Действиями в отношении Украины и присоединением Крыма Кремль поставилКазахстан в самое, мягко говоря, неудобное положение из всех стран постсоветской Центральной Азии. С одной стороны, статус ближайшего союзника России, членство Казахстана в ОДКБ, Таможенном союзе и, в перспективе, в Евразийском союзе, а также общая политическая и экономическая зависимость от Москвы вроде бы обуславливали полную поддержку официальной Астаной позиции Кремля. Однако полная солидаризация с политикой, опрокинувшей всю систему международных отношений в XIX век и резко осужденной подавляющим большинством мирового сообщества, грозила бы Казахстану если и не полной изоляцией, то серьезными осложнениями с Западом. При этом речь могла идти, в том числе, и о санкциях, которые и так уже косвенно бьют по Казахстану из-за его членства в том же Таможенном союзе.
В Астане в этом никоим образом не заинтересованы, но не могут позволить себе разозлить Кремль даже мягкой критикой. Отсюда долгое молчание, потом явно вымученное признание итогов крымского референдума результатом «свободного волеизъявления». Затем, уже после начала событий на востоке Украины, снова молчание, приправленное благостными пожеланиями, чтобы «все было хорошо».
Сместились границы допустимого и недопустимого…
В общем, все развивалось в русле тонкого лавирования и балансирования между мировыми центрами силы, что привычно для казахстанской дипломатии «многовекторности». Однако в том-то и дело, что в международном порядке все поменялось коренным образом. Например, трудно игнорировать четко продемонстрированный Путиным на примере Украины имперский курс на «собирание исконно русских земель». Ясно же, что Казахстан с его значительными массами русскоязычного населения на северо-востоке страны – отличный объект для такого «собирания». Пусть даже чисто гипотетически. Впрочем, украинские события как раз и показали, что самая далекая от реализации гипотеза в один момент может стать кошмарной былью.
Поэтому в Казахстане, где, кстати, помнят о лозунгах «Южно-Сибирской республики», популярных среди ряда русских организаций северных районов страны в 90-е годы, не могут не опасаться реанимации подобного рода проектов. Легко можно представить и будущую истерию насчет «геноцида русских», теперь уже в Казахстане, когда в качестве страшилки вместо «бендеровцев» подсунут каких-нибудь «алаш-ордынских басмачей».
Отсюда вполне реальное беспокойство в казахстанских политических и не только политических кругах, а также разговоры о необходимости корректировки и даже «перезагрузки» внешней политики, в первую очередь, в том, что касается участия в так называемой евразийской интеграции и обеспечения независимого курса на международной арене.
Еще раз подчеркну – в Казахстане суть произошедшего в международно-правовой области прекрасно понимают, причем как на официальном, так и на экспертном уровне. Только вот официальные лица по понятным причинам избегают экспертных оценок. Что ж, тогда обратимся к неофициальным суждениям.
Вот, например, мнение лидера оппозиционного «Казахского Национального Конгресса» Адиля Тойганбаева (зятя экс-президента Кыргызстана Аскара Акаева): «Ведь не то фатально, что передвинулись географические границы. А то, что сместились границы допустимого и недопустимого в политике, непредсказуемо поменялись правила игры… То, что на постсоветском пространстве фактически обесценены нормы легитимности (пересмотрены, как минимум) - это касается всех….»
А вот суждение эксперта, если судить по должности, более близкого к официальным кругам, - заведующего отделом внешнеполитических исследований КИСИ при президенте КазахстанаБулата Ауелбаева: «За короткое время мировое сообщество было ввергнуто в состояние правовой и политической неопределенности. Система международного права не просто подверглась коррозии – под серьезное сомнение поставлена вся современная архитектура глобальных отношений и правил».
Политолог Асылбек Бисенбаев конкретизирует международно-правовые последствия присоединения Крыма для постсоветского пространства: «Россия своими действиями подорвала самое главное достижение и фундаментальный принцип существования СНГ и других объединений – нерушимость границ и невмешательство во внутренние дела, что было, пожалуй, самым значительным достижением СНГ, оправдывавшим его существование. Отказ России от признания нерушимости границ – сокрушительный удар по идее интеграции постсоветского пространства».
Надо объяснить западным партнерам…
Казахстанские эксперты подчеркивают не только опасности, грозящие Казахстану в случае солидаризации с российским внешнеполитическим курсом, но и советуют Астане ни в коем случае не допустить, чтобы Казахстан воспринимался внешним миром как сателлит России, во-первых, несущий свою долю ответственности за действия Кремля, а, во-вторых, готовый в ближайшей перспективе «раствориться» в новой империи под вывеской Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
Валихан Тулешов, директор Института регионального развития: «Что касается отношения Запада к Казахстану, то мы должны минимизировать риски негативных сценариев. Нам надо объяснить западным партнерам, что нашу политику в отношении ЕАЭС мы строим сугубо на принципах экономического прагматизма, и не более того. Что мы не собираемся идти на создание политического формата ЕАЭС, что это форма такого экономического сотрудничества, которое минимизирует риски и угрозы социально-культурного размежевания (роста межэтнических противоречий и разломов)… Пока же Казахстан рискует косвенно попасть под санкции западных стран, если будет свою продукцию производить из российского сырья, провозить и продавать ее через территорию РФ, поддерживать попавших под санкции российских граждан… Одновекторный Казахстан - это такой же нонсенс и цирк, как однопартийный парламент».
Асылбек Бисенбаев выражается еще более определенно: «Положение Казахстана таково, что необходимо активно и всесторонне сотрудничать со всеми соседями, не слишком сближаясь ни с одним из них. Поэтому многовекторность и интеграция на нынешнем этапе развития вовсе не являются синонимами. Мы должны избегать вовлеченности в межгосударственный политический союз, тем более направленный против третьих стран, и однобокой экономической ориентации. Противостояние, вызванное событиями в Украине, будет достаточно длительным и может иметь непредсказуемые последствия. Мы можем оказаться в тесном союзе с государством, которое изолируется международным сообществом (курсив М.К. - ред.). Рейтинг России сейчас стремительно падает. Ее действия в Украине практически никем не поддержаны. Нельзя легковесно относиться к международным санкциям и думать, что все можно «развести». Отличительная черта Запада заключается в том, что принятые законы исполняются до тех пор, пока не будут отменены. Поэтому подписание договора о ЕАЭС в современных условиях может поставить нашу страну в очень тяжелые условия… Конечно, этот курс нуждается в серьезной корректировке. Многовекторность предполагает постоянное и всестороннее изучение ситуации с последующим выбором единственно верного шага. Сегодня для Казахстана главным является укрепление всеми средствами политической и экономической независимости».
Призрак «Южно-Сибирской республики»
Настроения, распространившиеся в казахстанском обществе в связи с присоединением Крыма, весьма образно обозначил некий анонимный казахский собеседник «Газеты.ру»: «Когда произошло присоединение, то все напряглись, и встал вопрос: «А возможно ли такое с северными областями Казахстана, где находятся места компактного проживания русских? Кроме них есть еще шала-казахи, которые воспитаны на русском языке и культуре. Все это вызывает вопросы». Уже упоминавшийся оппозиционер Адиль Тойганбаев тут же указал на уязвимость Казахстана перед возможностью применения к нему кремлевской стратегии «собирания земель», от которой в случае чего не спасет даже полная лояльность Москве: «Официально высказываться в поддержку произошедших изменений опять же было бы поспешно для страны, не имеющей достаточного иммунитета от проблем вроде украинской».
Казахстанские эксперты попытались оценить объективные предпосылки для реализации в Казахстане «крымско-донецко-луганского» сценария. Так, известный политолог, директор «Группы оценки рисков» Досым Сатпаев считает, что в Казахстане удалось создать полиэтническое, поликонфессиональное общество, благодаря чему за последние 20 лет в стране не было серьезных конфликтов на межнациональной почве. Что, впрочем, не исключает наличия ряда серьезных проблем, связанных с «казахизацией» общественно-политической жизни, ограничениями применения русского языка в государственном делопроизводстве, представительством русскоязычных в органах власти, госаппарате и т.д. При этом, отмечает эксперт, в стране сформировались два информационных поля: русскоязычное и казахоязычное. Первое формируется, в значительной степени, российскими СМИ. И даже на официальном уровне признается, что более половины жителей страны находятся в зоне влияния русскоязычной прессы. Возвращаясь к украинским событиям, Сатпаев подчеркивает, что они разделили общество Казахстана на сторонников России и ее противников.
По мнению политолога Нартая Мустафаева, «сепаратистские настроения, если и бытуют в северо-восточных районах, то исключительно на уровне разговоров, и никогда не обретали сколько-нибудь официальной формы». Примерно такого же мнения придерживается аналитик фонда «Гражданское общество» Виктор Ковтуновский: «Настроение и желание жить в составе большого русского государства у русскоязычных граждан Казахстана есть. Но, например, ввод российских танков для осуществления этой цели был бы воспринят как авантюра. Ведь это вызвало бы ответные действия властей Казахстана и русские от этого, скорее всего, только пострадали бы». Таким образом, сейчас вероятность повторения на территории Казахстана «крымского» или «донецко-луганского» сценариев эксперты оценивают весьма низко. И не только из-за настроений русскоязычного населения, но и в силу ряда других объективных факторов: «России не выгодно присоединение областей Казахстана к своей территории» (Нуртай Мустафаев); «Всей российской армии в настоящее время не хватит для того, чтобы оккупировать все населенные пункты Республики Казахстан, где проживают русские» (Виктор Ковтуновский).
Все это резонно, однако вспомним, что в начале известных событий уровень «пророссийского сепаратизма» среди населения восточной Украины и даже среди населения Крыма оценивался украинскими, да, и не только украинскими экспертами весьма низко. Согласно мартовским опросам, за выход из состава Украины высказывалось не более 20% жителей Донецкой и Луганской областей. Впрочем, и «пророссийскость» Крыма была не столь бесспорна.
Но для реализации известных сценариев вовсе не нужна поддержка большинства населения. При совершенно «совковой» политической пассивности достаточно информационного обеспечения в виде «агитзомбирования», засланных провокаторов, диверсантов и военных инструкторов, а также нескольких тысяч местных «пассионариев»-пенсионеров и отмороженных гопников.
Применительно к Казахстану провозвестниками такого «агитзомбирования», как, впрочем, и прочих поворотов кремлевской политики, можно считать уроженца Алма-Аты Жириновского с его заявлениями насчет «Среднеазиатского федерального округа» и председателя парламента Хакассии Штыгашева, выдвинувшего притязания на территории восточного Казахстана. Как известно, это вызвало очень резкую реакцию Астаны, вынудившую МИД России выступить с извинительным заявлением. Естественно, что скандальные демарши российских политиков были восприняты в казахстанском обществе как попытка разжигания сепаратистских настроений. Бывший сенатор, лидер Партии патриотов Гани Касымов заявил, что нужно очень внимательно следить за ситуацией в Украине, потому что в ней есть определенные риски и для Казахстана. Более того, по мнению экспертов, этот политик, по сути, стал «официальным рупором Астаны, обвиняющим Кремль в вынашивании планов по аннексии казахстанской территории». И весьма показательно, что из-за действий России в Украине он потребовал приостановить интеграционные процессы в рамках Таможенного союза.
Понятно почему – все больше людей в Казахстане связывают развитие интеграции с Россией с угрозой утраты государственной независимости, вмешательства во внутренние дела или информационного давления со стороны России. Досым Сатпаев, в частности, констатирует, что на фоне обострения украинского кризиса в Казахстане усилилось «Антиевразийское движение». Если раньше критика концентрировалась, в основном, на недоработках рабочих групп Таможенного союза, ущербе от сильной взаимозависимости национальных экономик и валют, препятствиях экспорту казахстанской продукции на российский рынок, то в свете украинских событий все чаще говорят о проблемах, которые могут возникнуть из-за наличия обширной русской диаспоры на севере Казахстана.
Асылбек Бисенбаев также отмечает «рост националистических кругов» в Казахстане, специально оговариваясь, что «проводить аналогию с «правым сектором» Украины не имеет смысла». Критика «Евразийского проекта», по его мнению, отражает реальные опасения общества, и «поэтому противников интеграции нельзя представлять как ретроградов и изоляционистов, навешивая на них различные негативные ярлыки». Наоборот, при решении вопросов «будущего страны существование различных точек зрения в нынешней ситуации оправданно, что, кстати, тоже необходимо учитывать при выработке внешнеполитического курса».
Мы - не нейтральное государство
Вместе с тем позиция Астаны в отношении украинских событий была воспринята в казахстанском обществе, в целом, с пониманием. Так, Адиль Тойганбаев заявил по этому поводу: «Руководство Казахстана максимально использовало свою репутацию центриста и проводника стабильности. Оно связано с РФ союзническими отношениями в экономической, военной и стратегической сфере, и это диктует определенную линию поведения. Мы - не нейтральное государство, и бессмысленно было бы имитировать реакцию нейтрального государства».
Фактическое признание Казахстаном присоединения Крыма привело к тому, что украинский МИД уже дважды в той или иной форме попенял Астане по этому поводу. Вместе с тем Казахстан, как и Белоруссия, довольно быстро признал новые киевские власти, что вряд ли понравилось Москве. В апреле, в результате телефонного разговора премьера Казахстана Карима Масимова с и.о. премьер-министра Украины Арсением Яценюком, стороны «договорились о том, что будут возобновлены экономические отношения и возможно возобновление работы межправительственной комиссии с учетом интересов всех сторон».
В остальном Астана заняла явно согласованную с Минском пассивно-выжидательную позицию, суть которой была сформулирована президентом Нурсултаном Назарбаевым 18 апреля в речи на XXI сессии Ассамблеи народа Казахстана: «Мы уверены, что народ Украины должен сам решить внутренние проблемы без вмешательства извне, путем мирных переговоров со всеми заинтересованными сторонами». В данном случае следует подчеркнуть, что в этом и целом ряде других заявлений казахстанских официальных лиц особый упор делался именно на «невмешательство извне», что в сложившихся обстоятельствах нельзя не отнести, в первую очередь, к России. В этой связи директор казахстанского Центра актуальных исследований «Альтернатива» Андрей Чеботарев отмечает: «Казахстанские власти, видимо, смущают теперь уже происходящие события в юго-восточных областях Украины. Но пока что они воздерживаются от официальных оценок. В связи с этим «возврат в правовое поле» Украины в результате проведения президентских выборов и невмешательство России в ее внутренние дела существенно облегчило бы и положение Казахстана. Возможно, что в кулуарном формате Астана пробует убедить Москву двигаться именно в данном направлении. Но хватит ли у нее возможностей и аргументов для этого?» По мнению же заместителя генерального директора российского Института национальной стратегии Александра Костина, «Казахстан будет не то чтобы поддерживать позицию России, он будет поддерживать стабильность постсоветского пространства».
Позиция, занятая Казахстаном по отношению к украинскому кризису, предоставила многим экспертам возможность заговорить об огромном потенциале Астаны как посредника и, прежде всего, посредника между Россией и Украиной. Однако пока Россия не проявляет никакой готовности видеть Казахстан в этой роли. А вот в Астане уже сейчас задумываются о перспективах своих отношений с новой Украиной, вставшей на путь «возвращения в Европу».
Валихан Тулешев: «Нам необходимо перезагрузить наши отношения таким образом, чтобы это не мешало цивилизационному выбору народа Украины и одновременно позволяло бы постепенно, без рывков и обострения ситуаций, эволюционно развиваться в культурно-цивилизационном отношении и нам. Казахстану следует четко оценить масштаб данных дезинтеграционных процессов в самой России, а также понять, чего мы лишимся, если не сохраним прежний высокий уровень наших отношений с Украиной. Ведь, помимо всего прочего, она имеет один из самых высоких в мире коэффициентов транзитности своей территории. Через нее проходят удобные трансконтинентальные направления грузопотоков. Дальнейшее сближение Украины с Западом, особенно в части объединения энергетических и транспортно-логистических систем, создаст для Казахстана дополнительные возможности в плане продвижения наших экономических интересов в европейском регионе».
«Евразийские» страдания
Украинский кризис резко приглушил радостную риторику, традиционно сопровождающую грядущее в 2015 году создание Евразийского союза. Майская встреча Владимира Путина, Нурсултана Назарбаева и Александра Лукашенко в Минске, которая должна была служить своего рода генеральной репетицией провозглашения ЕАЭС, прошла почти «незаметно». Даже запланированная пресс-конференция трех президентов не состоялась. Перед журналистами выступил лишь председатель коллегии Евразийской экономической комиссии Виктор Христенко, пытавшийся уверить собравшихся, что все идет по плану. Однако и ему пришлось признать, что многие решения до сих пор не могут быть приняты из-за сохраняющихся разногласий.
Впрочем, это было трудно не признать на фоне громогласных деклараций минского «батьки», выступившего в роли главного возмутителя «интеграционного» спокойствия. В частности, он категорически потребовал от России отменить возвратные пошлины на свою нефть, которые сейчас Белоруссия перечисляют в бюджет РФ после переработки закупленного сырья на своих НПЗ. Настаивая на ликвидации этой нормы (ценой в 30 млрд. долл.), являющейся, кстати, одним из многих «исключений», до сих пор сохраняемых Россией вопреки правилам Таможенного союза, Лукашенко пригрозил отказаться от подписания договора о создании ЕАЭС, если все ограничения не будут отменены. А потом и вовсе предложил перенести вопрос о создании ЕАЭС аж на 2025 год. Примечательно, что белорусский «батька» как бы встроил свои претензии в череду заявлений, которые для Кремля были весьма болезненны: Лукашенко признал «киевскую хунту», высказался за единство Украины и против ее федерализации, назвал донецко-луганские «референдумы» юридически ничтожными. Кроме того, он неоднократно заявлял о страшном «партизанском» отпоре, который неизбежно встретит гипотетическая попытка повторения «крымского» сценария в Белоруссии (в СМИ в качестве «уязвимой» точки называли Витебскую область), а также прозрачно намекал на нежелание Минска и дальше «лететь с одним крылом» в области внешней политики.
У Казахстана тоже накопилось немало претензий к подстегиваемому Кремлем «евразийскому проекту». Среди них, в частности, требование равного доступа к российским трубопроводам, но главное – ликвидация административных и иных барьеров на пути товаров казахстанских производителей, которых несказанно возмущает тот вопиющий факт, что за четыре года функционирования ТС экспорт Казахстана в страны-партнеры сократился вдвое относительно импорта. Однако Астана ведет себя с присущей ей дипломатичностью и деликатностью, предоставив роль главного «бунтовщика» темпераментному «батьке».
Вместе с тем президент Назарбаев счел необходимым еще раз настойчиво повторить свой давний тезис: участие Казахстана в ЕАЭС не угрожает независимости страны, а имеет чисто прагматический экономический интерес. Так, в частности, выступая на мартовской конференции в Гааге, он заявил: «Что касается нашей политической независимости, то это константа, и Казахстан никому не отдаст суверенитет».
Тем не менее, из всего вышеизложенного, по мнению экспертов, не следует, что намеченному на 29 мая подписанию договора о ЕАЭС что-либо угрожает. «Бунт» белорусского лидера, судя по всему, не более чем характерный для Лукашенко прием «торга-шантажа», направленный на выбивание из Кремля как можно больших уступок. При этом «батька» прекрасно осознает свои потенциальные возможности и никогда не перейдет «красную линию», за которой Москва может его по-настоящему прижать. Возможность же появления у Минска некоего второго, «альтернативного крыла» еще более эфемерна в силу «нерукопожатности» белорусского режима на Западе. Максимум, чего может добиться от Москвы Минск, а также Астана, - каких-то половинчатых компенсаций, да и то на временной основе. Главные же «камни преткновения» просто перекочуют из формата Таможенного союза в формат ЕАЭС. Так что вероятность отказа Лукашенко и тем более Назарбаева от торжественной церемонии 29 мая эксперты оценили как почти ничтожную.
И это вполне объяснимо - ни для кого не секрет, ЕАЭС, пускай и имеет в своем названии экономическую составляющую, в большей степени является геополитическим, а по сути - реваншистским проектом Путина. Да и особого экономического эффекта для Кремля нет, так как на Белоруссию и Казахстан приходится лишь 7,5% от внешней торговли России. А вот отсрочка с подписанием договора в нынешних условиях равнозначна для Кремля стратегическому проигрышу, при котором путинский ореол от «крымнаш» может несколько потускнеть. Этого Путину допустить нельзя. Ведь главный посыл «месседжа» о создании ЕАЭС - Россия не одна в своем противостоянии с остальным миром.
Для Казахстана же вступление в ЕАЭС в таком контексте означает резкое сужение возможностей для традиционного «многовекторного» маневра в комплексе с еще более чувствительными ограничениями политической независимости. Казахский политолог Расул Жумалы подводит всему этому печальный итог: «Получается, что экономические выгоды от ЕАЭС весьма туманны особенно в свете предыдущего опыта Таможенного союза. Из всех обещанных прелестей интеграции получился разве что забор, отделивший наши страны от окружающего мира высокими таможенными пошлинами России. А вот ущерб экономике, политике, другим важным сферам с перспективой дисквалификации из лиги цивилизованных наций вполне ожидаем».
Хочет Россия враждовать со всем миром - пусть враждует…
На этом фоне особое значение приобретает утверждение президентом Назарбаевым еще в январе этого года «Концепции внешней политики Республики Казахстан». Это беспрецедентный документ, поскольку ранее еще никогда в едином тексте не собирались все принципы формирования внешней политики страны. Некоторая часть из внешнеполитических директив публиковалась в ежегодных посланиях президента, другая часть озвучивалась обычно перед подписанием каких-либо важных межгосударственных документов.
Концепция выстраивает своего рода шкалу внешнеполитических приоритетов, при этом в списке стратегических партнеров Россия традиционно фигурирует на первом месте: с Москвой Астана рассчитывает работать «во всех сферах политического, торгово-экономического и культурно-гуманитарного сотрудничества на основе Договора о добрососедстве и союзничестве в XXI веке». Все это объективно предопределено, логично и объяснимо. И в обозримом будущем трудно представить ситуацию, когда в Астане стали бы сомневаться в приоритетности казахстанско-российских отношений.
Тем не менее, нынешнее крайне неудобное положение, в которое попал Казахстан из-за действий России, не может не вызвать в Астане довольно грустных размышлений насчет характера союзнических связей с Москвой. Директор Института регионального развития Валихан Тулешовсформулировал эти размышления в развернутом виде и при этом в достаточно эмоциональной форме, судя по всему, адекватно отражающей раздраженное состояние казахстанской элиты:
«Россия уже не первый раз ставит своих партнеров в положение выбора, то есть фактически предпринимает такие шаги, которые наносят нам имиджевый, репутационный ущерб. В процессе своего возрождения Россия все чаще ведет себя как слон в посудной лавке. Почему президент РФ не находит гармоничные решения, а ведет к эскалации противоречий и тем самым фактически подставляет своих партнеров? <…> Почему российские политики, прежде чем просить нашей поддержки, не согласовывают свои действия с нами? Может, они до сих пор верят в свою непогрешимость и в то, что бог только им дал монополию на истину? Но тогда это неправильно вдвойне: партнеры должны доверительно общаться друг с другом. Вместо этого нас постоянно ставят перед фактом, и мы вынуждены реагировать на весьма болезненные для нас и всего мирового сообщества вопросы, не признавая открыто «правоту» российской позиции, но «относясь с пониманием» к ней. Так было с Косово, так было с Грузией, так происходит с Украиной… В случае же, если Казахстан полностью станет «смотреть в рот Лаврову», поддерживать политику России, «одновекторно сориентировавшись», то нам тоже придется столкнуться с изоляцией, возможно, более мягкой по форме, но, смею уверить, весьма негативной по содержанию… Хочет Россия враждовать со всем миром, пусть враждует, но Казахстану этого делать нельзя ни в коем случае: слишком много форм зависимости от партнеров может превратить страну в хронического больного, вассала, социального и политического аутсайдера, которому не то что попасть в число 30 самых развитых стран мира – вылечиться будет проблематично. В этом случае окно возможностей в 21 веке, о котором говорит президент, закроется на неопределенное время».
Косвенные упреки в адрес России можно обнаружить даже в недавних выступлениях Назарбаева. Так, в Гааге он выразил серьезную обеспокоенность «возможным прекращением сотрудничества ведущих ядерных держав в сфере физической защиты ядерных материалов». По его мнению, «это может серьезно подорвать весь процесс ядерного нераспространения в мире, перечеркнуть все успехи, достигнутые в этой областей за последнее десятилетие». Всем было понятно, что «о подрыве всего процесса ядерного нераспространения» Назарбаев говорил в связи с попранием Москвой Будапештского протокола 1994 года, по которому Россия вместе с США и Великобританией становилась гарантом территориальной целостности Украины в обмен на отказ последней от советского ядерного оружия.
Кстати, именно в Гааге Назарбаев предложил свое посредничество для выхода из нынешнего международного кризиса. «Казахстан - узнаваемое государство, наше посредничество известно по всему миру, - приводит слова Назарбаева агентство «Казинформ». — Сейчас идет очень сильное противостояние между Западом и Россией. То, что случилось, то случилось. Я со всеми мировыми лидерами говорил, что сейчас надо будет остыть, отойти от этой высокой риторики, обвинений, угроз, санкций и так далее. Необходимо искать мирный выход из этой ситуации». В данном случае идею посредничества Казахстана можно рассматривать и как демонстрацию его определенной отстраненности от российской позиции – иначе какой из него посредник? В то же время это своего рода негласная попытка заручиться поддержкой международного сообщества путем выражения собственного, отличного от кремлевского, мнения, обеспечивающая таким образом некий противовес российскому давлению на Астану.
Китай – как гарант?
В контексте создания таких противовесов следует рассматривать и совершенно четко обозначенное Астаной стремление развивать и расширять свои отношения с Китаем. И это несмотря на сильные опасения, которые казахстанское общество испытывает в отношении своего восточного соседа. Согласно «Концепции», Казахстан видит в Китае второго по очередности (но необязательно по значимости) внешнеполитического партнера. При этом сотрудничество с Пекином Астана планирует гораздо более широкое, нежели с Москвой. Этот момент ясно фиксируется в документе: «Республика Казахстан будет углублять всестороннее стратегическое сотрудничество с Китайской Народной Республикой в рамках политического диалога на высшем и высоком уровнях, развивать энергетическое, инвестиционно-технологическое, торгово-экономическое и культурно-гуманитарное сотрудничество, взаимодействие в транзитно-транспортной сфере, аграрном секторе, в области совместного использования водных ресурсов трансграничных рек и экологии».
Добавим к этому, что именно Казахстан является главным в постсоветской Центральной Азии потребителем китайских кредитов. Кроме того, в ходе прошлогоднего визита председателя КНР Си Цзиньпина в Астану сторонами было подписано порядка 30 крупномасштабных соглашений на общую сумму в 22 миллиарда долларов, включая соглашения о сотрудничестве в космической области и в области ядерной энергетики. Тут надо вспомнить, что именно сотрудничество с Россией в сфере «мирного освоения космоса» активно ругают представители казахстанской элиты. Что же до сотрудничества с Китаем в сфере мирного атома, то, по мнению специалистов, эра российского доминирования в ядерной энергетике Казахстана подходит к концу.
Если говорить об экспорте энергоносителей, то «дрейф» Казахстана в сторону Китая развивается параллельно российскому и примерно по тем же соображениям – из-за боязни пострадать от санкций и переориентации Европы на другие источники энергообеспечения. Эксперт Асылбек Бисенбаев пишет по этому поводу: «Мы так же, как и Россия, являемся экспортером энергоресурсов и минерального сырья. И так же, как в РФ, этот вид деятельности составляет основу нашей экономики, поскольку остальные сектора попросту неконкурентоспособны на мировых рынках. В связи с этим необходимо задуматься о новых путях транспортировки сырья. Напомню, что международные санкции в отношении Ирана сильным образом сказались на деятельности наших добывающих компаний, которые видели в этой стране не только потребителя, но и транзитную страну. Поэтому остается одно стабильное направление – КНР». При этом в своем энергоэкспортном «дрейфе» Казахстан даже пытается обогнать Россию.
Наконец, расширение казахстанско-китайского сотрудничества может приобрести и такое, очень неприятное для России измерение. Сошлюсь на мнение директора казахстанского Центра актуальных исследований «Альтернатива» Андрея Чеботарева: «На фоне возрастающей активности России на постсоветском пространстве роль Китая не просто в качестве соседа и партнера, а баланса по отношению к ней, может для Казахстана усилиться». А российский экспертАндрей Костин, оговорившись, правда, что «не видит таких сценариев», все же отмечает, что «в случае угрозы безопасности Казахстана» Китай может стать для него гарантом не только финансового, но и политического благополучия».
В этой связи хочу в очередной раз напомнить о подписанной на саммите ШОС в Душанбе 28 августа 2008 года, то есть сразу же после российско-грузинской войны, декларации, где был совершенно железно зафиксирован принцип территориальной целостности стран-участниц, и от имени ШОС на этот счет давались соответствующие гарантии. (Причем, помимо России, никто из стран-членов, включая Казахстан, не признал «независимости» Абхазии и Южной Осетии). Только в Кремле, похоже, так и не поняли, что же такое подписал в Душанбе тогдашний президент Медведев. А подписал он по существу декларацию о гарантиях территориальной целостности стран Центральной Азии, предоставленных этим странам не кем-нибудь, а Китайской Народной Республикой. Поскольку никаких других гарантий на постсоветском пространстве после открытого попрания Россией территориальной целостности одной из стран СНГ (то есть Грузии) попросту не осталось. А недавнее присоединение Крыма и нынешнее заявление уже премьера Медведева о том, что Россия «никогда и никому ничего не гарантировала» (вопреки ее подписи под уставами ООН и СНГ, Будапештским меморандумом 1994 года, российско-украинским договором 1997 года, той же Душанбинской декларацией и прочая, прочая) - ярчайшее тому подтверждение. Так что российские вежливые «зеленые человечки», чисто гипотетически, конечно, будучи посланы на обеспечение «свободного волеизъявления» населения какой-нибудь «Южно-Сибирской Народной Республики», рискуют нарваться на встречу с не менее вежливыми «зелеными человечками», только говорящими по-китайски.
Сначала безопасность, потом - интеграция
В списке обозначенных «Концепцией» приоритетов на третьем месте после России и Китая находятся государства Центральной Азии. Нельзя не заметить, что в целом в этом документе внешнеполитические интересы Казахстана сначала сфокусированы на безопасности Центральной Азии, и лишь затем фигурирует собственно «евразийская интеграция». Понятно, что решение проблем безопасности, в первую очередь, предотвращение угроз, связанных с уходом международных сил из Афганистана, исламским экстремизмом, возможностью общей дестабилизации как отдельных стран, так и всего региона, мыслится Астаной только в тесном взаимодействии с Россией.
Вместе с тем казахстанское руководство стремится к выработке своего внешнеполитического видения ситуации в Центральной Азии, по возможности независимого от российского. Это, например, относится к благожелательному отношению Астаны к вовлеченности США и Запада в центральноазиатские проблемы. Казахстан активно ищет пути влияния на соседние страны, рассматривая такое несколько «отдельное» от России воздействие как важный элемент «многовекторности» и обеспечения нужного Казахстану баланса. В этом плане особое внимание уделяется «второй» региональной державе – Узбекистану. Как подчеркивал недавно посол Казахстана в Ташкенте Борибай Жексембин, «только за последние четыре года лидеры двух соседних государств встречались пять раз». При этом, по его словам, «прорывным» стал визит
Правила комментирования
comments powered by Disqus