А начиналось все очень и очень прозаично. Новый «толчок», как тогда называли все вещевые рынки, открылся в декабре 1991 года. Самым раскрученным конкурентом «Дордоя» на тот момент был Аламединский базар, где рядом с овощными рядами были оборудованы прилавки для торговли разнообразным шмотьем. А еще раньше самым притягательным местом для охотников за самыми модными и дефицитными товарами являлось село Чалдовар. Почему тамошняя толкучка стала самой массовой и популярной, теперь могут объяснить, наверное, только самые-самые старожилы.

Рассказывают, чтобы отхватить у торгашей вожделенный «импорт», а им могло оказаться все что угодно - сапоги, джинсы, куртки, свитера, туфли, кроссовки, шубы, спортивки, платья - люди приезжали туда ни свет ни заря и шарились по проходам рынка с фонариками, выискивая нужный товар. А нужно было практически все, потому что отечественная промышленность как-то не особо баловала советских граждан изысками пошивочной индустрии. Если ботинки - то обязательно самые страшные и жутко неудобные «гавнодавы» (извините за выражение, но такова была правда жизни), если костюмы - то непрактичные синтетические мешки с обязательными «пузырями» на коленях и локтях сразу же после непродолжительной носки.

Но начало 90-х - это уже было другое время. Развал Союза привел к открытию границ, и в страну хлынул поток зарубежных товаров - от качественных вещей, как мы тогда говорили, «капиталистического производства», до одноразового китайского ширпотреба, вроде знаменитых пуховиков, набивка которых сваливалась после первой стирки. И главное, уже не надо было бояться милиции, которая еще вчера гонялась за фарцовщиками, а за спекуляцию можно было схлопотать реальный тюремный срок. И поэтому люди потянулись на новый рынок с непривычным и непонятным названием - «Дордой».

Между кладбищем и клоакой

Самые первые посетители нового рынка помнят, что до отдаленного места - а для тогдашнего Бишкека оно было как у черта на куличках - курсировали старые рычащие советские автобусы «ЛАЗы». Что их встречало по приезде до пункта назначения? Зрелище поначалу было печальным - ровное поле, с одной стороны которого виднелись могильные кресты не огороженного тогда забором Северного кладбища, а с другой при порывах ветра тянулся смрадный запах расположенного неподалеку сточного резервуара городской канализации.

Сам вещевой базар представлял собой небольшой заасфальтированный пятачок с несколькими рядами низких, на уровне колен, прилавков, на которых продавцы выкладывали свой товар. Из капитальных зданий - только скромное кирпичное строение на высоком фундаменте, состоящее из радиорубки и помещения администрации рынка. Это как раз та сердцевинная часть «Дордоя», где сейчас торгуют зимними шапками и кожаными куртками.

Людей, по нынешним меркам, было немного, но тогда это воспринималось настоящим столпотворением. Кстати, если бы современных шопоголиков можно было бы перенести с помощью машины времени переместить в те дни, скорее всего они ничего не успели бы купить - торговля сворачивалась очень быстро, и уже часам к 11 утра базар пустел. Но зато это был рай для коммерсантов! Выставленные на продажу вещи, можно сказать, отрывали с руками. Все-таки еще очень сильно сказывался товарный голод.

Бедные, но гордые

Но нужно помнить, что новые социальные отношения пробивали себе дорогу со значительным трудом. Вчерашние советские люди, граждане нового независимого Кыргызстана, впрочем, как и все их бывшие соплеменники в остальных республиках экс-СССР, буквально ломали свою психологию гегемонов пролетарской державы и строителей «светлого коммунистического будущего». Казалось, что жизнь кончилась, когда нужда и безденежье вынуждали становиться за прилавки. Ведь как писал Маяковский, что «У советских собственная гордость!», так оно во многом и было.

Об этом мы вспомнили с моим давним знакомым Арсеном, который в прошлой жизни успешно развивался в качестве преподавателя одного из старейших вузов Кыргызстана. Уже солидный седовласый человек, он - один из пионеров «Дордоя».

- Хотя жизнь вытолкнула меня сюда году так в 93-м, когда стало совсем невмоготу терпеть нищенское существование, когда больше не мог смотреть в глаза супруге, после того как вся моя доцентская зарплата улетучивалась через неделю после получки. Но самое тяжелое - это невозможность купить даже копеечные сладости детям! Жена так вообще попала под сокращение. А мне уже самому пришлось плюнуть на все и выйти на базар, - вспоминает Арсен.

Будущий крутой «челнок» на первых порах торговал семейными запасами: это были какие-то чайные сервизы, неношеная еще одежда, что-то из электроприборов со знаменитой советской маркировкой «Знак качества». Потом к Арсену потянулись соседи и родственники - с просьбой продать и их вещи.

- Стыд пропал не сразу. А так долгое время, завидев бывших коллег или знакомых, прятался, потом просто стал отводить взгляд. Те, кто почутче, тоже делали вид, что не замечают меня, а кто понаглее или кому было приятно видеть мое «унижение», специально подходили, чтобы застукать меня на «месте преступления», - теперь уже смеется мой знакомый. - Но знаешь, когда я приходил домой с колбасой и сыром, тортом, фруктами-овощами, когда вечером за ужином видел, как это все уплетает моя семья, постепенно стал меняться. Да что я! - вся страна постепенно начинала меняться…