Вот думаю: какие нынче мы – казахи? Что в нас осталось своего – исконно казахского? Если вкратце, условно и совсем просто, то когда-то мы были чемпионами мира по выживанию. Ну, действительно, как выжить в открытой степи, где летом плюс сорок, а зимой минус сорок. И ветер, сбивающий с ног. И ничего не растет. Никаких там бананов с апельсинами. Никаких фиников с орехами. Голо.
Нет. Мы не цветочки. Мы не ромашки степные, как думают некоторые. Мы – сорняки. Потому что только сорняки могут выжить в таких условиях. И пустить корни. Сорняки сильнее любых злаков. Им не нужен уход.
Рожали по много, потому что знали – выживет один. Ну, двое от силы. Чтобы спасти их, мы пытались обмануть смерть и придумывали новорожденным плохие имена-прозвища. Путали нечистую силу, чтоб не забрала «плохих» детей с собой.
Принцип выживания – семья. Брат, то есть – Аға. Он вместо отца. Он спасет.
Потом – сосед. Потом – аул. Потом – род. Такая вот цепочка. Поэтому жили скопом. По-другому никак.
Самый страшный приговор, когда старейшины на своем толковище решат, что ты должен покинуть родной аул за какое-нибудь тяжкое прегрешение. Тюрем не было. Зинданов тоже. Зачем? Так что иди, куда хочешь. Это - верная смерть.
Словом, не было у нас в жизни другого опыта кроме опыта выживания. И потому, не было собственности. Наживать имущество – бессмысленно. Что с ним делать? С собой таскать? Поэтому, главное богатство – земля. Общая.
Где-то я читал, что в древности даже обувь шили, загибая носок вверх, чтобы не поранить землю. Но это так – лирическое отступление.
Какова главная формула выживания?
Адаптация. Ассимиляция. Приспособляемость. Мимикрия.
Изначально мы были тюрками. Көк түрік – Голубые тюрки. Под цвет Неба. Родовой тотем – волк. Позднее уже: саки, скифы, массагеты, гунны, печенеги, половцы... Много их, много. Зачастую это просто разные названия одних и тех же племен. Всех не перечислишь, но корень у всех один. Прародина – Алтай.
Много воевали. Оставались на завоеванных территориях. Смешивались с местными.
Предки сегодняшних турков – наши дальние родственники. Венгры по праву считают нас единокровцами. Вообще, по всей Европе много «наших». Даже китайцы, живущие в восточной части Поднебесной, можно сказать, – свои. И везде мы, то есть братья по крови, именуемся по-разному.
В Древней степи остались самые консервативные. Выживать дальше.
В какой-то момент поздней уже истории мы стали…русскими.
Что сделала советская власть? В 36-ом году прошлого столетия нас записали в казенных бумагах – казахами. До этого нас называли киргизами, киргиз-кайсаками, просто кайсаками. Теперь мы стали официально – казахами. По документам. Но внутри мы все еще делились на жузы, роды и племена. Хотя народ по существу – один. Объединить нас постарались наши отцы и деды. Они стали создавать новое государство в составе СССР. Построили города, проложили дороги, поселки и железнодорожные станции. Многое им пришлось делать при помощи хитрости и уловок. Сказывалась многовековая школа выживания. Ну а как без нее? Не евреи, конечно, до них далеко, но все-таки. И, при этом, наши отцы-коммунисты хорошо понимали, что никакой Гегель, никакой Фейербах с Ницше здесь не работают.
А что работает?
Опять же: старший брат. Аға. И мал. То есть – брат и скот. Все держится на них. Только аға спасет и поделится своим скотом. На этом держалось испокон веков все наше миропонимание.
Сегодня эти представления претерпели существенные изменения, но в принципе все осталось на тех же позициях. Получается, главным нашим достижением на сегодняшний день остается наше выживание. Не потерялись, не рассыпались бараньими катышками по этой бескрайней голой степи, которую мы называем родиной.
Мы тогда еще не знали и не могли знать, что она прячет в своих недрах. Мы не знали, что мы сказочно богаты. А когда узнали, то…
Ладно, об этом лучше потом.
Словом, отцы оставили нам государственное устройство в виде Казахской ССР. Как мы распорядились этим наследством – мы все уже видим. В этом мы сейчас все и живем по самые ноздри. Если честно, хвастать вроде нечем. Поэтому остается пускать пыль в глаза и прикрывать свою несостоятельность несусветной демонстрацией всяческих понтов. На деле же – разношерстный сброд под выжженным солнцем все еще никак не может собраться в единую нацию. Как мы вышли из своих юрт с выжившими соплеменниками, так все и идем. Говорят, в сторону светящихся в дали загадочных цифр – «2050». Где это и когда это, да и что это такое, никто точно не знает. Но – идем. Следовательно, мы все еще в дороге. Полагаю, он будет покруче моисеевского – наш путь. И пора бы уже определиться – как дальше? С кем по пути? В одиночку не преодолеть.
Есть у нас на этот счет поговорка: «Сары орыстың қадырын қаракытай келгенде көресің». Если перевести смысл, то получится примерно так: «Вспомнишь сносную жизнь при русском, когда заявится китаец». То есть, сравнительный анализ говорит в пользу России. Поэтому-то и подписан между нами сакральный договор «О вечной дружбе». Этим документом мы как бы бросили вызов вечности. И никого вроде и не смущает относительность такого зыбкого понятия как вечность. Ну да бог с ней. Пирамиды же стоят до сих пор…
Так что с Россией все ясно. Древняя Русь, Московия, Золотая Орда, посольства, давние родственные связи и все такое прочее. Евразия, одним словом.
Повернемся в противоположную сторону.
Насчет южных наших соседей у нас есть другая поговорка: «Сарт байыса үй салады, қазақ байыса қатын алады». «Если разбогатеет узбек, он построит дом, если разбогатеет казах – он женится».
Узбеки нам очень близки. Во-многом. И язык, и религия, и антропология. А вот в чем разница? Мне думается, главная разница в психотипе.
Узбеки – народ оседлый. От того – трудолюбивый. Узбек пашет всю жизнь. Он знает язык земли.
Узбек – умелый строитель: Самарканд, Бухара, Хива, Фергана…Они и сейчас строят наши особняки, обходясь нам дешевле своих – казахов. При этом намного обходя их в качестве работ, цене и совестливости.
Узбек – хороший повар. Узбек умеет работать и умеет веселиться. Он умеет петь и танцевать.
Что для узбека – дом?
Все. Это его космос и его микромир. Чем больше, тем лучше. Узбек строит дом с любовью и тщанием, со всеми необходимыми хозяйственными пристройками и местами для отдыха. Все это богатство обносится высоким дувалом. Узбек чувствует себя дома создателем и хозяином одновременно, поэтому он очень дорожит им и старается постоянно его совершенствовать. Все что он зарабатывает, он вкладывает в дом.
Как только он выходит за ворота своего высокого дувала, он становится маленьким и неприметным. Он не будет «гонять понты». Наоборот, он постарается ничем себя не выказать. Он не высовывается. Он такой же, как все. Это его принцип приспособляемости – слиться с толпой. Спрятаться. Он понимает – для того, чтобы его махалля была в безопасности и расцветала, ему нельзя выпячиваться. Ему есть что терять.
Что есть для казаха дом исторически? Как он его понимает?
Юрта – гениальное изобретение. Она быстро собирается и быстро раскладывается. По своим характеристикам – временное жилище. Потому что мы – кочевники. Мы – воины. Наших предков боялись как огня и довольно часто нанимали в качестве солдат чужие правители дабы защищать свое добро. Мы все время были в движении. В земле копаться, как узбекам, нам не дано. Язык земли нам не так близок, как им. Копить, как узбеки, мы тоже не умеем. Умножать накопленное – тем более. Все что собирали по крупицам, мы спускаем на той. Мы больше общались с небом и звездами. В этом смысле мы, скорее, романтики и философы. Наш взгляд устремлен в космос. Отсюда – высота духа. Мы часто смотрели в небо и парили в своих мыслях. Отсюда понятия о чести и достоинстве. О мужестве и доблести. Самурайский кодекс: если умереть, то в битве. И лучше – от руки самого сильного врага.
Мы – поэты. Наши батыры слагали стихи, перед тем как вступить в смертельную битву. В нас жил стержень. Он не давал нам сгибаться под тяжестью обстоятельств.
В житейском смысле наше выживание связано со скотом. Он не требует постоянного ухода. Его кормит степь. Мы не возделываем степь. Она сама себя воспроизводит. Самое главное наше богатство – конь. Его-то мы и украшали: особое седло, цветастая попона, красивая уздечка.
Да мы и сами любили наряжаться по случаю. Поэтому гостя мы встречаем по одежке. Если приехал мырза – это видно сразу. Поэтому дом для нас не так важен, как для узбека. Наш дом, наш космос и наш микромир это собственно и есть – взгляд, устремленный во вселенную. Мы особо не цеплялись за иллюзорное золото мира. Мы так и говорили: «Адам бұл өмірге жалаңаш келеді, жалаңаш кетеді». «Человек приходит в этот мир голым. Голым и уходит». Поэтому нам важно мгновенье, то есть умение произвести впечатление сейчас. В данную минуту. Поэтому – кредиты на свадьбу. Машины караваном с бантами и яркими финтифлюшками. Одежда: чем пышнее, тем краше. Отсюда мышление – фрагментарное. Сознание экстравертное: «Смотрите, какие мы!» Архетип – король Джулион из смешного мультика с енотом и пингвинами.
«За пятьдесят лет народ обновляется» - говорим мы. «Елу жылда ел жаңа».
Что же произошло с нами за последнее время? Мне думается, с тех самых пор, как мы слезли со своих лошадей и повесили сабли на стену, в нас вырос комплекс неумелых подражателей. Сами мы мало что умели, поэтому мы стали подражать. Во всем. Мы стали немножко узбеками. Я – о домах и высоте заборов. Мы стали немножко русскими: научились пить и стали развязнее. Мы стали немножко американцами: считаем себя центром земли и любим жить широко. У арабов мы переняли веру…
Должен заметить, при всем уважении, мы заимствовали у них у всех не самое лучшее. А вот если бы мы переняли у узбеков трудолюбие и умение возделывать землю. У русских – силу воли и непобедимый характер. У американцев – оптимизм и жизнелюбие. У немцев – порядок и аккуратность. У японцев – умение создавать все новое и ценить единство. У евреев – адаптацию к любым обстоятельствам и изобретательность...
Да, мы могли взять у всех все самое лучшее и внедрить у себя. Сохранив при этом свое. Тогда мы не были бы сейчас – аутсайдерами. Не были бы посмешищем в собственных глазах. Но…
Но дело обстоит, куда хуже. Мы не только не смогли научиться и перенять, мы фактически растеряли все свое. Присущее только нам. Мы впитали все самое плохое, что есть у каждого народа в характере. Мы сошли с коней и стали ходить по земле, но мы так и не научились особо ее возделывать. Мы перессорились в собственном доме и забыли традиции. Мы так и не смогли добиться главного – единства. Мы предали свою исконную веру и выучили молитвы на чужом языке. Мы оделись во все чужое, потому что не умеем шить свое. Мы готовы перегрызть друг другу глотки, если сосед передвинет свой забор на полметра и это при том, что за этими заборами лежит вся наша бескрайняя родина, пропитанная кровью прадедов.
Мы потеряли самих себя. Мы научились врать и доносить. Мы научились стравливать и наблюдать за дракой, получая от этого удовольствие. Мы потеряли гордость и достоинство. Потому что…
Потому что – мы перестали смотреть в небо. Наши взоры потупились. Мы все чаще стали смотреть себе под ноги, а друг на друга исподлобья.
При этом у нас все еще есть наше главное богатство – наша земля. Но все, что мы смогли придумать, так это отдать ее в аренду другим – более умелым пользователям, а сами нанялись им в батраки.
Раньше мы пасли скот родственника-бая, теперь мы поменяли хозяев, и пашем на них за трудодни. Впрочем, скот пасти больше не надо, потому что мясо и молоко нам возят теперь из-за бугра. Умные чужеземцы подкупили наших выдвиженцев, которых мы выбрали сами и теперь являются фактически хозяевами наших недр. Им принадлежат самые богатые наши угодья. Вместе с богатствами они скупили в придачу всех нас. Теперь, когда новые хозяева грозят санкциями, наши выдвиженцы идут на любые уступки дабы сохранить свою мзду.
А что же остальные? Все остальные. То есть – мы.
Мы сломались. Дух наш все еще устремлен в небо. Он хочет взлететь, и все еще цепляется за остатки своего достоинства, но выглядит это неубедительно. Жалко. Воин – не ученый. И мы это знаем. Мы сами говорим: «Білекті бірді жеңеді, ақыл-айлалы мыңды жеңеді».
«Сила в руках победит одного, знания победят тысячу». Вот и торчит на парковках необразованная наша молодежь, бегает в темноте своего невежества за полтинниками, таскает тележки на вокзалах да базарах, спивается в далеких аулах, ворует и дерется от безысходности, а приехав в город, мается по съемным углам.
Безумно обидно: жить у себя на родине и тосковать по ней.
Казах согнулся под тяжестью обстоятельств. Казах распят на своем же собственном кресте как «ихний» Христос. И в этом его драма. А все почему? Потому что казах предал себя. Предал свою настоящую Веру. Своего Бога. Свою землю. Свою мать.
Но еще не поздно. Все еще может получиться.
Есть такое понятие как генетическая память. К счастью, она не стирается. И она должна спасти в конце-концов. Просто надо вспомнить все. Вспомнить и поверить в собственные силы. И начать работать над собой. А-то затекли, наверное, коленки. Стоять столько…
Правила комментирования
comments powered by Disqus