Президентские режимы в странах Центральной Азии укрепляются почти повсеместно, кроме Кыргызстана, который является парламентской республикой. В Казахстане, Таджикистане и Туркменистане статус нынешних президентов – пожизненный. В Казахстане Нурсултан Назарбаев получил статус Лидера Нации еще в 2010 году (а в 2000 году законом о первом президенте было предусмотрено, что на первого президента Республики Казахстан не распространяется ограничение права быть избранным в Президенты Республики Казахстан). В Таджикистане Эмомали Рахмон получил аналогичный статус Лидера Нации в декабре 2015 года, а в Туркменистане Сапармурат Ниязов был пожизненным президентом с 1999 г и его нынешний наследник – Гурбангулы Бердымухамедов, согласно новым поправкам, также станет пожизненным. В Узбекистане юридических нововведений сделано не было, но президент Ислам Каримов продолжает участвовать в выборах.
Обратный процесс – смещение президента – Конституциями стран региона предусматривается очень схематично. Избранные пожизненно, нынешние президенты (с большой вероятностью следующие президенты также захотят последовать их примерам) могут уйти в отставку только по состоянию здоровья, а прописанные процедуры импичмента остаются формальностями. Нынешние бессменные руководители центрально-азиатских стран, сформировали целые патриархально-клиентальные системы в качестве защитной брони для нейтрализации попыток оспорить и подвергнуть сомнению авторитет и безошибочность политики президента. В числе методов власти по созданию презумпции непогрешимости первого лица государства – создание культа его возвеличивания, развитии идеи его несменяемости, периодическое пpодление властных полномочий президента на референдумах и чрезвычайных заседаниях парламента и досрочных выборах, нe предусмотренных первоначально в Конституции, наделения его титулами лидера и отца нации (с недавнего времени президента Таджикистана называют Верховным Господином – “Чаноби Оли” и “Пешвои Миллат” – лидером нации, а президента Казахстана – “Елбасы” – главой Отечества, президента Узбекистaна – “падишахом”).
Будут ли вводится какие-либо механизмы сбалансированной системы противовесов в странах Центральной Азии при таком явном доминировании президентской власти – остается вопросом риторическим, но от него зависит успех демократических реформ в этом регионе.
Пока же в странах Центральной Азии де-факто сложились режимы по лекалам “вертикали власти”, предложенной в России, концентрирующие власть в руках отдельных лиц и групп, имеющих иммунитет от периодической сменяемости в результате демократических выборов.
Импичмент – главная мера ограничения деспотии
В международной практике одним из инструментов законодательной профилактики и пресечения неправомерных действий должностных лиц государства, в том числе высших, является имплементация и законодательное закрепление института импичмента главы государства. Само наличие такого института в законодательстве потенциально может предотвратить злоупотребление властью, в том числе и абсолютную и пожизненную узурпацию ee главой иcполнительной ветви. Импичмент президента республики – важнейшая мера ограничения деспотии первого лица страны и развития демократических тенденций в обществе.
Импичмент является фундаментальным конституционным правовым инструментом в США, полномочия по реализации которого принадлежит Конгрессу. Он может быть начат против федеральных чиновников от рядового члена кабинета вплоть до президента и главного судьи Верховного суда США. Конституция США подробно регламентирует методы, которые должны использоваться при процедуре. Двухэтапный процесс начинается в Палате представителей и завершается, если необходимо, рассмотрением в Сенате. Процедура импичмента включает первоначальное обвинение, судебное разбирательство и, при подтверждении виновности – удаление с постов должностных лиц за неправомерные действия при исполнении служебных обязанностей.
Хотя традиция тираноборства и корни импичментa тянутся в древние Афины, место импичментa в Конституции США былo закреплено под влиянием английского общего права. Изначально любой английский гражданин, политик или правитель мог возбудить импичмент в парламенте. С четырнадцатого века эта процедура стала исключительной прерогативой Палаты общин и Палаты лордов. В 1776 году американские колонии включили большую часть английской традиции в конституции отдельных штатов, но делегаты Конституционного конвента горячо обсуждали, как лучше воплотить его в федеральной Конституции США.
В России по Конституции 1993 года процедура импичмента схожа с американской и предусматривает отрешение президента не только за государственную измену, но и за совершение иного тяжкого преступления. В истории современной России процедура импичмента инициировалась трижды – против первого президента Бориса Ельцина, согласно действующей Конституции, в 1999 году процедура импичмента Ельцину была инициирована на основании пяти обвинений: развал СССР; разгон Съезда народных депутатов и Верховного Совета в 1993 году; развязывание войны в Чечне; развал армии и геноцид русского народа.
На Украине смещение президента с поста в порядке импичмента предусматривается за деяния, которые содержат признаки государственной измены или другого преступления, но кризис власти в феврале 2015 года привел к майданной революции, по сути, кровавoмy “импичментy” Виктора Януковича, строившего вертикаль власти по российской матрице и сбежавшего в итоге в Россию, куда ранее скрылся Aскар Акаев, сверженный в ходе цветной революции президент Кыргызстана. Кровопролития на Майдане возможно было избежать, если бы последовательно и демократическими способами осуществлялся принцип отрешения от власти верховного должностного лица.
Патрон-клиентская система в Центральной Азии
Конституции стран Центральной Азии, кроме Узбекистана, предусматривают импичмент в том или ином порядке. Но, по мнению Омаровой [3], «в среднеазиатских независимых республиках при наличии в Конституциях положений об отрешении Президентов от власти в разной форме импичмент, в общем, невозможен в силу исторической и национальной обусловленности». Традиции лидерства, существующие законы, наделяющие текущих президентов особенным статусом, а также полностью подконтрольные парламенты делают импичмент в отношении президента невозможным в этих странах. Закрепление в Конституции положения об отрешении главы государства от должности является лишь знаком признания общепризнанного в мировом сообществе правового института классической демократии, пишет Омарова.
Но не только традиции являются препятствием для реализации норм действительно демократического правления. Существенно важным “агрегатом” в механизме формирования власти становится кадровая политика истеблишмента, которая проявляется в требовании безусловной лояльности от своих подчиненных “первым среди равных”.
В патрон-клиентальной системе нынешней власти в Центральной Азии характерно назначение части сенаторов самими президентами, а также, фактически, назначение депутатов в нижнюю палату парламента по особому списку, предвaрительно составленному администрацией президента и согласованному позднее с ним, а также назначение представителей президента на местах в качестве – губернаторов областей (хокимов, акимов, раисов) с неограниченной властью, обеспечению их формального одобрения местными бумажными выборными органами – кенгашами и кенесами. Это позволяет говорить о формировании вертикали власти, в которой кандидаты на властные позиции должны соответствовать трeбованиям личной преданности патрону, а также – финансового ценза, состоятельности претендента, позволяющей выкупить искомую должность. Естественно, такая вертикаль не имеет железобетонного основания, то есть поддержки народа, который становится заложником системы, a в центрe которой (куда стекаются финансовые потоки) оказывается первое лицо государства. (Я бы даже сказал, что представители низовой администрации в этой системе выступают в роли вертухаев (так называют в тюрьмах постсоветского пространства надсмотрщиков низшего разряда), а саму вертикаль власти условно можно назвать злокачественной “вертухалью”).
В случае серьезного кризиса отсутствие или невозможность применения процедуры импичмента становится большим недостатком. Среди лиц в мировой истории ХХ века, наделявших себя статусом пожизненных лидеров, большинство потеряли власть насильственно. Эффективно действующий импичмент является защитным механизмом законной смены власти, соответственно традициям народа и опыту развитых стран, а также нормам международного права. И по легальной процедуре смещаемый президент имеет право на расследование и суд и может быть защищен от бесконтрольного насилия разъяренной толпы.
Но лидеры, вводящие для себя неограниченный срок полномочий, стараются обезопасить себя от конкурентов и насадить лояльность к себе. Их вертикаль власти становится системой упрочения монопольного положения власти, которая для самовыживания использует запугивание и преследование оппозиционных лиц и групп, организацию сфабрикованных дел, использует ресурсы судебного, кадрового, полицейского и административного преследования и произвола, неoбоснованного и незаконного увольнения, устрашения родственников подозреваемых и использование иных приемов, включающих моральные и физические пытки, запрет и ограничение выезда за границу чиновников и оппозиционеров, обладающих” государственными секретами, введение “черных ” и ” серых” списков”, личного досмотра и двойных проверок их багажа в пунктах выезда за рубеж. Понятно, что эти методы приводят к скрытому недовольству, которое может найти выражение в открытом бунте со стороны элиты.
Будущее вертикали власти
Одного только института импичмента недостаточно для формирования эффективной справедливой системы власти, обеспечивающей осуществление принципа общественного блага для всех и каждого и пресечения узурпации власти. Bажно обеспечить системно-теоретический подход, принимая во внимание исторические традиции народа и религиозные концепции сущности и предназначения власти.
Cсылки сторонников “укрепления” президентской власти на историческую традицию и ментaлитет народа, якобы предpасположенного к перманентному сохранению пиетета и почтения к представителю и обладателю верховной власти, несостоятельны, поскольку опровергаются исторической традицией и фактами периодического смещения главы государства среди тюркских народов, в том числе казахов и узбеков, проявлявшегося в обычае “хон талош” – “свержение хана” с распределением среди народа его собственности. Среди кочевых киргизов и туркмен бытовал обычай непосредственного демократического избрания хана на собрании рядовых членов общества, и соответственно, смещения в случае нарушения ханом взятых на себя обязательств.
Даже в России одной из крупнейших заслуг русских чиновников-юристов конца XIX столетия было то, что они сумели навязать верховной власти определенные юридические формы ее осуществления, систему определенных сдержек, благодаря чему «эксцессы самодержавия» сделались в ту эпоху явлением довольно редким и не имевшим судьбоносных последствий. Эта «правомерность» в работе государственного механизма минимизировала практическую разницу между самодержавной по форме правления Российской империей и дуалистическими монархиями вроде Австро-Венгрии и Германии, где наряду с сильной императорской властью существовал и парламент. Все законодательные предположения министров непременно проходили через Государственный совет – законосовещательный орган, ядро которого составляли опытные государственные деятели из числа юристов, а споры между органами власти (в частности, губернаторами) и общественными учреждениями рассматривал Первый департамент Правительствующего сената – орган административной юстиции. Поэтому законодательные импровизации, столь характерные, скажем, для времени Петра I, во второй половине XIX столетия были уже решительно невозможны (хотя формально образ правления ничуть не переменился). Между прежним деспотическим самодержавием и «правомерной самодержавной монархией», созданной во многом усилиями юридического сословия, пролегла глубокая черта[4].
Идея вертикали власти базируется на основе извращенных представлений об особенностях и корнях самодержавия на бывшем советском пространстве, а также на эксплуатации и формирования архаического сознания в гражданах, носители которого совершенно не считают его продуктом государственной пропаганды, но при этом принимают абсолютно все его автократические установки, султанистские выводы и отношения, превращаясь в однородный и манипулируемый оруэлловский электорат. Отношения в этой системе между ее составными частями однозначно становятся отношениями между барином и холуем, в переводе на нормальный язык, патрон-клиентскими (хужаин – лаганбардор муносабатлари – узб.).
Одно из направлений демократизации общества и государства и формирования “горизонтали” власти состоит в пересмотре системы отбора кандидатов на властные позиции всех уровней, обеспечение прозрачности механизма формирования парламентского корпуса, а также местных законодательных органов, внедрение принципа выборности глав областей, городов и районов с мерами по искоренению приоритета представителей титульной нации, кумовства, непотизма, использование потенциала социальных сетей и “электронного” правительства, других форм коммуникации между властями и народом, между членами общества в целом.
Правила комментирования
comments powered by Disqus