По мере того как приближается урегулирование иранской ядерной проблемы, обостряется борьба за доступ на рынок Ирана. Посол России в Тегеране ЛЕВАН ДЖАГАРЯН рассказал корреспонденту “Ъ” ЕЛЕНЕ ЧЕРНЕНКО, что делает Москва, чтобы не отстать от конкурентов, и впервые прокомментировал информацию о возможной торгово-нефтяной сделке между РФ и Ираном.

— Глава МИД Ирана Джавад Зариф в ходе своего недавнего визита в Москву выразил надежду, что в ближайшее время президент РФ Владимир Путин посетит Тегеран. Когда может состояться такой визит?

— Этот вопрос ставился иранской стороной неоднократно. Президент Путин прокомментировал его на своей пресс-конференции в декабре (заявив, что «с удовольствием» воспользуется имеющимся у него приглашением.— “Ъ”). Что касается сроков, то этот вопрос целиком находится в компетенции администрации президента. С другой стороны, я могу точно сказать, что в этом году предстоят контакты на высшем уровне как минимум осенью, когда (в сентябре или октябре, сроки еще точно не определены) в Астрахани состоится саммит прикаспийских государств. В этом мероприятии планирует принять участие и президент Ирана Хасан Роухани.

— На встрече с Джавадом Зарифом Владимир Путин посетовал на снижение объема товарооборота между Россией и Ираном. В чем причина спада?

— Основная причина — в односторонних санкциях, которые ввели в отношении Ирана США и страны Евросоюза. Мы считаем эти меры незаконными, о чем неоднократно говорили нашим западным коллегам на разных уровнях. Хотя мы их и не признаем, эти санкции негативно сказываются на российско-иранском торгово-экономическом сотрудничестве. Некоторые крупные российские экономические операторы и банки, имеющие активные контакты с американскими и европейскими банками, под угрозой санкций не хотят приходить в Иран. Кроме того, наши экономоператоры по объективным причинам не имеют возможности задействовать при оплате доллары и евро. Все это негативно сказывается на нашем товарообороте.

Но мы стараемся искать пути выхода из создавшейся ситуации. Лично я считаю, что одним из таких путей является наращивание сотрудничества между иранскими провинциями и российскими регионами. В этом плане у нас флагманом остается Астраханская область. Активную роль играет администрация региона, которая поддерживает прямые связи с рядом иранских провинций, в первую очередь с провинцией Гилян. Растущий интерес к сотрудничеству с иранскими провинциями проявляет Дагестан. Я в прошлом году посетил Центральную провинцию Ирана, родину аятоллы Хомейни, и у руководства этой провинции есть заинтересованность в налаживании сотрудничества с Чувашской Республикой. Мы пытаемся активизировать эти контакты, сводить бизнесменов этих регионов. Главное, чтобы представители наших регионов смелее приходили в Иран, а имеющиеся договоренности активнее воплощались в жизнь. И российское посольство и торговое представительство в Тегеране, чья работа сейчас активизируется, готовы этому способствовать.

— Будет ли способствовать частичное снятие западных санкций с Тегерана восстановлению роста товарооборота между РФ и Ираном?

— Этот процесс, конечно, пойдет на пользу нашим торгово-экономическим отношениям. Речь ведь идет не только о поэтапном снятии санкций, но и о размораживании иранских авуаров, замороженных в ряде банков (на сумму $4,2 млрд). На этом фоне ведущие западные и азиатские компании уже проявляют интерес к потенциально очень привлекательному иранскому рынку, стремясь застолбить свою нишу на нем. Но мы тоже не сидим сложа руки. Россия уже предложила Ирану провести очередное заседание межправкомиссии по торгово-экономическому сотрудничеству. Ее сопредседателем с российской стороны является министр энергетики Александр Новак, а со стороны Ирана — министр нефти Бижан Зангане.

— Когда может состояться это заседание?

— Иранская сторона предложила август.

— Правильно ли я понимаю, что Россия прежде всего заинтересована в активизации переговоров о поставках Ирану своего оборудования, металлов и зерна?

— Да. И нам есть что предложить Ирану. Прежде всего продукцию черной металлургии, древесину, зерно, минеральное топливо и электротехнические товары. А также машинное оборудование (турбинное, компрессорное, насосное) и продукцию станкостроения.

— А что может России предложить Иран?

— Кроме традиционных иранских ковров (которые я лично считаю лучшими в мире) — продукты переработки овощей и фруктов, сухофрукты, цемент, нефтехимическую продукцию.

— А Россия готова начать вновь инвестировать в нефтегазовый сектор Ирана? ЛУКОЙЛ вроде бы уже проявляет такой интерес.

— Да, совершенно верно. На днях в Тегеране был Игорь Иванов (бывший министр иностранных дел РФ и экс-секретарь Совета безопасности, ныне являющийся председателем комитета по стратегии и инвестициям совета директоров ЛУКОЙЛа.— “Ъ”) с представителями ЛУКОЙЛа. У них была очень интересная встреча в Министерстве нефти Ирана, где они заявили о своей заинтересованности вернуться на иранский рынок. Насколько мне известно, в конце февраля иранская сторона намерена представить новые условия для работы на своей территории российских и других нефтяных компаний. Если эти условия будут привлекательными, то, естественно, наши компании вернутся. Главное, чтобы условия были взаимоприемлемыми.

— США выразили серьезную озабоченность относительно возможной закупки российскими компаниями иранской нефти. Обязана ли Россия учитывать подобные возражения третьих сторон?

— Мне кажется, наши коллеги несколько драматизируют всю ситуацию, безосновательно упрекая нас. Россия является независимым государством и проводит самостоятельную политику. Как я уже говорил, Россия не признает односторонние санкции США и ЕС в отношении Ирана. Мы, конечно, слушаем, что они нам говорят, но будем принимать решение исключительно исходя из наших национальных интересов. Об этом я уже неоднократно говорил своим западным коллегам, которые интересуются этим вопросом.

— А каковы вообще перспективы и параметры этой сделки?

— Здесь никаких соглашений еще не подписано, переговорный процесс идет. Но еще раз подчеркну: активность на иранском направлении проявляют не только российские компании, но и их конкуренты из других стран, в том числе западных.

— С ноября в Тегеране побывали уже и китайцы, и британцы, итальянцы. Туда направляется большая делегация французского бизнеса.

— Да, на самом деле только ленивый еще не побывал в Иране. Он постепенно превращается в «политико-экономический Куршевель». Кто только не приезжает, даже крупные бизнесмены из стран, которые ввели односторонние санкции в отношении Ирана и критикуют его за те или иные моменты. Мне коллеги, которые прилетают сюда, говорят, что в самолетах очень много предпринимателей из западноевропейских стран. О чем это говорит?

— Боятся упустить момент?

— Да, всем важно не опоздать. А раз так, то я призываю своих западных коллег избегать двойных стандартов.

— А как быть с аргументом США, что подобные сделки могут ослабить заинтересованность Ирана в выполнении договоренностей по его ядерной программе и таким образом сорвать процесс переговоров?

— Как представляется, наши американские партнеры недооценивают конструктивный настрой Ирана в выполнении договоренностей по его ядерной программе. У нас нет никаких оснований не доверять Тегерану. Именно наращивание санкционного прессинга на Иран может сорвать переговорный процесс.

— Иран просит, чтобы «Росатом» построил дополнительные блоки АЭС на его территории. Россия в этом заинтересована?

— Энергоблок Бушерской АЭС передан в эксплуатацию иранской стороне в октябре, и для нас сейчас главный приоритет — обеспечение его стабильной и безопасной работы. Что касается продолжения сотрудничества с Ираном в этой сфере, то мы никогда не скрывали, что открыты для разговоров на эту тему и что такие обсуждения у нас идут. При этом хочу подчеркнуть, что любое сотрудничество с Тегераном в ядерной области должно быть экономически выгодным и отвечать международным обязательствам наших стран.

— А есть ли какие-либо предварительные договоренности на сей счет?

— Переговоры идут. Есть ряд моментов, которые нам надо согласовать. Я лично с оптимизмом смотрю на это.

— Насколько схожи или различны позиции России и Ирана на переговорах на тему раздела Каспия?

— У нас с иранцами общие подходы к таким принципиальным вопросам, как, скажем, то, что все вопросы, касающиеся Каспия, должны решаться исключительно прикаспийскими государствами. Мы вместе с ними выступаем за принятие мер по сохранению биологических ресурсов Каспия. Выступаем за то, чтобы вопросы, касающиеся прокладки трубопроводов по дну Каспийского моря, решались с учетом мнений всех прикаспийских государств.

— Напоследок — немного отвлеченный вопрос. 10 февраля будет отмечаться День дипломата. Есть в российском посольстве в Тегеране какие-то особые традиции этого празднования?

— Особенностью является то, что празднование проводится в историческом здании посольства в Тегеране, где 70 лет назад состоялась Тегеранская конференция.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram