«Существующие отношения далеки от безоблачных. Некоторые страны региона находятся на грани конфликта», - сказал в интервью IPP Аскар Нурша, координатор проектов по внешней политике Института мировой экономики и политики при Фонде Первого Президента Республики Казахстан, кандидат исторических наук.
IPP: Какие факторы влияют на безопасность в Центральной Азии?
Аскар Нурша: Надо рассматривать эту ситуацию на трех уровнях - внутриполитическом, межгосударственном и общерегиональном.
На внутригосударственном уровне мы наблюдаем тяжелую внутриполитическую, социально-экономическую ситуацию в ряде стран региона, где преобладает слабость политических институтов, нерешенность вопросов внутригосударственного развития. Это все естественным образом негативно отражается на потенциале стран в сфере противодействия угрозам и вызовам.
На межгосударственном уровне мы видим слабое политическое и торгово-экономическое взаимодействие, нерешенные территориальные споры между государствами в Центральной Азии. Существующие отношения далеки от безоблачных. Некоторые страны региона находятся на грани конфликта.
Возьмем, к примеру, отношения между Узбекистаном и Таджикистаном. Ситуация вокруг гидроэнергетических станций, в том числе Рогунской ГЭС, проблема транспортной изоляции также показали, что наши страны не научились решать существующие проблемы в конструктивном ключе. Вопрос длительное время не решается на двустороннем уровне, обе стороны апеллируют к внешним, международным арбитрам. Можно сказать, что эта неопытность в решении таких вопросов способна провоцировать конфликты в регионе.
Наконец, на общерегиональном уровне – это группа нерешенных общерегиональных вопросов. К примеру, водно-энергетические проблемы, экологические проблемы, транспортно-коммуникационные вопросы.
Также сюда можно отнести отношения стран Центральной Азии с внешними акторами. В условиях обострения геополитической ситуации в мире и конкуренции за ресурсы региона страны Центральной Азии становятся более уязвимыми перед внешними акторами.
Казахстан видит решение общерегиональных проблем в развитии центральноазиатской интеграции. Но реальную поддержку своих соседей по региону в этом вопросе не получил. Напротив, можно констатировать усиление дезинтеграционных тенденций в Центральной Азии. Несколько лет назад на международной конференции, когда Казахстан активно призывал к интеграции, коллеги из Кыргызстана говорили о Центральной Азии, как о разбегающемся регионе, и эта оценка в те годы не находила понимания. Но сегодня, надо отметить, что они были близки к истине.
Страны Центральной Азии не готовы к политическим изменениям у своих соседей. Это, в частности, показали политические трансформации в Кыргызстане, итогом которых явилось смещение политического руководства страны. С одной стороны, Кыргызстан мог рассчитывать на экономическую поддержку, на понимание со стороны соседей, но, с другой стороны, процессы в этой стране вызвали охранительную, консервативную позицию в соседних странах, и появилась волна их неприятия.
Кроме того, существует проблема национального эгоизма, когда центральноазиатские страны не склонны рассматривать проблемы с общерегиональной точки зрения, действовать исходя из того, какое влияние способна оказать та или иная ситуация на весь регион.
Отдельно необходимо отметить негативное влияние на регион кризисных явлений мировой экономики, начиная с 2007 - 2008 годов, поскольку этот кризис разделил регион на страны, которые сильно пострадали от кризиса и на страны, менее пострадавшие от кризиса. К примеру, если взять Казахстан, то до 2008 года там наблюдался подъем в экономике. Естественно, кризис ограничил экономические возможности Казахстана в регионе, снизил его инвестиционный потенциал. В целом, после этого кризиса регион резко разделился на доноров и реципиентов – получателей помощи. Это в целом поспособствовало переформатированию региона, можно сказать, что экономика в ряде стран просто «просела». Многие региональные проекты, которые раньше планировалось осуществить, оказались в подвешенном состоянии.
Несомненно, экономический фактор может отрицательно сказаться на ситуации в регионе и даже ее дестабилизировать. Но набирает силу другая тенденция, которая касается отношений с внешними игроками. Мы видим, что экономическая ситуация в странах региона ухудшилась, в связи с этим страны региона стали более активно прибегать к внешним заимствованиям. На мой взгляд, это усилило влияние нерегиональных игроков на страны Центральной Азии.
В частности, здесь стоит сказать о Китае, который выразил готовность сделать многомиллиардные финансовые вливания в регион и инвестировать в конкретные инфраструктурные проекты. Тоже касается и России. Если раньше интеграционные процессы рассматривались сквозь призму политического сотрудничества, сквозь призму геополитики, то после кризиса Россию начали рассматривать в регионе не как военно-политического игрока, а больше как экономического донора. Различные интеграционные проекты начали рассматривать через экономическую плоскость, в том числе, как способ получить экономические преференции.
Влияние на переформатирование оказывают геоэкономические проекты нерегиональных игроков в Центральной Азии. Безусловно, в регионе предпринимались антикризисные меры, одна из них - это национальные инфраструктурные проекты, восстановление изношенных и строительство новых транспортных магистралей. Но в целом мы можем говорить о том, что на динамику в регионе влияют различные проекты, инициированные извне, к примеру, проект США - «Новый Шелковый путь», в рамках которого планируется строительство новых транспортных коридоров в южном направлении, тот же самый проект CASA-1000, различные проекты экспорта энергоресурсов в страны Южной Азии.
Давайте также вспомним о строительстве и начале функционирования трансрегионального трубопровода Туркменистан - Западный Казахстан – Китай. Этот трубопровод стал альтернативой российского направления, и у стран региона появился новый экспортный маршрут. Это создает некую новую реальность, которая является предпосылкой для усиления роли Китая в энергетическом секторе региона.
Запад сохраняет свое присутствие в энергетическом секторе Казахстана. Но, в целом, я думаю, что политическое присутствие Запада сокращается. Я даже могу отметить, что значительно сократилось экспертное присутствие США в регионе. С приходом демократической администрации к власти США привязали свою центральноазиатскую повестку к своей деятельности в Афганистане. Мы можем говорить о том, что присутствие США в этом регионе было значительным, но в целом оно свелось к различным программам поддержки Афганистана, к развитию Северной распределительной сети. Все свелось, в конечном счете, к проблеме 2014 года – выводу американских войск из Афганистана. Мы видим, что в целом администрация Обамы, в отличие от предыдущих республиканцев, стала считать деньги и направлять их на более приоритетные направления, которыми в настоящий момент для США являются Азиатско-Тихоокеанский регион и Ближний Восток. Несмотря на критику со стороны отдельных политических сил, США пока следуют по пути сокращения своего присутствия в Афганистане, и это отражается на регионе.
Усиливается религиозный фактор в регионе, в том числе и в Казахстане. Два года назад на территории Казахстана произошло несколько терактов, так или иначе связанных с религиозным экстремизмом. Лет пять назад для Казахстана это было немыслимым, и многие эксперты отрицали саму вероятность того, что подобное может произойти.
Уровень религиозности в регионе растет, возможно, экстремизм будет связан не с религиозным фактором, а с тем, что различные политические силы будут скрывать свои действия под маской религиозного экстремизма. Религиозный экстремизм - это инструмент, и, не секрет, что различные политические силы будут к нему прибегать для достижения собственных целей. Следует ожидать, что религиозный фактор будет усиливаться и не только за счет влияния Ближнего Востока, Афганистана, но и за счет внутренних тенденций. Необходимо учитывать демографические тренды в регионе. За последние двадцать лет выросло новое поколение, которое находилось вне культурного поля СССР, ценности этих людей не до конца изучены, они выросли в среде, где религиозный компонент достаточно силен, и мы должны принимать это во внимание.
IPP: Как отразится на безопасности центральноазиатского региона вывод войск НАТО из Афганистана?
Аскар Нурша: Американское присутствие, что бы мы ни говорили, имело позитивные стороны, поскольку США фактически полностью направили на себя поток терроризма и экстремизма из Афганистана, американцы, так или иначе, вели с ним борьбу. Усилия талибов, тех сил, которые там воюют, в том числе выходцев из Центральной Азии, были направлены не на регион, а на борьбу с западным военным контингентом. Естественно, что в случае сокращения количества военных США в Афганистане, различные вооруженные формирования на территории страны могут резко изменить свою стратегию. Я не говорю о том, что это сразу же негативно отразится на нашем регионе, но в целом будет происходить постепенная «эрозия» общей безопасности в регионе. В дальнейшем обеспечение безопасности в большей степени зависит от самих стран региона, от того насколько им за эти годы удалось усилить свой потенциал по противодействию различным трансграничным угрозам и вызовам, насколько они способны контролировать на своих границах негативные процессы.
Естественно, если США будут продолжать сокращать свое присутствие в Центральной Азии, то это так или иначе станет сигналом для других нерегиональных игроков – России, Китая, о том, что образовался вакуум, и появилась возможность усилить свое присутствие. На мой взгляд, активизация евразийских интеграционных процессов в какой-то степени может быть следствием сокращения американского присутствия, поскольку для стран региона из-за отсутствия регионального сотрудничества в Центральной Азии не остается ничего иного, кроме как попытаться компенсировать вакуум в сфере безопасности через усиление взаимодействия с Россией.
Афганистан на данный момент является источником угроз, поскольку центральная власть в стране до сих пор слаба, на территории страны находятся убежища различных вооруженных формирований. Жители Афганистана говорят о том, что фактор угрозы преувеличен, и напротив, это страны Центральной Азии могут представлять угрозу для Афганистана, поскольку вооруженные группировки, сформированные из выходцев из центральноазитских стран, воюют на территории страны. Если политическая ситуация в Афганистане будет меняться и они оттуда будут изгнаны, то куда они пойдут? Пойдут ли они в Пакистан, на Ближний Восток или станут возвращаться в страны региона? Непосредственную угрозу сейчас представляет не сам афганский фактор, а выходцы из Центральной Азии, которые сейчас воюют на стороне талибов.
За последние годы было очень много алармистских предупреждений в адрес стран Центральной Азии относительно Афганистана, и мне иногда кажется, что фактор «афганской угрозы» также используется внешними силами для оправдания своего присутствия в нашем регионе. Я не исключаю причастность внешних сил к различным инцидентам на территориях наших стран. Есть много государств, которые хотят предложить нашему региону услуги по обеспечению безопасности, и афганский фактор это как раз удобное обоснование для того чтобы эти государства здесь присутствовали.
Это выгодно когда действительно существует угроза, и их присутствие необходимо, но главное чтобы это присутствие не навязывалось, а эти угрозы не инспирировались.
IPP: Как обеспечить безопасность в центральноазиатском регионе?
Аскар Нурша: Странам региона необходимо обратить внимание на интеграцию. Многие эксперты из стран региона считают, что объединение центральноазитских стран ради безопасности невозможно, но они оперируют понятиями существующей реальности. Необходимо иметь в виду, что скоро реальность в регионе изменится. Интеграция невозможна при нынешних политических элитах стран региона, но не надо забывать, что в ближайшие пять-десять лет может произойти смена элит. Ситуация в Кыргызстане показала, что смена элит может происходить, как насильственным, так и естественным путем. Новые элиты могли бы быть настроены более благожелательно в отношении интеграции.
На мой взгляд, наши страны не такие уж и разные. Многие эксперты в регионе любят говорить, что в наших странах существует различие ментальности, разный хозяйственный уклад и так далее. Но как показала история, в случае возникновения определенных политических сил, которые будут сторонниками интеграции, ситуация может измениться, и в том числе под влиянием факторов внешней угрозы может произойти объединение стран региона. Причем это объединение не обязательно произойдет на основе тюркской солидарности, я говорю это к тому, что нельзя из прогнозов об объединении исключать Таджикистан.
Но если не будет центральноазиатской интеграции, то будет развиваться интеграция вне рамок региона. Возможно несколько вариантов. К примеру, интеграция с Россией. Либо интеграция в южном направлении, например, Таджикистан ищет пути укрепления своей страны, это может быть союз трех персоязычных государств с участием Афганистана, Ирана, ведь таджикские эксперты уже не раз высказывались о персоязычной идентичности страны и о том, что Таджикистан более заинтересован в развитии отношений с Ираном, нежели со странами Центральной Азии. Это говорит о том, что постепенно идет диверсификация векторов развития.
На мой взгляд, центральноазиатская интеграция, даже не столько интеграция, а более тесное партнерство стран региона стало бы выходом из сложившейся ситуации и способствовало бы разрешению многих региональных проблем.
IPP: Какова роль таких организаций как ОДКБ, ШОС в обеспечении безопасности?
Аскар Нурша: Позиции ОДКБ и ШОС со временем в этом регионе будут укрепляться. Я думаю, что на определенном этапе между этими двумя организациями начнется конкуренция.
ШОС - это политический альянс между Россией, Китаем и странами Центральной Азии с учетом той реальности, которая возникла в регионе после того как США ввели свои войска в регион. Со временем, по мере ослабления западного влияния, когда США будут сокращать свое присутствие в регионе, я думаю, что усиление присутствия Китая начнет тяготить Россию.
Россия, как показали украинские события, готова к достаточно решительным мерам для отстаивания своей позиции и не исключено, что она поставит страны региона перед определенным выбором касательно того, в каком формате взаимодействовать. Я не имею в виду, что ШОС перестанет осуществлять свою деятельность, я имею в виду, что роль этой организации постепенно будет ограничена несколькими направлениями. На мой взгляд, Россия не хочет, чтобы эта организация играла значимую роль в военно-политическом направлении. Она также будет стремиться к тому, чтобы влияние ШОС на регион не подрывало ее экономические позиции.
ОДКБ работает в направлении военно-политической интеграции, тем более, в эту организацию входят не все страны Центральной Азии и постсоветского пространства. Но, тем не менее, я думаю, что роль ОДКБ в регионе, по-прежнему, значительна.
Я считаю, что страны Центральной Азии, в том числе Казахстан, будут стремиться к сохранению присутствия ОДКБ в регионе, поскольку это важная часть их стратегии в рамках обеспечения национальной безопасности через коллективную безопасность.
Само присутствие и существование ОДКБ - это фактор безопасности в регионе. Хотя нельзя не отметить, что члены ОДКБ под эгидой данной организации склонны укреплять сотрудничество в двухстороннем формате с Россией, нежели между собой. ОДКБ, скорее, рамочная организация, так как ее деятельность не выходит за рамки военно-штабных и оперативных учений. Тем более, как показали события, которые произошли в Оше, потенциал ОДКБ не может быть использован во внутриполитических инцидентах, также в локальных конфликтах между странами региона, которые являются членами ОДКБ и теми, кто приостановил свое членство в этой организации.
Правила комментирования
comments powered by Disqus