В КОНЦЕ 1940-Х НА ТЕРРИТОРИИ НЫНЕШНЕГО СИНЬЦЗЯН-УЙГУРСКОГО АВТОНОМНОГО ОКРУГА КНР ПРИ АКТИВНОМ УЧАСТИИ СОВЕТСКИХ СПЕЦСЛУЖБ БЫЛА СОЗДАНА ПРОКОММУНИСТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА ВОСТОЧНЫЙ ТУРКЕСТАН.
Просуществовала она совсем короткое время, приказав долго жить сразу же после того, как в небе (при до сих пор не выясненных обстоятельствах) взорвался самолет, на котором летело в Пекин все республиканское руководство, включая военного министра Мониева — алайского кыргыза, именем которого названа школа в родном селе и которому там же поставлен памятник.
Старушка-история мало-помалу раскрывает «синьцзянские тайны», но белых пятен в этой эпопее еще много. Расскажу лишь один филигранный эпизод, пока ждущий своего исследования.
Абыш, сын известного на всю округу бия Мусуралы, к своим пятидесяти годам владел бесчисленными стадами и слыл удачливым скототорговцем. С родового джайлоо Кок-Ойрок спускался он только осенью — лишь для того, чтобы сбыть скот на крупнейших ферганских рынках в Андижане и Коканде. Продавал по 500 жирных ириков (козлов), предварительно их кастрировав: так они быстрее набирали вес и рост. Золотые царские червонцы Абыш по-братски делил с полусотней преданных джигитов.
Веровал он до фанатизма. Наизусть знал Коран (на арабском), читал пятикратный намаз, отдавал ежегодный зякет, планировал отправиться в хадж. Водил дружбу со знаменитым на весь Туркестан богословом Алканом Торо, имамом токмокской соборной мечети, которой немало жертвовал.
Окрепнув, Советы решили «обезжирить» неподвластного номада — отправили к нему милиционеров. Тут-то и пригодились Абышу телохранители... Тогда хитрая власть бросила на «переговоры» родственников — богато одарив их, торговец от сотрудничества, тем не менее, отказался. Так и кочевал высоко в горах с ближайшим окружением…
Наступили 1930-е. Власть атаковала религию — посадили Алкана Торо. Только много позже стало понятно: этот арест был началом большой шпионской игры.
Чекисты предложили имаму исполнить воистину историческое «предназначение» — отправиться в Синьцзян и там молитвой поднимать народ на восстание. Таким образом всемогущее ГПУ убивало сразу двух зайцев: убирало из Киргизии влиятельного мусульманского лидера и помогало пов-станцам. Торо при этом отводилась та же роль, что и комиссарам в гражданскую вой-ну — агитировать, пропагандировать и так далее. Недолго думая, имам согласился.
Для правдоподобности ему организовали побег. Настоящий, с реальной погоней. Понадобился помощник на воле — роль преданного, готового на все друга отвели Абышу. Сыграть ее надлежало «втемную»: о том, что побег подстроен, отчаянный кочевник не знал. Так органы опять же решали сразу несколько задач: избавлялись от непокорного отпрыска манапов, получали его добро (не погонишь же с собой стада и отары!), с его помощью и за его деньги осуществляли переброс «агента влияния». А случись что — невелика потеря…
Получив записку с личной печатью священнослужителя, горец не сомневался ни секунды. Составив опись имущества, распорядился, чтобы его раздали родственникам, предупредил молодую жену, что в любую минуту должна быть готова к отъезду, взял на повод любимого иноходца-жорго и был таков.
Священник сидел в Кызыл-аскерской тюрьме, связь с ним держал братишка Алымкан. Стражник за бакшиш носил записки, за острогом следили в бинокль. Договорились, что в ночь после того, как Торо выйдет на помывку с кумганом в руках, быть побегу. Уже все было готово, как вдруг — «малява»: «Нужна еще одна лошадь».
Позже Алкан Торо рассказал, что не мог оставить в застенках своего верного и очень набожного прихожанина-дунганина — буквально вытребовал его у «гэпэушников». Иноходца, который не отстал бы от двух других, нашли в соседнем Джале. Едва упросили хозяина продать — сработал авторитет Абыша. Рассчитаться договорились после осенней распродажи скота в Коканде. Немалые деньги, продавая приплод, возвращали потом родичи номада: честнейший человек, он взял с них клятву.
…В условленное время имам со спутником появились вдруг как из-под земли. Торо сказал, что Всевышний помог им выбраться через дымоход. Слух этот потом «укрепили» чекисты, и разлетелась благая весть по горам и долам: «Волей Аллаха Торо ушел от неверных. Ни запоры, ни ружья, ни стены не остановили Святого…»
Шли «беглецы» ходко. Дунганин остался в Токмоке, коня взяли на повод. На кочевье, куда добрались лишь под утро третьего дня, немного подремали, поели горячего. Жена Абыша вознамерилась было захватить приемного сына (тому исполнилось пять лет). «Катын, ты с ума сошла?! Через ледник, через солдат пробиваться будем. А вдруг подстрелят — как потом родне в глаза смотреть?» Женщина в слезы, муж — за камчу…
Дальше скакали уже вчетвером: за Абышем — Айша-апа, следом — сам Торо, замыкающим — Алымкан. На леднике Челек лошадям, чтобы не скользили, пришлось стелить под копыта кошмы и кийизы — намучились. Путая следы, сначала ушли к казахам. Оттуда по контрабандной тропе свернули к Китаю.
К жилью не приближались, но один раз заметил Абыш свежий гумбез на кладбище. Грамотный, прочел имя своего знакомого, совсем недавно почившего в бозе. Ему бы спешиться, совершить омовение, помолиться… но — погоня, некогда! Надоумил всезнайка-имам: выпростай, мол, правую ногу из стремени, читай на ходу — Коран специально такую ситуацию предусмотрел.
И все-таки не ушли от засады: уже у самой границы откуда-то сбоку вдруг рубанул пулемет. Досталось жеребцу Айши — пуля пробила ухо. От страха и боли конь шарахнулся, понесся к пропасти. Абыш едва успел выхватить байбиче из седла… А если б малыш на закорках?! Так само Провидение спасло мальчонке жизнь.
…В Китае Алкан Торо с головой ушел в работу. Единоверцев, коих среди повстанцев было большинство, вдохновлял молитвой. Да так успешно, что арестовал его теперь уже Гоминьдан. Отсидел святоша в глубоком зиндане восемь долгих лет. Айша-апа вспоминала, что вышел оттуда не Торо — живой скелет. Завшивевший, оборванный. Месяц отъедался-отмывался, обшивала она его. Благо, с ручным «Зингером» блестяще управлялась.
Абыш приобрел дом в Кульдже, мотался по стойбищам, закупал скот, откармливал, перепродавал. Этим легендировал обязанности связного, успешно выполнял задания повстанческого руководства. Оно и само любило бывать у аксакала в гостях. Однажды, заметив, как в кителе внакидку ходит по двору главнокомандующий Мониев, по праву старшего Абыш сделал замечание: нельзя, дескать, так при посторонних, плохая примета… Генерал отреагировал правильно.
Имама вскоре с почетом отправили «в отставку». Фанатик — даже в ущерб атаке заставлял читать намаз. Абыш в 1950-м скончался на семьдесят четвертом году. Айша-апа, которая была младше мужа на четверть века, надолго его пережила и умерла на родине, когда ей было далеко за 90…
С первой волной «возвращенцев» потомки Абыша Мусуралы уулу в 1955 году прибыли в родной Кемин. Освоив в Китае науку иглоукалывания, сын Ушурбек стал известным целителем. Своего старшего, Советбека, отдал в русский интернат, который советская власть построила в Ак-Бекете еще в 1929 году — с железной крышей, стадионом, с прекрасными учителями. Благодаря полученным знаниям Абышев-младший выучился в Москве на архитектора, получил признание, удостоился высоких наград.
О родственниках же «красного имама» сведений не сохранилось.
Правила комментирования
comments powered by Disqus