15 февраля исполняется ровно 24 года с момента вывода советских войск из Афганистана. Сегодня ситуация в этой стране вновь напряжённая. Нестабильный и фрагментированный Афганистан почти автоматически вовлекает в свои проблемы соседние страны, в первую очередь – соседей по Центральной Азии, считает Сергей Маркедонов, научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований в Вашингтоне. Своё мнение он изложил 14 февраля на сайте «Голоса Америки».

США завершают своё военное присутствие в Афганистане. Этот тезис стал одним из центральных пунктов в ходе ежегодного послания Барака Обамы Конгрессу. По словам американского президента, на родину уже вернулись 33 тысячи военнослужащих, а в течение нынешнего года ещё 34 тысячи солдат и офицеров покинут Афганистан. При этом США уже весной нынешнего года ограничат свою роль в это стране лишь поддержкой национальных сил безопасности. Руководство же ими будет сосредоточено в руках официального Кабула.

Назвать это заявление президента Обамы экспромтом было бы неверно. Ещё в мае прошлого года в ходе его незпланированного визита в Афганистан американский лидер и его афганский коллега Хамид Карзай подписали «Соглашение о стратегическом партнёрстве». Этот документ, среди прочего, предполагал вывод из страны коалиционных войск к 2014 году. В январе нынешнего года главы двух государств договорились об ускорении процесса передачи боевых операций под непосредственный контроль афганских военных и других «силовых структур». Таким образом, акцент был смещён на косвенную помощь в борьбе с терроризмом, а не на прямое военное участие США.

Однако серьёзное переформатирование американского присутствия в Афганистане поднимает немало острых вопросов. И они выходят за рамки «афганского вопроса». Президент Обама, отметив в своем выступлении серьёзные поражения, понесенные «Аль-Каидой», справедливо подчеркнул, что одной лишь этой террористической сетью угроза миру не исчерпывается. Это показали и недавние события в Мали, и продолжающаяся гражданская война в Сирии (в которую вовлечены и радикальные исламисты), и непростая динамика в Йемене, Ливии, Египте.

Может ли кто-то дать гарантии того, что после ухода США ситуация в Афганистане не станет откручиванием часовых стрелок на отметку «2001 год»?

Ведь сколько бы ни говорил Вашингтон об успехах правительства Карзая, очевидно, что полноценные государственные институты пока ещё в Афганистане не заработали. Эксперты говорят о практике «договорных районов», при которой центральная власть вынуждена прибегать к неформальным способам обеспечения лояльности. Подобная практика была апробирована и во времена Наджибуллы, после ухода советских войск в 1989 году. Известно, чем всё это закончилось. И сегодня перспективы дезорганизации политического пространства в Афганистане остаются весьма вероятными. Тем паче, что проблема терроризма с повестки дня не снята. По-прежнему актуальной остается и наркотическая угроза – примерно 80% всего опиумного мака производится на афганско-пакистанском пограничье.

Но нестабильный и фрагментированный Афганистан почти автоматически вовлекает в свои проблемы соседние страны. И не просто вовлекает, а экспортирует туда нестабильность – так было в начале 1990-х годов, когда «афганский фактор» стал одним из наиболее важных в ходе пятилетней гражданской войны в Таджикистане. Страны Центральной Азии сегодня стоят перед большим количеством сложнейших вызовов.

Во-первых, сегодня крайне остро стоит вопрос передачи власти. Президент Узбекистана Ислам Каримов недавно отметил своё 75-летие. Главе Казахстана Нурсултану Назарбаеву немногим меньше (73 года). И хотя на их фоне таджикский президент Эмомали Рахмон выглядит молодым (ему 60), на своём посту он находится с ноября 1994 года. Власть во всех трёх республиках чрезвычайно персонифицирована, поэтому любые изменения на властном Олимпе в Узбекистане, Таджикистане и Казахстане чреваты серьёзными внутренними потрясениями. Отдельный случай – Кыргызстан, в котором, напротив, чувствуется крайний дефицит управляемости и эффективной власти. И все это на фоне серьёзных региональных противоречий между Севером и Югом страны.

Во-вторых, в условиях авторитарного правления и практического отсутствия светской оппозиции радикальный исламизм абсорбирует протестные настроения.

В итоге получается непростая дилемма. Поддерживать существующие порядки – значит продлевать стагнацию. Но ускоренная ломка сегодняшних властных систем может в разы повысить риски тотального коллапса региональной безопасности. Тем паче, что вывод американских сил из Афганистана дополняет и без того обширный перечень острых проблем.

В этой ситуации переформатирование американского присутствия не должно повторять худшие черты советского опыта 1989 и последующих годов. Хочется надеяться, что в Белом доме понимают: уход не должен стать синонимом бегства. В самом деле, акцент может быть сделан на косвенную поддержку национальных сил безопасности, дипломатических переговоров. Но полный отказ от присутствия в регионе в других форматах может иметь крайне негативные последствия, причем не только для Афганистана, но даже и для всей Евразии.

Очевидно и другое. «Афганский вопрос» требует более активного вовлечения таких важных игроков, как Китай, Россия, Индия, Иран. Его решение может стать двигателем для позитивной трансформации других геополитических проблем. Известно, что иранские интересы сильно пострадали во времена правления талибов. И уход США создает потенциальные риски для Тегерана, а значит и определённый интерес к их минимизации через прагматическое сотрудничество с Западом. Не будем забывать, что в нынешнем году Ирану предстоят выборы, и не исключено, что Исламская республика получит более аккуратного и взвешенного президента, с которым можно будет хотя бы начать выстраивать диалог.

«Афганский вопрос» в последние годы был одним из немногих, которые не разделяли, а объединяли Вашингтон и Москву. Россия была бы заинтересована в том, чтобы после прекращения военного присутствия Соединённые Штаты продолжали участие в афганских процессах. Иначе возрастают угрозы приближения региональной нестабильности к российским границам. Растущему экономически Китаю также не интересно возвращение к ситуации начала третьего тысячелетия, поскольку это создает вызовы его центральноазиатским проектам.

Было бы полезно, если бы уже сегодня ведущие игроки осознали: «игра с нулевой суммой» – не самая лучшая перспектива для Афганистана, поскольку сегодняшние проблемы являются во многом продолжением прежних комбинаций с аналогичным подходом. Провал твоего визави не означает непременной удачи для тебя. Так, советский проигрыш в Афганистане не принёс Западу избавления от проблем. И наивно радоваться, потирая руки по поводу возможной неудачи США.

В конце концов, Америка далеко, а вот другим соседям Афганистана за океаном не спрятаться. Следовательно, главным вопросом новой повестки дня становится прагматичная и многосторонняя кооперация.

Автор: Сергей Маркедонов

Источник: ИА REX

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram