"Прежде всего, хочу поблагодарить аналитический портал «StanRadar.com» за приглашение принять участие в онлайн-конференции, а также отдельно хотелось бы поблагодарить всех, кто прислал интересные вопросы. В настоящем интервью я представляю только свое личное мнение, как специалиста по Китаю".
Денис Бердаков – политолог, г. Бишкек:
Каковы на Ваш взгляд роль и перспективы КНР в стабилизации ситуации в ЦА?
- Сразу оговорюсь, что в своей центральноазиатской политике Китай предельно осторожно относится к политическим мерам. Более того, Китай - наверное, единственный на сегодня глобальный игрок, заявляющий и, главное, пока строго придерживающийся принципов невмешательства во внутренние дела других стран. Исходя из этого, на данном этапе несколько некорректно говорить о роли КНР в стабилизации ситуации в Центральноазитском регионе.
Говоря о перспективах, конечно, нельзя исключать такого сценария, при котором Китай станет одним из ключевых факторов обеспечения безопасности в данном регионе. Но это, на мой взгляд, возможно лишь в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Если говорить о стабилизации ситуации в экономическом плане, то, безусловно, наш восточный сосед будет играть ключевую роль в этом.
Марс Черикчиев, член Общественного наблюдательного совета при Министерстве экономики Кыргызстана, г. Бишкек:
Сколько китайских горнорудных компаний сейчас работают в Кыргызстане?
- К сожалению, такими сведениями не располагаю. Советую обратиться в компетентные органы Кыргызстана.
Насколько для китайцев является перспективной наша горнорудная отрасль в условиях политической и экономической нестабильности?
- То, что энергетические ресурсы стран Центральной Азии, да и, вообще, всего мира представляют огромный интерес для быстрорастущего Китая – это факт. Но не знаю, насколько данный факт можно связать с политической и экономической нестабильностью Кыргызстана.
Арслан Темиров, читатель, г. Ош:
Правда ли что за регулярными конфликтами вокруг кыргызстанских месторождений стоит желание китайских фирм «отжать» рудники в свою пользу?
- Анализ событий, произошедших на территории государств Центральной Азии с участием китайских трудовых мигрантов и местных жителей за последние 3 года, показывает, что количество такого рода стычек увеличивается. Это показывает, что недовольство политикой китайских Транснациональных компаний населением стран региона постепенно увеличивается. Естественно, и форма присутствия КНР в ЦАР эволюционирует, как меняется и позиционирование самих китайцев здесь. Иными словами, по мере расширения своего участия в экономике Центральной Азии Поднебесная постепенно приобретает формы доминирующей державы. Отсюда и более смелые действия.
А в конкретно указанном случае мы имеем дело с зарубежным инвестором, для которого независимо от страны характерно желание «выжать» максимум из своих вложений в максимально короткие сроки.
Шумкарбек Адилбек уулу, заместитель председателя Ассоциации производителей молока, г. Бишкек:
Какие сферы Кыргызстана могут быть интересны бизнес-элите КНР?
- Вопрос касается очень узкого направления и несколько выбивается из заявленной темы конференции.
В КНР постоянно говорят о сотрудничестве с Кыргызстаном. Готов ли Китай, в случае возникновения общих проектов поделиться новыми технологиями в сельскохозяйственной, горнорудной, медиа отраслях?
- Как показывает практика, Китай, реализуя в зарубежных странах крупные проекты, в целом, не слишком стремится поделиться своими собственными технологиями. Но когда речь заходит о сельскохозяйственной области, то здесь Китай, несомненно, вынужден будет передавать технологии и, более того, делиться опытом. Это связано с тем, что в любом проекте происходит обмен по разным формулам: ресурсы в обмен на кредит, сырье в обмен на технологии и т.д. В данном случае странам региона, естественно, не слишком выгодна схема - ресурсы в обмен на кредит или финансы, и поэтому необходимо перенимать полезный опыт Китая в тех областях, в которых он преуспел.
Анна Яловкина, журналист, г. Бишкек:
Является ли Таможенный союз возможностью для Китая увеличить рынок сбыта своих товаров, произведенных в Кыргызстане (в стране, с относительно дешевой рабочей силой)?
- С самого начала своего функционирования Таможенный союз вызывал у Китая неоднозначную реакцию. Первоначально экспертное сообщество Китая забило тревогу по поводу негативного влияния формирующегося таможенного объединения России, Казахстана и Беларуси для экспортных возможностей Китая. Разворачивались целые баталии о намерениях России сдерживать рост Китая в западном направлении через территории стран Центральной Азии. Доходило до того, что видные китайские аналитики и общественные деятели открыто призывали оставшиеся центральноазиатские страны, и в первую очередь Кыргызстан, отказаться от вступления в Таможенный союз.
Но по прошествии 2 - 3 лет в Китае, по-видимому, поняли, что, в целом, функционирование единых таможенных границ трех государств, наоборот, открывает перед ним новые возможности ускорить доставку своих товаров в Европу. Ведь для попадания на рынки Восточной Европы товарам из КНР необходимо пройти сложные таможенные процедуры лишь на границе с Казахстаном, а дальше - напрямую в Европу через территории России и Белоруссии. То есть и здесь китайские власти смогли найти и превратить «вызов в шанс».
Есть ли вероятность притока инвестиций со стороны Китая в Кыргызстан после вступления Кыргызстана в ТС?
- На мой взгляд, Китай будет вкладывать свои инвестиции в Кыргызстан и другие страны ЦАР независимо от того, является ли он участником ТС и других объединений или нет.
Есть ли вероятность того, что Китай присоединится к проекту Евразийской интеграции?
- Считаю, что это невозможно. Идеи евразийства никак не соприкасаются с той внешней политикой Китая, которую они проводят на сегодняшний день. Более того, согласно одному из основополагающих постулатов КНР во внешней политике, Китай не будет вступать ни в какие интеграционные объединения.
Сауле M., читатель:
Какими принципами руководствуется Китай, проводя политику в Центральной Азии?
- Хороший вопрос. Современная китайская дипломатия в Центральной Азии отличается прагматизмом и акцентированием внимания на приоритетности реализации экономических и транспортно-коммуникационных проектов. К настоящему моменту руководство Китая все еще не разработало официальной стратегии в отношении Центральной Азии.
Тем не менее, судя по активности Китая в осуществлении своей политики в странах региона, можно предположить, что власти страны в ближайшее время примут такой программный документ. Пока можно утверждать, что увеличение финансового кредитования, расширение экономических связей и углубление культурных и образовательных программ формируют ядро китайской политики в государствах Центральной Азии.
В целом считаю, что сложно переоценить важность Центральной Азии в китайской дипломатии. В подтверждение сказанному обозначу несколько направлений, по которым наш регион занимает одно из ключевых мест во внешнеполитической стратегии КНР.
Вопросы безопасности: В условиях стратегического окружения Китая недружественными державами, которые образуют полукольцо, Центральная Азии по-прежнему является для Пекина стратегическим тылом. Более того, с учетом перманетной актуальности и взрывоопасности ситуации в Синьцзяне, Пекину важно иметь стабильную переферию, с территории которой не будет вестись подпитка антикитайского движения в СУАР.
Энергетические интересы: Известно, что сегодня для поставок энергоносителей из стран Ближнего Востока в Китай используются преимущественно морские пути сообщения, в то же время Пекин не исключает варианты, при которых транспортировка ресурсов проходила бы по наземным маршрутам, с возможным включением территории центральноазиатских стран.
Ввиду нерешенности проблемы обеспечения безопасных поставок энергоносителей через Малаккский и Ормузский проливы китайское руководство вынуждено искать альтернативные пути доставки природных ресурсов на территорию Китая. В итоге, исходя из складывающейся геополитической и экономической ситуации, Китай активизировал евразийское направление, в котором одним из приоритетных представляются государства Центральной Азии, и в частности, Казахстан. Китай рассматривает ЦАР как стратегическую сырьевую зону, а также транзитную территорию к нефтеносным районам Каспийского моря и, в перспективе, Персидского залива. Китайские ТНК заинтересованы в увеличении своего влияния в данном регионе, что проявляется в готовности предоставить необходимые объемы финансирования на развитие совместных проектов.
Транзитные возможности: В условиях возрастающей конкуренции за доступ к энергоресурсам, а также с ростом военно-политической напряженности в мире, увеличились риски для бесперебойной поставки сырья по морским коммуникациям в Китай. Наряду с этим, наблюдается непрерывный рост международных перевозок между регионами Европы и Азии, где основным экспортером продукции выступает Китай. Это требует от китайского руководства создания комплексного трансконтинентального коммуникационного коридора, который предусматривал бы использование всех видов наземного транспорта. С учетом этого обстоятельства власти КНР уделяют большое внимание формированию железнодорожного, автомобильного и трубопроводного транспорта в направлении государств Евросоюза через территорию Центральноазиатских республик.
Активные действия Китая в сфере создания транспортных коридоров и предлагаемые им масштабные проекты могут принести большие экономические дивиденды для государств Центральной Азии. Здесь государства ЦАР имеет все шансы стать основным транзитно-транспортным коридором между Китаем и Европой. Исходя из этого, важной целью транспортной политики Казахстана должно стать повышение уровня интеграции собственной транспортной системы с мировой транспортной сетью.
Есть ли у Китая союзники? Если да - то, кто они?
- Сложный вопрос. Я не решаюсь назвать ни одну страну союзником Китая в полном смысле этого слова.
Согласны ли вы с утверждениями, что США причастно к росту напряженности в СУАР? Если да, то зачем это Америке?
- Это было бы очень громким заявлением. Думаю, что нельзя так просто обвинять США или какую-либо другую страну в причастности к дестабилизации ситуации в Синьцзяне.
Да, согласен, на данном этапе ситуация в СУАР КНР резко ухудшилась и сегодня характеризуется резким всплеском террористической активности. Но причины этого явления лежат совсем в другой области, для обсуждения которой, думаю, следует организовывать отдельную конференцию.
Искендер Шаршеев, бизнес-аналитик, г. Бишкек:
Что известно о плане работы КНР в отношении Кыргызстана, который был принят осенью прошлого года?
- О «Плане работы КНР в отношении Кыргызстана» слышу впервые. Может быть, документ называется по-другому.
Насколько реальна возможность мягкой инвазии Китая в Южную Сибирь и Владивосток?
- Интересный термин «инвазия». Влияние Китая на прибрежные территории России действительно увеличивается. Но это - тема отдельного обсуждения, выходящая за рамки заявленной.
Наргиза Мураталиева, эксперт Института стратегического анализа и прогноза, г. Бишкек:
Каковы перспективы китайского проекта «Экономический пояс Великого шелкового пути» и не вступает ли он в противоречие с Евразийским интеграционным проектом?
- Огромное спасибо коллеге за интересный вопрос. В целом, как показали итоги недавно завершившегося Саммита ШОС в Душанбе, перспективы у китайского проекта возрождения Шелкового пути достаточно обширные. Все участники «шанхайского форума» безоговорочно поддержали инициативу председателя КНР Си Цзиньпина. Как известно, Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан сделали это ранее, в ходе прошлогоднего визита главы Китая в регион. А президент Таджикистана Эмомали Рахмон заявил о своей заинтересованности в китайском проекте уже в ходе заседания ШОС.
При этом обращает внимание и то, что Москва, в целом, поддерживая геоэкономический проект Пекина, недвусмысленно отметила, что реализовать его без участия России не получится.
Возвращаясь к самому проекту, хотелось бы подчеркнуть, что во многом данное предложение назревало довольно давно, поскольку, став глобальной торговой державой, Китай рано или поздно должен был обозначить собственное видение формирования экономических отношений в сопредельных регионах. Китайская инициатива, как известно, в первую очередь направлена на расширение транспортно-логистических связей между Китаем и всеми участниками Экономического пояса Шелкового пути. И, с точки зрения экономической привлекательности и последующего углубления торгово-экономических связей с Китаем и становления мостом между целыми регионами и континентами, для стран Центральной Азии указанный проект, безусловно, интересен.
Но абсолютно бескорыстным китайский проект также не назовешь. Тотальное увеличение зависимости государств Центральной Азии и даже России от финансовых вливаний из КНР, а также замкнутость большинства энергетических артерий на Китае в перспективе не известно еще к каким последствиям может принести. Исходя из этого, странам региона при строительстве все новых и новых транспортных узлов, трубопроводов и автобанов в направлении Китая не лишним было заглянуть чуть дальше, на перспективу. Конечно, отказываться от предлагаемых Китаем проектов было бы глупо, еще более непонятной будет попытка изолироваться от восточного соседа. Именно поэтому, выстраивая более серьезные отношения с Китаем, самым оптимальным, на мой взгляд, является такое же активное привлечение участия других региональных участников, таких как Индия, Иран, Япония, Южная Корея и, конечно, Россия.
Что касается второй части вопроса, то конкуренция между указанными двумя проектами существует. Более того, по мнению ряда западных экспертов, экономический пояс Шелкового пути был создан как раз для того, чтобы не дать Москве вновь перетянуть на себя все постсоветские страны. Вместе с этим, отсутствие официальной полной версии текста концепции в китайских СМИ и наличие существующих фобий и страхов относительно Китая в российском и центральноазиатском медиа-пространстве влияют на рост опасений касательно внешнеполитических инициатив Китая.
Между тем, справедливости ради следует отметить, что на данном этапе наблюдается небывалое сближение позиций Москвы и Пекина. Естественно, что такое сближение - во многом вынужденная мера с каждой из сторон. Но ясно одно – пока у этих влиятельных соседей центральноазиатских стран есть крупные интегрирующие факторы в лице общего соперника США и их «благих устремлений», Пекин и Москва не будут входить в жесткую конфронтацию. Это, в свою очередь, означает, что, будь в ШОС или в других объединениях, эти региональные державы будут находить точки соприкосновения и способы договориться.
Каким образом выражается «мягкая сила» Китая в Кыргызстане и будет ли расширение ее границ?
- Благодарю за еще один предельно актуальный вопрос. Сегодня мы становимся свидетелями полного опровержения тезиса известного американского специалиста Збигнева Бжезинского, утверждавшего о том, что: «Китай - не глобальная, а региональная держава». Можно уже смело заявлять о том, что состоялось окончательное оформление Китая в качестве глобальной державы. И соответственно, политика КНР также приобретает характерные этому статусу черты.
Итак, на протяжении последних лет наблюдается стремление Китая формировать за рубежом положительный имидж своей страны и тем самым продвигать свои экономические интересы. Ясно, что в идеологическом плане у Китая нет такой привлекательной как у США «американской мечты». И в Пекине это прекрасно понимают. Исходя из этого, основная ставка при продвижении китайской «мягкой силы» Китай делает на постепенное изменение или хотя бы снижение негативного образа «Поднебесной империи» в глазах у соседей. Для этого по линии Институтов Конфуция открываются новые направления, инициируются всевозможные программы по обучению студентов в Китае, прохождению педагогами стажировок и многое другое.
Вместе с тем, немаловажную роль в политике «мягкого влияния» КНР играет деятельность китайских СМИ. Представители четвертой власти Поднебесной делают многочисленные репортажи, телепередачи и другие мероприятия с одной лишь целью – показать достижения и положительные стороны Китая.
А главной составляющей стратегии «мягкой силы» Китая является непосредственная политика руководства КНР. Речь в данном случае идет о том, что власти Китая при осуществлении внешней политики действуют предельно осторожно. До сих пор одним из главных преимуществ китайской внешней политики был и остается «принцип невмешательства во внутренние дела» другого государства. Когда такая глобальная авторитетная держава и член Совбеза ООН строго придерживается указанного принципа, то это, естественно, превращает Китай в глазах более слабых стран в идеального партнера.
Все вышеуказанные компоненты китайской политики «мягкой силы» полностью характерны для дипломатии Пекина в Кыргызстане.
Ikram Akramov, читатель:
На какой стадии находится сейчас реализация проекта по строительству железной дороги Китай – Кыргызстан - Узбекистан?
- С этим проектом, насколько мне известно, всегда было все неоднозначно. Позиция только кыргызского руководства по отношению к строительству этой железнодорожной ветки менялась несколько раз. К чем у в итоге пришли – мне до сих непонятно.
При этом, лично я разделяю мнения многих кыргызских экспертов по данному вопросу о том, что данная железнодорожная ветка не решает ключевую проблемы Кыргызстана – соединение севера и юга. Более того, общеизвестны и другие сомнительные перспективы ККУДЖ, среди которых можно назвать: ширина колеи и исходящие отсюда вызовы обороноспособности стран ЦА, условия финансирования (китайская сторона продолжает настаивать на реализации проекта по схеме «инвестиции в обмен на право разработки месторождений») и др.
Руслан Изимов
Ведущий научный сотрудник
Службы геополитики и региональных исследований
Библиотеки Первого Президента Республики Казахстан – Лидера Нации
Правила комментирования
comments powered by Disqus