На неделе исполнилось 100 лет с начала Первой мировой войны, одной из самых кровавых войн в истории человечества. Как утверждают эксперты, именно она покончила с традиционным обществом в Европе. И зародилось общество массового сознания или массовое общество. Принято считать также, что Первая мировая имеет весьма опосредованное отношение к Казахстану. И именно об этом сегодня разговор в студии передачи "Культпросвет" с известным казахстанским историком, генеральным директором газеты "Комсомольская правда Казахстан" Асылбеком Бисенбаевым.
Кенже Татиля: Как лето проходит?
Асылбек Бисенбаев: Лето проходит жарко.
Кенже Татиля: В отпуске были?
Асылбек Бисенбаев: Нет еще.
Кенже Татиля: Значит, у вас хороший рабочий настрой, тогда начнем. Скажите, откуда взялась эта позиция, что Первая мировая война имеет к Казахстану отдаленное-отдаленное отношение, и в принципе она нам мало интересна, и мы должны изучать ее не более, чем в формате минимальных знаний?
Асылбек Бисенбаев: Если рассматривать события с позиции последних лет, то в Советском Союзе, к коему мы принадлежали, Первая мировая война считалась империалистической войной двух блоков, что было на самом деле за передел колоний. Особенно в послевоенный период она затушевывалась событиями Второй мировой. Если в Первой Россия отнеслась к числу невыигравших сражение, то Советский Союз во Второй победил. И вся идеология строилась до сих пор на этой победе. Поэтому значение Первой мировой в целом для Советского Союза...Она была предвестницей Октября что ли… А вот Вторая имеет общемировое значение, потому что образовалась мировая система социализма, послевоенное крушение колониального мира, значительные успехи СССР, полет Гагарина. А что касается Казахстана, то выделялось две вещи в историографии. Во-первых, усиление колониального гнета в связи с Первой мировой войной, потому что вводились новые налоги, происходили как бы добровольные пожертвования населения на нужды фронта. И самое большое, значительное событие – это когда казахи, наряду с другими народами, призывались на тыловые работы. Это вызывало восстание 1916 года. Вот практически и все.
Кенже Татиля: Война началась летом 1914 года. И в принципе первые два года автохтонное население Степного края, то бишь мы, казахи, эту войну воспринимали опосредованно – через меры государства налоговые, изъятие скота и так далее. А вот скажите, почему наших прадедов-дедов не призывали в действующую армию?
Асылбек Бисенбаев: Произошло изменение динамики населения. Был значительный призыв европейского населения на фронт и замещение его на казахов, которые становились батраками в русских селах, казачьих селах. Это первое. Второе – они стали работать на промышленных предприятиях более активно, потому что русские рабочие уходили на фронт. Это изменило структуру занятости населения. Естественно, новые налоги. Что касается призыва, то надо напомнить: когда происходило присоединение Казахстана к России в 1731 году, в первых грамотах, текстах присяги Абулхаира – хана младшего жуза – говорилось, что Казахстан является, говоря современным языком, протекторатом. То есть сохранялась собственность, сохранялась свобода вероисповедания, в частности ислам, сохранялись все сословные и прочие привилегии, которые существовали в обществе, и казахи обязывались по примеру башкир участвовать в военных действиях. Что значит "по примеру башкир"? Это означало, что так же, как и башкиры, они должны были выставлять в случае необходимости регулярную конницу, которая бы участвовала в тех или иных военных действиях. Но это не призыв в регулярное войско.
Положение угнетенных народов менялось. Через определенное количество лет, в 1798 году, если я не ошибаюсь, башкир, пример которых был для казахов очень важным, перевели на кантоны, то есть военные округа, и они выставляли сначала 20, а потом 28 регулярных полков. Поэтому башкиры участвовали во всех войнах Российской империи уже на обязательном условии. Но казахи сохранили это условие, что они не призываются на регулярную воинскую службу. Дело в том, что колонизация башкир произошла раньше, и вместо протектората они получили нечто другое, они стали полновластной колонией Российской империи. Здесь уже положение башкир поменялось. У казахов нет.
Кенже Татиля: То есть отношения башкир с метрополией были более систематизированы?
Асылбек Бисенбаев: Да, они были ближе. После того как было захвачено Иваном IV Грозным Казанское ханство, они вошли в непосредственное соприкосновение. Их адаптировали к государственной системе. Происходили военные реформы в России постоянно – и в XVIII, и в XIX веке. И вот последний устав 1874 года говорил о всеобщей воинской повинности. Армия перестает быть сугубо кастой, а превращается в инструмент нации, призываются все сословия, начиная от низшиих, заканчивая высшими. Но вот эта всеобщая воинская повинность не распространялась на Туркестан, Камчатку, Сахалин, бродячих инородцев, как тогда говорили, Сибири. Вот это коснулось и казахов, их тоже не призывали.
Кенже Татиля: Значит, проходит два года с начала Первой мировой войны и в 1916 году, испытывая наверняка некоторые трудности в военном плане, царская администрация принимает указ о реквизиции инородческого населения на тыловые работы. Мне приходилось сталкиваться с мнением российских историков, позиция которых сводится к следующему: во-первых, все были российскими подданными – казахи в том числе, и узбеки, и таджики, и киргизы. Отечество в опасности, их мобилизуют на тыловые работы. А, дескать, эти малые народы Востока вместо того, чтобы благодарно отнестись к тому, что их призывают не в действующую армию, не в качестве пушечного мяса, вдруг поднимают бунт. Насколько этична такая постановка вопроса? Ведь с одной стороны, они правы, если следовать формальной логике. А, может, если бы их поставили под ружье, бунта бы не было?
Асылбек Бисенбаев: Почему произошла мобилизация? Я еще раз напомню, что во время Первой мировой войны было мобилизовано 16 миллионов человек. Примерно 47% мужчин. Естественно, возник страшный голод трудовых ресурсов в тылу. Затем – в 1916 году – начинается дезертирство в русской армии. К этому году примерно 1,5 миллиона дезертиров было. Война уже надоела. В 1914 году все: и немцы, и англичане, и русские говорили, что "шапками закидаем"...
Кенже Татиля: ...был большой патриотический подъем...
Асылбек Бисенбаев: Да, но война принимает затяжной окопный характер. Она становится великой, потому что потребляет большие человеческие ресурсы. В ней участвуют только со стороны Антанты 38 государств, огромные территории подвержены войне – чего раньше не было. Фронты, допустим, идут от Балтики до Черного моря, в Черном море, Закавказье и так далее.
Кенже Татиля: Это война нового типа.
Асылбек Бисенбаев: Да, когда воюют уже не государства, а нации, блоки. Поэтому идет потребление людских, материальных, военных ресурсов. И здесь необходимо мобилизовать колонии. Естественно – воюют колониальные державы. Россия – тоже колониальная держава. И вследсвие нехватки людских ресурсов, в частности – на тыловых работах, их мобилизуют. Николай Второй принимает 25 июня 1916 года указ о реквизиции примерно 250 тысяч мусульман Туркестанского края в возрасте от 19 до 43 лет на тыловые работы. Это воспринимается как, во-первых, нарушение обещания русского царизма не призывать на фронт. Тогда играл очень большую роль такой узун-кулак – "телеграф", тогда говорили, что казахи и узбеки будут рыть окопы между воюющими германцами и русскими, и те, и другие будут их уничтожать. Примерно такие – самые разные, нелепые – слухи. Потом призыв сопровождался коррупцией – замещением одних людей другими и прочее. Когда начинаются волнения, генерал-губернатор Куропаткин, в августе 16-го года, принимает решение освободить от призыва некоторых лиц: это должностные лица в низовой администрации, полицейские чины, лица духовного звания – имамы, муллы, учащиеся, дворяне и почетные граждане. Речь идет о подкупе местной степной элиты
Кенже Татиля: А можно сказать, что это сделано для того, чтобы расколоть?
Асылбек Бисенбаев: Естественно. Когда освобождается одна часть, она начинает активно подталкивать вместо себя другую.
Кенже Татиля: А почему это решение принимала местная администрация, а не центральная?
Асылбек Бисенбаев: Дело в том, что реализацию колониальной политики осуществляли местные власти. Казахстанский генерал-губернатор, степной генерал-губернатор и другие. Поэтому они вносили свои коррективы с учетом местных особенностей. Они должны были отправлять эшелоны. Что они и делали. 6 сентября из Верного пошел на тыловые работы первый эшелон. И до 17-го года было отправлено 25 эшелонов со 123 тысячами рабочих.
Кенже Татиля: Полыхнуло сразу после обнародования указа? Или когда местная администрация стала вносить коррективы?
Асылбек Бисенбаев: Оно сразу вызвало недовольство. На этом фоне были случаи, когда в разных регионах – современных Туркменистане, Узбекистане, Казахстане, Кыргызстане – выступления были сразу. Начинались избиения людей, которые зачитывали указ, местных управленцев, столкновения с военными чинами, нападения на русские деревни, казачьи деревни. В других случаях – в зависимости от ситуации, которой владели местные администрации – они вспыхивали позже, когда начинались злоупотребления
Кенже Татиля: Насколько точно утверждение, что очаги восстания в Казахстане – Туркестанское и Семиреченское – было по масштабам меньше, чем в других республиках Средней Азии?
Асылбек Бисенбаев: Я бы не согласился, потому что очень кровавая борьба была именно на территории Семиречья. Я напомню, что это был и северный Кыргызстан и современное Семиречье казахстанское. Пржевальский уезд. Там очень было кровавое восстание, особенно киргизов с местными. Началась практически взаимная война на уничтожение между европейским и местным населением. Последствия были страшными. Второй очаг – тургайское восстание под руководством, как у нас говорили Амангельды Иманова, но там были и другие лидеры. Это тоже было очень ожесточенное столкновение и даже попытки взять центр Тургая.
Кенже Татиля: Теперь давайте поговорим о сложностях интерпретации тех событий. Понятно, что это очень непростая вещь. До сих пор не расставлены все точки на "i" как в историографии, так и в общественном восприятии восстания в целом. Будем говорит о казахстанских очагах. Скажите, действительно ли события эти вписываются в прокрустово ложе исключительно социальных освободительных движений?
Асылбек Бисенбаев: Была такая попытка. Национально-освободительное движение рассматривалось как антиколониальное: это было направлено против колониальной администрации, против царизма, но не против русского народа. Хотя де-факто – все источники говорят – происходило взаимное истребление. Жестко можно сказать, но киргизы, казахи и другие старались истребить как можно больше европейского населения. Под руководством генерал-губернатора было принято решении о вооружении, мобилизации казачества, оставшегося здесь. Второе – мобилизации призывников, вооружении русских крестьян-переселенцев, вооружении всех, кого можно, и направлении их на борьбу против киргизов, казахов. Эта была война истребительная. Я просто напомню, что отсюда – из Семиречья - примерно 300 тысяч человек казахов, киргизов, дунган бежали просто в Китай.
Кенже Татиля: А по другим данным, эта цифра варьируется до 500 тысяч.
Асылбек Бисенбаев: Данные разные, но устоявшаяся цифра – 300 тысяч человек. Дело в том, что между российской империей и Китаем существовал договор, по которому Китай выдворял обратно, насколько мог, эту вооруженную массу. Но те не хотели возвращаться. И только после Февральской революции они начинали возвращаться. И тогда война вспыхивала с новой силой.
Кенже Татиля: У меня вопрос футурологического что ли смысла. Скажите, если бы не случилась Февральская буржуазно-демократическая революция, а потом – Октябрьская, чем бы могло кончиться для Степного края восстание, которое подавлялось не в белых перчатках? Тактика выжженной земли – приводятся факты, когда мужское население целых аулов уничтожалось исключительно холодным оружием. Это могло перерасти в некое подобие геноцида?
Асылбек Бисенбаев: Оно так и было на самом деле: начиналось с уничтожения по национальному или по туземному признаку. В любой колониальной войне, когда происходит выступление местного населения, идет массовое истребление. Здесь стоял еще на кону важный вопрос: земельный. Речь шла о том, чтобы изъять остатки более или менее приличных земель в пользу российских крестьян. С 1897 по 1906 годы один миллион триста тысяч крестьян проникло на эту территорию. Это было не только государственное столыпинское, но и самовольное переселение: вольные переселенцы, которым тоже нужна была земля, а они считались опорой колониального режима. Естественно, они понимали: чем больше местного населения они уничтожат, тем больше земель получат. В их пользу было отторгнуто в тот же период примерно 40 миллионов гектар земель. А по плану Куропаткина происходило то, что мы называем "политикой выжженной земли" – очищение Семиречья от инородцев, чтобы впоследствии и даже во время подавления восстания 1916 года заместить его европейским населением.
Кенже Татиля: Это была уже целенаправленная политика?
Асылбек Бисенбаев: По мере того как разгорался конфликт, она становилась целенаправленной. И после революции 1917 года, когда произошло так называемое примирение, начали возвращаться беженцы, они сталкивались с тем, что их территории заняты другими людьми. И опять происходят столкновения. А для того чтобы дать этим беженцам землю, надо от кого-то отторгнуть. Поэтому конфликт принял спиралеобразный, бесконечный характер.
Чтобы ни у кого из слушателей не сложилось ощущение, что собеседники вульгарно интерпретируют исторические события, Кенже Татиля цитирует Турара Рыскулова: "Противоречия, вытекающие из колониального гнета царизма, и послужили причиной, заставившей туземные трудовые массы поднять восстание, в первую очередь, против русской власти, причем повстанцы в своих нападениях не разбирали ни русских царских чиновников, ни русских крестьян, ни русских рабочих. На туземный имущий элемент повстанцы нападали постольку, поскольку они были пособниками или соучастниками русских. Все это показывает, что восстание было направлено вообще против русских". Также в передаче приведены высказывания по теме Сакена Сейфуллина, Александра Керенского и других авторитетных людей.
Асылбек Бисенбаев: Я хотел бы обратить внимание. Когда начался призыв – это было полной неожиданностью, и представители казахского общества по-разному реагировали. Вот газета "Казах"говорила, что "делать нечего - надо идти на призыв". Почему? Они объясняли так: "Лучше отдать джигитов, которые будут на тыловых работах, нежели русские войска придут, отнимут все и разорят наши аулы". Это дань кровью, которая была всегда у покоренных народов: лучше отдать часть, чем лишиться всего. Была такая позиция.
Кенже Татиля: Я хочу уточнить, что сейчас Асылбек Бисенбаев излагает точку зрения, говоря современным языком, либеральной части национальной буржуазии.
Асылбек Бисенбаев: Да, это кадеты в основном – Букейханов, Байтурсынов. Они обращались и к царскому правительству: можно призывать нас, но давайте призывать как равноправных граждан. Не как серую рабочую скотинку. Потому что и индийцы, и марокканцы участвую в военных действиях как солдаты. Казахов тоже можно призвать как вооруженную силу.
Кенже Татиля: А где гарантия, что если бы казахам дали оружие, призвав в армию, они не использовали бы это оружие для отстаивания тех же самых принципов?
Асылбек Бисенбаев: Здесь есть один момент, который влиял извне на Казахстан. Отказались от призыва казахов в качестве вооруженной силы потому, что если посмотреть все аналитические записки по Туркестанскому краю в то время, русские чиновники боялись одного, что туземцы "задурят", как они писали. Под влиянием турецкой пропаганды и под влиянием двух основных идей, которых они боялись – панисламизма и пантюркизма: под влиянием внешней пропаганды казахи и киргизы, получив орудие, могут направить его против российской колониальной администрации.
Кенже Татиля: Асылбек, мы оба с вами историки. Мне кажется, такая постановка вопроса государственными деятелями той эпохи какая-то странная. Хотя бы потому, что исследователи той эпохи признавали, что ислам в Степном краю носит весьма поверхностный характер. Какой панисламский фактор может сработать?
Асылбек Бисенбаев: Здесь есть эволюция проникновения ислама в Казахстан. Мы ссылаемся на одно утверждение Чокана Валиханова, что казахи – плохие мусульмане. Но это было в середине XIX века, к концу XIX века ситуация меняется: казахи все больше рассматривают ислам как средство национальной идентичности и средство идейного сопротивления колонизации.
Кенже Татиля: Теперь вернемся к научной оценке характера этих событий. Я помню, когда мы вместе с вами работали в Институте истории, вы выпустили несколько хороших сборников статей. Шла дискуссия по поводу правильности формулировок "национально-освободительное движение", "национально-освободительная война" и "национально-освободительная революция". На сегодня казахстанская наука на какой интерпретации остановилась?
Асылбек Бисенбаев: Я боюсь, что она ни на чем не остановилась, потому что здесь есть проблемы. Они связаны с тем, что восстание 1916 года является не одномоментным актом, связанным с призывом. Недовольство положением колониальных народов было и раньше. Было в 1898 году Андижанское восстание. Цепь восстаний происходила постоянно, Синьхайская революция, в Иране была и так далее. Это массовое движение во всех колониальных окраинах не только России. Поэтому его можно рассматривать как продолжение антиколониальной борьбы, на самом деле. В следующем году – Великая Октябрьская революция. Значение для Казахстана национально-освободительных событий 16-го года – давайте пока их так назовем - или Октябрьская революция, что важнее для Казахстана?
Так что было важнее, почему и в каких частях надо переосмысливать эту часть истории Казахстана и влияние на нее Первой мировой войны, а также другие любопытные факты, неизвестные широкой публике - все это можно узнать, прослушав или посмотрев в видеоформате передачу "Культпросвет" полностью.
Правила комментирования
comments powered by Disqus