорее будет концом всех надежд стать более или менее полноценным государством, а значит, и нацией… Основа – это все равно нагыз-казахи, если угодно, сельские, аульные казахи. Хотя все казахи скопом, и нагыз, и шала, претерпели определенные мутации, что ли… Некие маргинализационные процессы задели всю нацию целиком. Не говоря уже о том, что мы на десятки лет (и каких лет!) отошли от рубежа, когда бытовали традиционной жизнью, обретались в традиционном укладе. В любом случае шала-казахи произошли отчасти от них, от нагызов. Разве есть какие-нибудь веские факторы, свидетельствующие о том, что этот процесс остановится? Нет. Особой непреодолимости в принципе нет, но и водораздел сохраняется и, судя по всему, сохранится. И потом, гораздо важнее было бы понять иное: каким образом вся эта рыхлая масса, не образовавшаяся, неконсолидировавшаяся в спаянную Нацию, собирается отвечать на грозные внешние вызовы?..

Айдар Алибаев, экономист:

Мы разные, но мы один народ

1.            В последнее время тема патриотизма и национализма все чаще обсуждается на страницах СМИ. На мой взгляд, само понятие “патриотизм” толкуют как кому удобно или выгодно. Заглянем в толковый словарь русского языка. Читаем: “Патриотизм – это любовь, преданность и привязанность к отечеству, своему народу”.

Согласитесь, что любой нормальный человек не может не любить землю, край, где он родился и вырос. Это естественное чувство. Особенно остро это ощущаешь, если долго находишься за границей. Как бы ни было там хорошо, наступает момент, и довольно скоро, когда все приедается и когда тянет домой, на свою родину, к своим близким, друзьям. Патриотизм, если смотреть на него как на некую совокупность эмоций и чувств, не может быть только казахским, русским или каким другим. В данном случае национальная принадлежность может указывать только на географию. Сущность при этом остается прежней. Землю, где он родился, одинаково любят и казах, и русский, и любой другой человек. Может быть, русский человек, родившийся в Москве, считает, что он любит свой город больше. Но ведь и татарин, родившийся и живущий в Москве, испытывает не меньшие чувства к своему родному городу. И спор их может быть бесконечен. Поэтому, если говорить о Казахстане, то осмелюсь предположить, что родившиеся на нашей земле люди разных наций любят ее не меньше казахов. У меня много друзей и знакомых самых разных национальностей. Их миро­ощущение принципиально не отличается от моего. И родную Алма-Ату они любят не меньше меня. Выносить этот вопрос на обсуждение было бы даже неловко и некрасиво. И сомневаться в этом никому не придет в голову. Конечно, бывают исключения, но их подавляющее меньшинство.

Говорить же о приватизации понятия “патриотизм” национал-патриотами я бы не стал. Тем более были бы смешными дискуссии о том, кто больше озабочен будущим страны. Казахи недавно обрели независимость, о которой мечтали многие поколения наших предков. И, наверное, естественно, что именно казахи как народ, обретший собственное независимое государство, говорят об этом больше, чем другие народы, населяющие нашу страну. Допускаю, что казахи воспринимают это глубже, острее, эмоциональнее. Ведь это в первую очередь у казахов исполнилась многолетняя мечта. Сегодня, когда Казахстан является объектом острого и не всегда доброжелательного интереса со стороны многих мировых игроков, казахи, возможно, острее реагируют на малейшие поползновения и дуновения на свою независимость. Мне это представляется нормальным и естественным поведением. При этом повторюсь: я не подвергаю сомнению то, что представители других многочисленных народов, населяющих Казахстан, любят нашу страну не меньше меня. Патриотизм представляется мне неким зарядом энергии, мотором, которым поддерживается единство и сила народа. Угасание же патриотизма может быть самым верным признаком начала конца народа. Поэтому считаю своим долгом всячески прививать, развивать и поощрять это чувство в своих детях. Им предстоит поднимать нашу страну, несмотря на множество проблем, которые сегодня мешают нам жить и строить сильное государство.

2. Да, к сожалению, среди казахов имеются некие зримые и незримые линии, которые иногда являются причинами некоторого непонимания и разногласий. Одной из таких линий является различие в воспитании, образовании, мировосприятии городских и сельских казахов, которых в последнее время стали называть шала-казахами и нагыз-казахами, хотя душа моя противится этим терминам. Будучи классическим представителем шала-казахов, или, как еще их называют, “асфальтовых казахов”, я много общался и практически всегда находил общий язык с нагыз-казахами. Хотя бывали и трения, и споры, и разногласия. И, если говорить о патриотизме, то могу уверенно сказать, что и те, и другие воспринимают и трактуют его одинаково. Не считая, возможно, неких различий в образовательной, языковой, бытовой сфере, носящих в большей степени эмоциональный характер. Говорить, что эти разногласия являются непреодолимыми, я бы ни в коем случае не стал.

В советское время, учась в Москве и общаясь с казахами из самых разных мест, я много раз видел со стороны именно шала-казахов, порой даже совсем не знающих родного языка, гораздо большего проявления патриотизма и даже национализма, чем у нагыз-казахов. Аульные же ребята, хорошо владеющие казахским языком, знающие лучше нас национальные традиции, были гораздо терпимее многих городских. Для меня это было удивительно.

Я считаю неправильным разделение казахов на шала и нагыз. Неправильным и даже вредным я также считаю, когда кое-кто пытается разделять нас по признакам происхождения, социального статуса, жуза, рода, географии, образования и т.д. Да, мы разные, но мы один народ, имеющий счастье возродить собственную государственность. Огромная страна у относительно небольшого народа. Патриотизм же и единство позволят нам сохранить и приумножить наш народ и развивать государство, имя которому Казахстан…

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram