Практически все крупные проекты, реализованные в стране с участием иностранного капитала, имеют «сложную судьбу».
22 января в Киргизии произошло важное событие, которое может определить будущее страны на ближайшие 10 лет. Парламент, а затем и президент Алмазбек Атамбаев окончательно подтвердили денонсацию соглашения с Россией о строительстве в стране нескольких ГЭС.
Решение об отказе от сотрудничества в возведении Верхне-Нарынского каскада ГЭС и Камбаратинской ГЭС-1 киргизский президент озвучил в конце декабря 2015 года. Планировалось, что пуск первого гидроагрегата состоится в 2016 году, а все строительные работы завершатся в 2019 году. К 1 января 2016 года строители успели построить лишь городок для рабочих, небольшой бетонный завод, камнедробилку, плюс приступить к земляным работам.
Назывались 2 основные причины срыва сроков: российская сторона из-за экономического кризиса не смогла обеспечить финансирование проекта, а киргизская сторона затянула с выделением земли под строительство.
Как так получилось?
Осенью 2012 года Москва, принимая решение об участии в проекте, руководствовалась, в первую очередь, не экономическими, а геополитическими соображениями. Строительством ГЭС Россия пыталась усилить свое влияние в Средней Азии. Цена на нефть на тот момент колебалась в районе $110 за баррель.
Экономическая целесообразность учитывалась во вторую очередь. По условиям соглашения, российская сторона полностью брала на себя обязанность профинансировать строительство, а киргизская должна была предоставить под него землю. Доли в готовых ГЭС делились поровну.
Бишкек, в свою очередь, нуждался в новых энергетических мощностях. Кроме того, чиновники обеих стран присматривались к проекту как к возможности разбогатеть при распределении подрядов, манипуляциях с закупками и т.п.
При этом сам проект имел ряд недостатков:
Строительство ГЭС требовало значительных затрат. С 2012 года смета выросла с 400 до 727 млн долларов.
Окупаемость проекта должна была составить около 15−20 лет.
Оставался туманным вопрос о том, кто именно будет покупать электроэнергию, произведенную на ГЭС — социальные тарифы на электроэнергию в Киргизии делают генерацию с точки зрения получения доходов сомнительным занятием.
Имелись тревожные прогнозы по уменьшению стока на реке Нарын, на которой должны были строиться ГЭС. Существовала вероятность, что ускоренное таянье ледников станет причиной снижения объемов стока и уменьшения выработки электричества на ГЭС.
Строительство ГЭС должно было вестись в сейсмически опасном районе.
Против реализации проекта неоднократно высказывался находящийся ниже по течению Узбекистан.
В результате провала проекта, который ранее приводился как пример успешности и перспективности российско-киргизских отношений, способность России доводить дела в странах Средней Азии до конца поставлена под вопрос. Сорвана реализация части геополитических амбиций. Критики сближения Киргизии и России получили дополнительный весомый аргумент в пользу своей позиции.
Для Киргизии последствия могут быть тяжелее.
Страна уже несколько лет находится в энергетическом кризисе. Изношенная и разворованная инфраструктура, отсутствие новых генерирующих мощностей и растущее потребление энергии сделали ранее энергоизбыточную страну энергодефицитной. За последние 5 лет аварии и веерные отключения света стали привычным явлением.
Нехватка энергии тормозит любые индустриальные проекты, делая невозможным дальнейшее развитие страны. Чтобы ликвидировать дефицит, страна вынуждена закупать электричество у соседей — у Таджикистана и Казахстана.
Провал российско-киргизского проекта ставит республику перед неизвестностью — собственных средств на строительство ГЭС у бедной среднеазиатской республики нет. Пока длится поиск замены, республика упускает время для своего развития. О разрекламированных проектах реиндустриализации на ближайшие годы можно забыть. При этом очереди из зарубежных инвесторов, борющихся за право занять место России в гидроэнергетическом проекте, не наблюдается.
Как Киргизия может не допустить повторения подобных событий?
Чтобы избежать повторного возникновения столь неприятных срывов, наносящих ущерб стране, необходимо сделать выводы из совершенных ошибок. В противном случае подобные инциденты будут повторяться регулярно.
В ситуации, в которой сейчас оказалась Киргизия, есть важное обстоятельство. Каскад ГЭС далеко не единственный проект, реализация которого либо сорвалась на начальной стадии, либо была реализована, но со значительными проблемами. Тревожный симптом: «сложную судьбу» имеют практически все крупные проекты, реализованные в стране с участием иностранного капитала. Ниже приведем несколько примеров.
Запущенный в 2013 году китайскими бизнесменами нефтеперерабатывающий завод «Джунда» должен был в год производить 800 тысяч тонн нефтепродуктов. За 2 года НПЗ столкнулся с обвинениями в нарушении экологического кодекса, был вынужден втридорога выкупить у местного населения недвижимость в расширенной санитарной зоне, несколько раз сталкивался с митингами и протестами местных патриотических организаций.
Несмотря на обещания киргизских высокопоставленных чиновников, завод не получил сырье для переработки и за 2 года работы так и не вышел на проектную мощность. 11 января киргизские силовики провели на заводе обыск и отправили под стражу замдиректора — налоговики подозревают его в сокрытии налогов на 54 млн рублей.
Богаты на «приключения» и истории инвесторов, вкладывающихся в горнорудную отрасль Киргизии. Показателен пример самого крупного проекта — золотого рудника «Кумтор», в разработку которого вложили деньги канадские инвесторы. С момента запуска в 1997 году рудник регулярно оказывался в центре скандалов. Золотодобывающая компания столкнулась с неоднократными попытками остановить ее работу, заблокировать подъездные дороги и отключить от электричества. Сотни проверок и депутатских комиссий. Власти предпринимали неоднократные попытки пересмотреть условия сотрудничества. Несмотря на то, что вклад предприятия в ВВП страны составляет 7,4%, а экспортируемое золото приносит около 55% валютной выручки, обеспечить спокойную работу компании власти так и не смогли.
Количество подобных примеров исчисляется сотнями. В одних случаях инвесторы покинули страну, еще не успев довести проекты до завершения, в других — их собственность была захвачена рейдерами, представителям третьей группы удается продолжать работу.
В чем причина подобной ситуации?
1. Высокий уровень коррупции
Киргизские власти активно зазывают инвесторов вкладывать деньги в местную экономику. Сначала высокопоставленные чиновники обещают максимально комфортные условия работы, быстрое лицензирование, всемерную поддержку и решение проблем на всех уровнях. Главное, чтобы инвестор вложил средства. После того как деньги вложены, возникают проблемы, решить которые можно лишь с помощью «финансовых вложений» в карманы конкретных чиновников. Как заявил в 2012 году Валентин Власов, занимавший на тот момент пост посла России в Киргизии, «как только предприятия встали на ноги, подходят власти, мол, вы того не учли, этого. Потом приходит определенное физическое лицо и говорит, что надо поделиться».
2. Руководство республики не хочет, либо не может обеспечить беспрепятственную работу инвесторов.
Наличие гарантий, данных на самом высоком уровне в Бишкеке, Кремле, Пекине или Вашингтоне, увы, не гарантирует нормальную работу инвестора в отдаленных районах Киргизии. Начав работу вдалеке от столицы, компании с удивлением обнаруживают, что решать проблемы с местными чиновниками и населением столичные чиновники не хотят.
В результате инвестор вместо непосредственной деятельности тратит время и средства на договоренности на всех уровнях — республиканском, областном, районном. Также надо договариваться с силовиками и криминалитетом. В некоторых районах действует система «единого окна» — функции чиновников, правоохранительных органов и криминала выполняют одни и те же люди.
В результате «неформальных договоренностей» сами проекты работы инвесторов могут запускаться с нарушением экологических норм. Чиновников в столице последствия для экологии в далеком селе не волнуют. С местными жителями инвестору придется разбираться собственными силами.
3. Местное население видит в инвесторе врага и источник наживы
Значительная часть налогов от деятельности добывающих предприятий уходит в республиканскую казну. Жители окрестных сел от работы рудника или горнообогатительного комбината плюсов не ощущают. Поступившие от деятельности инвесторов налоги и прочие отчисления разворовываются на республиканском, областном и районном уровне и до местных жителей почти не доходят. При этом население порой испытывает неудобства от соседства с инвесторами — строительная и добывающая техника наносит вред дорогам, некоторые компании наносят вред экологии.
Местное население либо яростно протестует против любой деятельности инвесторов, либо требует для себя преференций. Одни села требуют от инвесторов построить им новую дорогу, другие — принять на работу жителей села, порой в числе требований постройка инфраструктуры, а также закупка продовольствия у сельчан.
4. Широко распространенная иллюзия об очереди из инвесторов
Усилиями популистов в стране получило широкое распространение убеждение в том, что Киргизия находится в центре геополитического соперничества сверхдержав, борющихся за благосклонность республики. Распространенным является и убеждение, что инвесторы толпами выстраиваются, лишь бы получить доступ к местным богатствам. Преувеличенное восприятие своей роли в мире, не подкрепленное реальными ресурсами, мешает чиновникам трезво оценивать ситуацию и принимать эффективные решения.
5. Инвестиционные проекты критикуются в политических целях
Критика работы объекта, принадлежащего иностранным гражданам, — это отличный способ набрать политические очки. Местные «пламенные борцы за светлое будущее» регулярно выступают с протестами, обличая «коварных кровопийц и грабителей, разворовывающих народное достояние». Наличие доказательств не обязательно. Для аргументации используются слухи, подтасованные факты, а также данные сомнительных экологических экспертиз.
Слабое образование и негативное отношение к «пришлым» позволяет использовать в политических целях и местных жителей — см. пункт №3.
6. Закон можно нарушать безнаказанно
Митинги, перекрытие дорог, угон техники, нападения на объекты, угрозы и вымогательства — с такими проблемами сталкивались десятки иностранных инвесторов. Набеги местных жителей являются для Киргизии нормой.
Вот, например, события, произошедшие в 2012 году вокруг геологоразведочного лагеря «Апрельский»: «Толпа численностью примерно 150 человек ворвалась в лагерь, забрала еду, горючее и личные вещи геологов. Еще одно нападение … последовало через несколько дней. Сельчане разгромили лагерь, подожгли два вагончика и баню».
Правоохранительные органы, порой, оказываются удивительно пассивными. Сотрудники милиции не мешают совершать противоправные действия, а позже вместо поимки нарушителей настоятельно рекомендуют предпринимателям договариваться с обидчиками мирно. Попытка защититься собственными силами может привести к худшим последствиям.
7. Чиновники не несут ответственности за провал инвестпроектов.
Срыв реализации большей части проектов в Киргизии либо досрочный отъезд инвесторов из страны наносят серьезный вред имиджу и интересам государства. Бюджет не получает отчисления, люди лишаются рабочих мест, современные технологии не попадают в республику.
При этом ни о какой персональной ответственности чиновников за халатность, вымогательство или бездействие нет. Госсистема Киргизии не нацелена на эффективную работу, а длительность пребывания в министерском кресле не зависит от количества успешно работающих компаний и объемов привлеченных инвестиций.
8. Высокие риски
Сложные условия работы и вероятность конфликтов с населением и чиновниками, а также высокий уровень коррупции делают риски инвестиционной деятельности в Киргизии высокими. При таких условиях в страну приходят 2 типа инвесторов — мошенники-авантюристы, стремящиеся за счет реализации различных «схем» быстро получить прибыль и покинуть страну, либо серьезные инвесторы, которые компенсируют возможный ущерб в Киргизии, предлагая далеко не самые выгодные для республики условия сотрудничества. Появление первых обычно сопровождается громкими заявлениями о плодотворном сотрудничестве в начале и не менее громкими скандалами в конце.
9. Отсутствие стратегического видения у местных элит
С 1990 года в Киргизии произошло две насильственных смены власти и два крупных межэтнических конфликта. С 2010 по 2013 годы в стране ежегодно проходило примерно по тысяче митингов и иных акций протеста. Республика занимает первое место в мире по количеству премьер-министров, сменивших друг друга с 1991 года (их в стране насчитывается 26).
В этих условиях сложно что-либо планировать более чем на 2−3 года. В результате чиновники и иные влиятельные граждане скорее заинтересованы не в процветании страны в далекой перспективе, а в скорейшем получении выгоды из любого финансового источника. Отягощает ситуацию готовность высокопоставленных лиц в любой момент покинуть страну.
Каждый президент Киргизии и каждый премьер обещали улучшить инвестиционную среду и создать «рай для бизнеса». К сожалению, ни один из них не смог добиться серьезного прогресса. Проблема реализации инвестиционных проектов имеет системный характер и не привязана к конкретным личностям.
Кризис вокруг проекта каскада ГЭС и продолжающиеся конфликты вокруг других инвестпроектов не только тормозят развитие страны, но и являются симптомом серьезного дефекта в системе госуправления Киргизии, выражаемого в трех словах: непрофессионализм, временщичество, безответственность.
Один из ключевых вопросов, который следует задать самим жителям республики для понимания ситуации: какой крупный действующий промышленный проект Киргизия смогла сама и на свои деньги реализовать с момента обретения независимости?
Зияющая пустота будет ответом.
Правила комментирования
comments powered by Disqus