Общим местом в рассуждениях ряда аналитиков, как отечественных, так и российских, являются заявления о том, что Ташкент якобы давно уже идет антироссийским курсом. Открытие 16 мая в Узбекистане информационного бюро НАТО только подстегнуло данные разговоры, и алармизм в отношении внешнеполитического курса Ташкента достиг того градуса, когда появления американских военных баз на узбекской земле кое-кто ожидает буквально со дня на день.
Круг тех, кто выступает с подобными прогнозами и негативными оценками в адрес Узбекистана и персонально Ислама Каримова, широк и разнообразен. Это – и отечественные «энтузиасты от интеграции», считающие, что желание вернуться в одну большую семью за 23 года (почти четверть века!), прошедших с развала СССР, осталось в неизменной нетронутости на всем постсоветском пространстве. Это – и часть политических элит Средней Азии, еще вчера отстаивавших национальную исключительность, а сегодня, прикинув размеры «платы за лояльность» и, главное, осознав, что для Запада они лишь разменные пешки, оживленно обсуждают как сроки своего вхождения в ЕАЭС, так и суммы, которые можно за это потребовать с Москвы. У них накопился длинный список претензий к И. Каримову и той политике, которую Ташкент проводил все эти годы в регионе, а потому они не упускают случая «плеснуть маслица в костерок», добросовестно информируя Россию о «недружественных шагах» Ташкента.
В игре под названием «стратегическая дезинформация Кремля в отношении Узбекистана» активно участвует и Запад. Он, собственно, и является организатором этой игры, остальные используются втемную. Вот как раз с его-то интересами все совершенно понятно. США никогда не скрывали того, что американское присутствие в Узбекистане является стратегическим условием контроля над регионом. Они никогда не скрывали своего желания иметь в этой стране сразу несколько военных баз, в числе которых и Ханабад, и Термез на узбекско-афганской границе. Сейчас у них появился реальный шанс организовать ползучий переворот, итогом которого станет приход к власти в Ташкенте прозападных элит. Именно на подготовку такого ползучего переворота и направлена кампания по стратегической дезинформации Кремля, а остальные здесь – лишь подручные. Вольные или невольные – другой вопрос.
Ислам Каримов – стар. Он железной рукой сумел обуздать политические элиты в собственной республике, создав сложную систему сдержек и противовесов. Но сегодня ему все сложнее контролировать элиты, рвущиеся к власти и бесконтрольному распоряжению ресурсами страны. Кланов и политических группировок в республике слишком много, держать их в повиновении может только такая фигура не просто узбекского, а регионального масштаба, как Каримов. И это неофициальное, никогда публично не обсуждаемое многообразие узбекского политического спектра, держащееся в стабильном состоянии только на одной фигуре, не позволяет провести операцию «Преемник» в ее классическом варианте.
Для тех, кто готовит «отстранение» Каримова от власти, остались лишь два препятствия – сам действующий узбекский президент и достаточно уникальное стратегическое партнерство между Россией и Узбекистаном, во многом основывающееся на особых отношениях Ислама Каримова и Владимира Путина.
Действующего президента атакуют вполне традиционным способом. Тот же «гульнарагейт» – цепь скандалов с дочерью Каримова Гульнарой, направленный на то, чтобы убедить и граждан страны, а главное – общественность за границей в том, что лично Каримов уже почти не контролирует ситуацию и договариваться в Ташкенте нужно совсем с другими людьми.
Впрочем, Запад и без того прекрасно понимает, что Каримов никогда больше на диалог с ним не пойдет. Версия о том, что «разрыв между Вашингтоном и Ташкентом произошел в 2005 г. из-за жестокого подавления беспорядков в Андижане, которое Запад осудил как чрезмерное и тем самым вызвал неудовольствие Каримова» – насквозь лжива. В 2005-м американцы готовили в Узбекистане государственный переворот, прологом к которому должны была стать пролитая в Андижане кровь.
За несколько месяцев до андижанских событий секретарь посольства США в Ташкенте Майкл Гольдман начал ходить по домам некоторых правозащитников и задавать им вопросы из специально подготовленного опросника, такие, например: «Как вы думаете, готово ли население республики выйти на массовые митинги протеста?» По итогам опроса в середине февраля 2005 г. М. Гольдман писал в служебном отчете Дж. Пурнеллу, послу США в Узбекистане, что «социальная обстановка в стране благоприятна для реализации тактики и стратегии, отвечающих интересам США».
А в конце феврале того же года на американо-узбекском совместном предприятии «Зарафшан-Ньюмонт» (золотодобыча) появился новый заместитель директора Джозеф Пресел, бывший посол США в Узбекистане. Он же – кадровый сотрудник ЦРУ, бывший первый секретарь американского посольства в СССР, выдворенный в 1977 г. за шпионаж по «делу Липавского». Сразу же после приезда новый заместитель директора едет не в Навои, где расположено предприятие, а в Ферганскую долину. С чего бы это?
Не меньше вопросов у узбекской стороны вызывало и то обстоятельство, что увеличение американского присутствия в Узбекистане странным образом совпало с ростом активности Исламского движения Узбекистана (ИДУ). В период с середины 2001 г. по 2005 г. численность боевиков ИДУ достигла пика и составляла около 10 тысяч человек, прекрасно вооруженных и профинансированных.
И. Каримов подлинную подоплеку андижанских событий не забыл и забывать не собирается. А потому его курс на установление особых отношений с Россией и был вполне осознанным и остается неизменным.
Стратегическое партнерство двух стран олицетворяется личным взаимопониманием их лидеров
Необходимо отметить, что в мае 1992-го именно Узбекистан был инициатором подписания первого договора о коллективной безопасности. И все 20 лет И. Каримов придерживался курса на расширение военно-технического сотрудничества с Москвой, что получило свое отражение в договоре о стратегическом партнерстве между нашими странами, подписанном в 2004 г. во время визита В. Путина в Ташкент. Этот договор, кстати, предусматривает, помимо прочего, целый ряд аспектов военного сотрудничества, в частности:
- поставки из Российской Федерации в Республику Узбекистан продукции военного назначения;
- поддержание в исправном состоянии и модернизацию имеющейся в Узбекистане военной техники, включая средства военно-воздушных сил и противовоздушной обороны, в том числе с использованием существующей на территории страны производственно-технической базы;
- подготовка в военных учебных заведениях РФ офицерских кадров для ВС Узбекистана;
- проведение совместных мероприятий боевой подготовки вооруженных сил обеих стран.
Все громкие заявления о том, что Североатлантический альянс якобы согласовал с Узбекистаном основные направления сотрудничества в военной сфере вплоть до участия в военной реформе узбекской армии – это элемент откровенной дезинформации, а представления о некоем масштабном военно-техническом сотрудничестве Запада и Ташкента сильно преувеличены. В списках военной техники, которую Узбекистан готов получить от США и НАТО, – бронежилеты, приборы ночного видения, системы электронной безопасности, используемые для охраны объектов, миноискатели, стрелковое оружие, армейские системы GPS, бронемашины, машины разминирования MRAP и беспилотники. Это как раз то снаряжение, потребность в котором своих союзников и партнеров Москва удовлетворить не может, поскольку в производстве данных образцов Россия значительно отстает. В том же, что касается систем тяжелого вооружения, авиации и вертолетов, то есть костяка военной мощи, приверженность Узбекистана российской военной технике сомнений не вызывает.
Именно состояние двусторонних экономических отношений, а не заявления политиков всегда было и остается одним из основных признаков реального состояния отношений межгосударственных. Так вот, Узбекистан – единственный торговый партнер России на постсоветским пространстве, внешнеторговый оборот с которым практически все 20 лет независимости демонстрировал положительную динамику.
Объемы взаимной торговли внутри стран ТС (Россия, Казахстан, Беларусь) в 2013 г. составил 64,1 млрд. долл. При этом доля стран ТС во внешней торговле России составила 6,9%, Казахстана – 18,4%, Беларуси – 50,6%. В целом при совокупном внешнеторговом обороте стран ТС в 1 077,5 млрд. долл. (Россия – 865,9 млрд. долл., Казахстан – 131,4 млрд. долл., Беларусь – 80,2 млрд. долл.) доля взаимной торговли в 2013 г. составила 11,6%. При этом совершенно необходимо отметить, что взаимная торговля для самих стран ТС, кроме Беларуси, не является приоритетом. Так, в торговле России важнейшими партнерами в 2013 г. стали Китай ($88,8 млрд), Нидерланды ($76,0 млрд), Германия ($75 млрд). Для Казахстана ведущими партнерами также были страны ЕС ($53,3 млрд. долл.), Китай ($28,6 млрд. долл.) и лишь затем Россия ($23,5 млрд. долл.). Та же Беларусь с объемом взаимного товарооборота в $738,8 млн. долл. составила в 2013 г. всего лишь 0,6% всей внешней торговли Казахстана.
В отношениях же с Узбекистаном Россия занимает первое место во внешнеторговом обороте республики – в 2012 г. ее доля составила 29%. За последние шесть лет вложения российских инвесторов в экономику Узбекистана составили более $5,7 млрд., в Узбекистане работает 885 компаний с участием российского капитала (треть которых была создана за последние три года), 111 российских компаний открыли в стране свои представительства. В России функционирует 410 компаний, в уставном капитале которых значатся активы из Узбекистана.
Разумеется, здесь не все проходит гладко, поскольку о методах работы российского бизнеса и тяги к бакшишу восточного начальства не слышал только ленивый. Но есть ли вообще в мире место, где никогда не возникает конфликтов между иностранным бизнесом и местным руководством?
В итоге сложилась уникальная ситуация, когда без особых добавочных интеграционных механизмов наши страны демонстрируют укрепление экономических связей. И станут ли они прочнее после введения этих самых дополнительных механизмов – достаточно большой вопрос, поскольку экономика редко подчиняется политическим декларациям.
В отношениях между Москвой и Ташкентом сложилось устойчивое стратегическое партнерство, которое не нуждается пока в дополнительном стимулировании через интеграционные механизмы. Не это сейчас главное, а то, что прозападные элиты в Узбекистане готовят смену власти, которая автоматически будет означать поворот во внешней политике Ташкента на 180 градусов: лицом к Западу, а к России, соответственно, всем остальным. Поэтому уже сейчас Москве нужно сформулировать пакет предложений и гарантий для Узбекистана, который бы заинтересовал республику в ориентации на Россию, а политическим элитам Ташкента предоставил бы определенные гарантии безопасности и расширения партнерства.
Интеграция в форме Евразийского союза – лишь одна из форм объединения постсоветского пространства, она не должна носить характер некоей обязательной догмы. Гибкий учет «узбекской специфики», который демонстрировал эти годы Владимир Путин, дал отличные результаты. В условиях назревающих в Ташкенте перемен эта гибкость, в сочетании со взвешенностью, должна быть сохранена.
Правила комментирования
comments powered by Disqus