Казахстанцы должны сохранить свою культуру и не поддаваться влиянию чуждой нам идеологии других стран, считает депутат мажилиса парламента, доктор политических наук, профессор Камал Бурханов. В беседе со «Свободой Слова» он высказал свое мнение о религии, хиджабах, бороде и толерантности. 

Камал Низамович, вам не кажется, что война не закончилась в 1945-м и в мире по-прежнему идет борьба идеологий, информационная война – битва за наши лучшие умы и за умы нашей молодежи?..

– Великая Отечественная вой­на закончилась, а вот информационные войны всегда были, есть и будут. Будет печально, если кто-то решит, что в этом вопросе можно, как страусу, засунуть голову в песок и таким образом забыть об идеологии. Иногда идеологическая борьба принимает острые формы, порой проявляется сквозь призму религии или социальные проблемы. К примеру, когда-то она выразила себя через противостояние социалистического и капиталистического лагеря – тогда шла борьба не только военная, политическая, но и идеологическая.

А возьмите хотя бы так активно сегодня обсуждаемые однополые браки. В прошлом году в Санкт-Петербурге я участвовал во встрече депутатов Парламентской Ассамблеи Совета Европы и Межпарламентской Ассамблеи СНГ (МПА), которые целых два дня (!) вели ожесточенные дискуссии по поводу разрешения однополых браков в России и других стран СНГ. Депутаты МПА говорят: у нас менталитет другой, религия против этого, а европейские коллеги доказывают обратное. Но ведь и за вопросом по однополым бракам стояла идеология, история. Европа признает вертикаль: на первом месте стоят права человека, потом общества и только потом – государства, а мы говорим, что у нас горизонталь, то есть должна существовать гармония прав индивида, общества и государства.

Поэтому и в мирное время отмахнуться от идеологии, как от назойливой мухи, не получится. Конечно, меня беспокоит, когда нам пытаются навязать демократию в западном ее понимании, включая однополые браки, и мы видим ее плоды в виде всеобщей вседозволенности. Я убежден, что мы должны идти своим путем.

Видите ли вы в Казахстане проявления арабизации? 

– Нет. Но есть попытки внед­рить в наше общество религию чистого ислама, хотя на самом деле ислам – это огромный мир, это 1,5 миллиарда людей по всей планете, и у каждого народа свои особенности. Ислам – огромное мировоззренческое пространство, поэтому тут говорить о чистоте сложно, у каждого свое понимание. К сожалению, вместе с пропагандой так называемого чистого ислама идет пропаганда одежды: мужчины ходят в коротких штанишках, на босу ногу, отпускают бороды. Да, наши предки тоже носили бороды, к примеру, хан Абылай, батыры, мыслитель Абай, но это была всего лишь мода того времени. Наши мужчины всегда одевались не в национальную арабскую одежду, а в свою, казахскую. Они питались своей пищей – ели конину, которую арабы считают запретной, наши женщины носили национальные костюмы. Ведь одежда никакого отношения к религии не имеет, это просто составляющая культуры того или иного народа. Человек выражает любовь, веру в бога через сердце, а не через одежду.

В этом плане мы должны брать пример у таких стран, как Япония, Южная Корея, Сингапур, которые сохранили свою традиционную культуру – питание, язык, традиции, историю и вместе с тем не отстают от реалий сегодняшнего времени, развивают высокие технологии и одеваются со вкусом и современно.

Самая большая мусульманская страна в мире – Индонезия, местное мужское население которой не имеет густой растительности на лице, но это вовсе не означает, что они не мусульмане. Кто сказал, что через бороду верят в бога? У Карла Маркса была шикарная борода, но он не был мусульманином. Я, например, тоже когда-то носил бороду, но это не значит, что тогда я был больше мусульманином, чем сейчас.

Кстати, мусульманские богословы ведут серьезные дискуссии по поводу чистоты ислама, – многие известные ученые говорят о том, что Коран сегодня изучен всего лишь на 10%, 90% его смысловой нагрузки ученым еще предстоит изучить. Теологи считают, что в Коране есть канонические суры и суры ситуационные, которые давались в зависимости от той или иной ситуации, явно изменившейся сегодня.

Как вы относитесь к просьбе некоторых родителей разрешить их детям носить хиджабы в школах?

– Я против хиджабов. Школы должны быть светскими. Наши дети должны одеваться современно, красиво, удобно и не обязательно дорого, быть умными, талантливыми и трудолюбивыми, законопослушными. Религиозная одежда есть у попа, муллы, буддийского монаха, но все остальное, это культура, а не религия.

Каким было отношение к женщинам в казахском обществе в давние времена?

– Казахские женщины никогда не носили хиджабы, мужчины всегда были в брюках. Кстати, европейцы раньше носили юбки, носить брюки их научили наши великие предки – гунны, которые в свое время пришли в Европу. И то, что в Шотландии до их пор носят килты, так это из-за того, что кони наших предков не смогли пересечь Ла-Манш.

Все наши девушки всегда ездили на лошадях. Если бы казахские женщины носили хиджабы, то они и ишака не смогли бы оседлать.

Женщина в казахском обществе никогда не была униженной и не носила статус страдалицы, как, например, на арабском Востоке. Женщина у нас была равноправной, она всегда почиталась как женщина-мать, дочь, сестра и жена – хранительница домашнего очага. Вспомните нашу знаменитую правительницу Томирис! Казахская женщина никогда не занимала рабского положения, у нее были торт кун (символические четыре дня для возможности посетить своих родственников), то есть она была дочерью своего рода, племени, за нее всегда могли вступиться ее родственники.

Наши женщины были той золотой арматурой, с помощью которой цементировалось единство казахского общества, казахского этноса. Все казахские мужчины принадлежали своему роду, жузу. У казахов издревле существовал обычай, а хан Касым узаконил в своем четвертом законе, называвшимся «Жұртшылық», что до седьмого колена ни один мужчина не имел права взять в жены родственницу. Поэтому через женщин все роды и жузы были связаны друг с другом. У мужчины мать могла быть одного рода, жена – другого, дочери выходили замуж за третий род, сестры – за четвертый и так далее. Таким образом мы, мужчины, через наших матерей, жен, дочерей, сестер были привязаны к единому этносу – казах. Это на Востоке за женщину платили калым и она становилась собственностью мужа, находилась в униженном положении, никогда не имела права общаться со своими родственниками. У нас же калым напоминал подарки новой родне; родственники женщины всегда были с ней на связи и при необходимости приходили на помощь.

Как видим, роль женщины в казахском обществе всегда была высокой. Поэтому мы не должны идти на поводу идеологов других стран, где женщины не имеют права садиться за руль, за один стол с мужчинами, должны ходить с покрытой головой и тому подобное.

Вы говорили, что издревле в казахской степи было толерантное отношение к различным религиям…

– До прихода ислама в казахской степи, где существовала целая оседло-земледельческая цивилизация, в одном и том же городе могли находиться сразу несколько храмов – зороастрийский, буддийский, манихейский, христианский несторианского толка, и никто никому не мешал. Поэтому у нас толерантность в крови, она нам передана генетически. На этом базируется и политика нашего государства: каждый имеет право молиться своему богу, но при этом никто никому не должен мешать, вмешиваться в чужие дела.

Конечно, настораживает появление в Казахстане нетрадиционных религиозных течений, групп, которые во многих странах объявлены деструктивными. На мой взгляд, мы должны присоединиться к такой позиции. Если, попав в такую группу, наши граждане не хотят петь гимн нашего государства, не признают нашу Конституцию, значит, они не признают и наше государство – в таком случае почему наше государство должно их признавать своими гражданами? Они должны быть лишены гражданства Республики Казахстан.

Ранее вы приводили в пример Японию, где все религии подчиняются государству вплоть до сдачи финансовой отчетности и плана проведенных мероприятий. Насколько подобный подход применим к Казахстану?

– Такая практика распространена во многих странах мира, например во Франции, Италии, Норвегии, Турции, где существует система конкордата – договоренности государства и религии, согласно которой они тесно сотрудничают друг с другом. Во Франции руководителя одной общины назначает президент, другой – премьер-министр, третьей – спикер парламента. Государство помогает этим общинам финансово, а они потом представляют полный отчет, куда потратили эти деньги, какие мероприятия провели.

В Казахстане за последние годы построили много мечетей, но кто их будет содержать? Содержать-то некому. Хотя каждой мечети необходимо платить за комуслуги, не говоря уже о заработной плате сотрудников. Пожертвования в селах не сравнить с городскими – они не позволяют покрыть все расходы. Поэтому там и появляются люди, которые начинают вести проповеди, о содержании которых мы можем только догадываться ввиду того, что многие мечети бесхозные. В этой связи неплохо было бы изучить положительный опыт сотрудничества религиозных общин с государством в вышеуказанных странах.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram