Официальные лица до сих пор не в состоянии оценить возможные последствия событий на Украине для Казахстана. Бизнесмены и эксперты уже видят угрозы
Пока не очень ясно, как долго будет длиться набирающая темпы международная изоляция России, насколько далеко готовы зайти противоборствующие стороны и каким образом все это скажется на геополитическом раскладе. Однако уже сейчас понятно, что аннексия Крыма нанесла серьезный ущерб архитектуре глобальной безопасности.
И дело не только в том, что в состояние «полной боевой готовности» входит сейчас не Иран с его гипотетическими опытами с оружием массового поражения, а государство, чей ядерный арсенал превышает, скажем, китайский, в 4 раза. Но и в том, что в мире в целом становится больше жесткости и меньше доверия. В США на выборах победят скорее всего противники «мягкотелого» Обамы; в Европе появилось больше шансов у сторонников возведения АЭС для обеспечения энергетической независимости; в ряде менее развитых и богатых стран, среди которых и Казахстан, ресурсы, необходимые для социальных нужд и улучшения качества жизни, теперь пойдут на укрепление обороноспособности.
Довольно трудно привыкнуть к мысли, что все эти тектонические сдвиги происходят не из-за каких-то исламских фундаменталистов или государств-изгоев, а из-за нашего стратегического союзника и партнера по Таможенному союзу, который без пяти минут Экономический.
Forbes Kazakhstan попытался выяснить, как происходящее может повлиять на Казахстан сегодня и завтра.
Безопасность без гарантий
Беспрецедентное для Евразии с 1978 (год подписания Хельсинкских соглашений) присоединение одним государством к себе части другого пошатнуло бытовавшую уверенность в том, что в Европе уже невозможно то, что случается временами в Экваториальной Африке. Сравнение Крыма с Косово некорректно уже потому, что тогда оно осталось независимым государством.
В Казахстане все это воспринимается с особой остротой еще и потому, что здесь всегда считали Будапештский меморандум, заключенный нами в один день с Украиной в обмен на сдачу ядерных арсеналов, реальной гарантией территориальной целостности и полагали, что подписи под ним России, Великобритании, США, Франции и Китая означают, что страны-лидеры придут на помощь в случае чьей-либо интервенции.
Реальность, в которой интервентом (не станем вслед за главнокомандующим России делать вид, что не знаем, кто мог в феврале въехать в Симферополь на армейских машинах с номерами РФ и поменять над административными зданиями автономии украинский флаг на российский) становится один из «гарантов», а остальные долгое время ограничиваются уговорами и заявлениями, оказалась шокирующей. Возможно, этот шок полезен: Казахстан, в отличие от многих постсоветских государств, умудрился за время своей независимости не столкнуться ни с одной реальной угрозой суверенитету и ни одного серьезного экзамена на государствоспособность не сдавал. Вероятно, это время наступило сейчас.
Ложная тревога?
После выхода российских войск за пределы Севастопольской военной базы на территорию полуострова из официальных сообщений Акорды начисто исчезло слово «Украина». О том, например, что во время телефонных разговоров Нурсултана Назарбаева с Владимиром Путиным речь шла именно об этой стране, становилось известно только от информагентств.
26 февраля на заседании Совета безопасности РК президент поставил задачу «по внесению корректив в Стратегию, с учетом новых вызовов и угроз безопасности Казахстана на среднесрочный период». Некоторые детали этих корректив стали известны во время оперативно-стратегического совещания в Минобороны, где было поручено начать строительство оборонных заводов и организовать полноценное обучение высших офицеров внутри страны. Характерно, что мероприятие в оборонном ведомстве состоялось на следующий же день после возвращения Назарбаева из Москвы со встречи глав государств ТС.
Примечательно также, что незадолго до крымских событий то один, то другой российский политик, от маргинальных до членов Госдумы, прямым текстом говорили, что нынешние границы Казахстана нельзя считать вполне легитимными, и наш МИД даже отозвался нотами протеста. Скорее всего, это было просто отражением общей атмосферы имперского патриотического угара, однако на фоне происходящего на Украине было бы непростительным прекраснодушием не обращать на это внимания.
Впрочем, директор российского Института экономических исследований и замера социальной напряженности Евгений Герц полагает, что Казахстану не стоит ассоциировать себя с Украиной. «Думаю, мы все сейчас понимаем, что злополучное решение (по лишению русского языка статуса регионального на Украине. – F) стало сигналом для начала давно продуманной операции. Политика Назарбаева вполне последовательна на протяжении 20 лет. Если вдруг и в Казахстане при смене власти ситуация выйдет из-под контроля (что маловероятно), то скорее всего Москва устранится и не будет предпринимать резких мер», –заявляет он.
При сценарии прихода к власти в Казахстане совсем уж недружественных сил, безусловно, Россия начнет действовать, но все-таки не так, как на Украине, считает Герц. «Если исключить из уравнения Жириновского, Лимонова и всю эту шайку, которая на самом деле находится в рамках «допустимой погрешности», то в России даже трети, наверное, не наберется тех, кто впал бы в экстаз от мысли о присоединении Казахстана, – поясняет Герц. – Говоря откровенно, Украина – это как друг детства, который предал. А Казахстан все же воспринимается скорее как вассал. Я понимаю, что говорю некомплиментарные вещи, но они объективны. И вообще, это все пиковые сценарии, которые маловероятны, хотя и не исключены».
Именно поэтому, считает Герц, в России «сквозь пальцы» смотрят на активизировавшееся общение Назарбаева с западными лидерами и на не вполне лояльное первое заявление по Крыму.
«Казахстан изначально очень хорошо отреагировал, – в свою очередь отмечает руководитель российского исследовательского центра «Фокус» Дмитрий Соколов. – Все было весьма тонко сформулировано, в доброжелательном духе. Этот ход сразу окупился – поднятая в западных СМИ волна позитива хорошо отразилась на имидже Назарбаева».
Однако уже через пару недель МИД РК назвал референдум в Крыму «свободным волеизъявлением» (спустя несколько дней после того, как к Нурсултану Назарбаеву как главе тюркского государства обратились за поддержкой крымские татары, бойкотировавшие голосование), а из предложения о «приверженности фундаментальным принципам международного права» исчезло упоминание «территориальной целостности». Явный контраст с периодом после российско-грузинского военного конфликта, когда Казахстану удалось уклониться от признания независимости Абхазии и Южной Осетии…
Соколов считает, что объяснений может быть два: «Возможно, в Акорде вздохнули с облегчением: мол, всё, Крым отделился, и снова наступил мир. В этом случае приходится констатировать некоторую наивность казахстанской дипломатии, что очень печально. Не исключено и другое: состоялся разговор с Путиным, причем Казахстану и Беларуси явно был дан один и тот же сигнал. Но только первый сделал шаг назад. Тут, однако, двоякая ситуация. Во-первых, у Беларуси гораздо более близкие отношения с Украиной, и им как бы «можно» поддержать украинский народ. Во-вторых, Казахстан гораздо более зависим от России, нежели Беларусь».
Интересно, что недавно и журнал The Economist назвал Казахстан самым зависимым от России государством, но уже в Центральной Азии.
Впрочем, изнутри ситуация видится несколько иначе. Так, председатель совета директоров Visor Holding Айдан Карибжанов полагает, что ничего страшного не произошло:«Эмоционально, конечно, отношения с Украиной это испортило, но дипломатия не имеет права быть эмоциональной. Мне кажется, что послан ясный сигнал: «Аннексию Крыма мы не поддерживаем, но в первых рядах критиков Путина не будем». Мне это представляется разумным».
В Багдаде все спокойно
Крымский кризис с пугающей ясностью выявил полную институциональную неготовность Казахстана к форс-мажорным обстоятельствам такого масштаба. По сути, никакой информации об отношении казахстанских властей к происходящему и о том, что они собираются теперь делать, общество не имеет. За все эти месяцы не прозвучало ни единого заявления с оценкой ситуации ни от МИДа, ни от палат парламента, ни от правительства.
Понятно, что нынешние проблемы рубля могут очень скоро отразиться на тенге; надо бы объяснить, что думает об этом Нацбанк, но вместо этого его глава Кайрат Келимбетов старается избегать встреч с журналистами.
Министр экономики и бюджетного планирования Ерболат Досаев которую неделю отказывается объяснять, прорабатывает ли министерство какие-то сценарии развития событий:«Когда введут санкции, тогда и будем разговаривать».
Министр финансов Бахыт Султанов признает, что возможны потери, и говорит, что разрабатываются некие специальные программы «по использованию определенных возможностей резерва», но не хочет уточнять, что имеется в виду.
Председатель комитета мажилиса по международным делам, обороне и безопасности Маулен Ашимбаев уверен, что санкции США и Евросоюза будут направлены только против России, а не Таможенного союза в целом. «Но так как мы являемся одним из крупных торговых партнеров России, у нас большой товарооборот, то, конечно же, какие-либо факторы, ухудшающие экономическую ситуацию в РФ, будут влиять и на нас», – уточняет Ашимбаев.
А на фоне всего этого полным ходом идет работа над проектом договора Евразийского экономического союза, который должен быть подписан уже в мае, а вступить в силу с 1 января 2015.
Против кого дружим?
Поспешность нашей интеграции с Россией, и раньше довольно странная (переговорщики и правительственные чиновники в кулуарах, понизив голос, объясняли это «политическим решением»), теперь вовсе выглядит необъяснимой. Прежние аргументы об «огромном рынке и привлечении за счет этого инвестиций» на фоне санкций стали нелепыми – инвестиции в этот регион вернутся теперь нескоро. Как бы уже имеющиеся рынки и инвестиции не потерять…
Ашимбаев, впрочем, считает, что «договоренности в рамках ТС, ЕЭП и в дальнейшем ЕЭС направлены именно на реализацию наших экономических интересов». Он отрицает возможность перехода экономической интеграции в политическую: «Президент не раз подчеркивал, что сегодня об этом не может быть и речи, мы не пойдем на политическую интеграцию. Все наши договоренности с РФ и другими странами в рамках ТС и ЕЭП основываются на принципах уважения независимости, суверенитета, а также обеспечения территориальной целостности государств-участников».
Однако вряд ли эти дежурно-патетические речи могут сейчас кого-то успокоить...
Лидер партии «Ак жол» и ее фракции в мажилисе Азат Перуашев тоже думает, что интеграция остается выгодной: «С созданием Национальной палаты предпринимателей переговорные процессы активизировались. Позиция бизнеса, не скажу, что полностью, но достаточно широко представлена и отстаивается. Поэтому интеграционные процессы в рамках ЕЭС нам необходимо развивать и дальше».
С ними солидарен и председатель совета филиала НПП в Алматы Иван Кравченко: «Что бы ни происходило в политике, бизнес должен развиваться, выходить на какие-то рынки, где можно передвигаться свободно, без таможенных барьеров».
Вассал или суверен
Не столь однозначно оценивает ситуацию член правления НПП Рахим Ошакбаев, отвечающий в палате за вопросы интеграции и имеющий мандат участия в переговорной делегации от лица казахстанского бизнеса. Он считает, что у российской стороны мотивация именно политическая:«Это у них идет в русле «собирания земель» – то и дело на самом высоком уровне об ЕАЭС говорится как о союзном государстве, постоянно случаются какие-то оговорки «по Фрейду», что «вот, когда у нас будут общая валюта и политическая интеграция…».
Сам проект договора не имеет, кажется, аналогов в мировой практике – 850 страниц плюс 35 различных приложений. Прочитать его очень сложно. «В один документ собрали 17 базовых соглашений Таможенного союза, а также все остальные соглашения – итого 234 международных договора. Это никто целиком не читал, каждое ведомство – только свою часть. Мы видим в этом системную ошибку – нельзя его подписывать в таком виде», – говорит Ошакбаев. И он, и Кравченко считают, что в договоре должна быть институциональная часть и какая-то функциональная, которая дает общие принципы – «за все хорошее против всего плохого». «А все остальное надо реализовывать уже в нормативно-правовых актах нижестоящего уровня», –уверен член правления НПП.
К слову, никаких таких рынков для казахстанского бизнеса в ТС пока так и не открылось. В 2013 торговый баланс Казахстана со странами-участниками ухудшился еще на 48% (это происходило и в 2011, и в 2012) – импорт вырос на 17%, экспорт упал на 15%. Правительство утверждает, что увеличился экспорт в обрабатывающей промышленности, однако Ошакбаев не понимает, за счет чего: «Говорят, что идет рост экспорта обуви какой-то, компьютеров… Очень сомнительно, тем более что первичных данных нет».
На переговорщиков идет жесткое давление по срокам – на последней встрече президенты договорились, что договор должен быть подписан в мае, как планировали. Почему на этом настаивает и президент Казахстана? Директор аналитического центра «Ракурс» Ораз Жандосов объясняет это одним: «Потому что пока этот договор, при всех его недостатках, – только об экономическом союзе». Он же убежден, что создание ЕАЭС надо приостановить.
То, что нынешняя российская власть мечтает о возвращении роли сверхдержавы, теперь уже очевидно. Собственника нескольких казахстанских медиакомпаний Арманжана Байтасоваэто сильно тревожит: «Я как бизнесмен знаю, что, когда во время переговоров начинают подгонять, значит, что-то не так. В таких случаях надо остановиться и еще раз все рассмотреть. А здесь речь идет о договоре, который будет определять жизнь страны на многие поколения вперед! И мы можем легко дойти до такой ситуации, когда снова будем ездить за разрешениями в Москву. Я не хочу, чтобы мне потом было стыдно перед детьми и внуками за то, что мы подвергли опасности свой суверенитет. Однозначно уверен: сейчас, в условиях, когда произошла аннексия территории страны – члена СНГ, мы не готовы подписывать такой договор».
Страна еще не окрепла настолько, чтобы создавать равноправный союз с Россией, считает Байтасов.«Мы даже свою информационную безопасность не можем пока обеспечить. Для чего государство тратит огромные деньги на госканалы, в том числе круглосуточные, если в результате мы получаем совершенно однобокую информацию из чужих СМИ? – спрашивает он. – Ясно ведь, что это не вопрос отсутствия средств, а информационная политика, обусловленная интересами совсем не Казахстана».
Бизнесмен подчеркивает, что сохранение государственного суверенитета сейчас – самая важная задача. «Власти надо восстанавливать доверие общества, пошатнувшееся после девальвации. Нельзя и дальше жить так, как будто мир не изменился», – заключает Байтасов.
Айдан Карибжанов тоже считает, что подписание договора о ЕЭАС необходимо приостановить: «Я не очень понимаю, как можно заключать этот договор, когда один из его участников конфликтует со всем миром. Кстати, перспективы вступления Казахстана в ВТО сейчас как никогда пессимистичны, и Россия несет большую часть вины за это».
К слову, на 850 страницах проекта договора нет ни одной, где говорилось бы о механизмах и условиях выхода из ЕАЭС …
Что же будет с Родиной и с нами
Но и без ЕАЭС Казахстан уже слишком глубоко интегрирован с Россией, чтобы иметь роскошь смотреть на происходящее со стороны. Возможное снижение взаимной торговли с Украиной неприятно, но не драматично, полагает Карибжанов. «Опаснее для нас санкции против России и возможность их распространения на весь ТС, – поясняет он. – Пойдет ли речь о санкциях в отношении поставок нефти? Это кажется нереалистичным, но еще несколько недель назад таковой представлялась сама история с санкциями против России. По-настоящему важны поставки нефти ТШО через КТК, через российский черноморский порт Новороссийск. Через него же планируется экспортировать нефть Кашагана на первом этапе. Собственная российская нефть через КТК не прокачивается. Через него экспортируется половина нашего объема, еще большая часть продается в Восточную Европу, проходя через Россию и смешиваясь с российской нефтью. Там разделить поставки по происхождению совершенно невозможно. Таким образом, хоть и небольшая, но существующая возможность санкций на поставки нефти из России может оказаться чрезвычайно болезненной для нас».
Азат Перуашев считает, что надо срочно диверсифицировать пути выхода на мировые рынки: «Мы сейчас пробиваемся на Персидский залив через Иран. На Китай надо расширять». Карибжанов замечает, что есть смысл усилить региональное сотрудничество, особенно с Узбекистаном и Азербайджаном.
Рахим Ошакбаев заявляет, что следует углублять политику многовекторности: «Сейчас надо бросить всё и заниматься диверсификацией торговых путей и экономических партнеров. Если будет лишь запрет на поставки в Россию, то Казахстан может стать буферной зоной и даже выиграть от этого. Никто на Западе не заинтересован в том, чтобы отрезать нас и бросить в объятия «русского медведя». Буквально на днях НПП начнет просчитывать последствия санкций, а затем то, как жить при цене нефти в $80 за баррель».
Евгений Герц думает, что Казахстану выгодно сохранять нынешние хорошие отношения с Западом.«Если же Россия потребует четко лояльной позиции (что вряд ли), то казахстанская экономика упадет синхронно с российской», – считает он.
По мнению Дмитрия Соколова, притом, что две трети транспорта углеводородов и вообще казахстанского сырья контролирует Россия, а Китай пока еще не имеет достаточной инфраструктуры для того, чтобы ориентировать все потоки на него, у Казахстана очень немного других вариантов. Пока, впрочем, риски с этой стороны хотя и высоки, но не неизбежны: Европа не в состоянии обойтись без российских энергоресурсов. «Но вот через пять лет, если за это время не выйти из ТС или не войти в ВТО, экономика Казахстана станет падать так же быстро и так же глубоко, как и российская», – резюмирует Соколов.
Правила комментирования
comments powered by Disqus