На протяжении трех месяцев мы видим стабильный рост курса доллара. Девальвация продолжается. Оказалось, что курс в 370 тенге уже не предел. Как долго это будет продолжаться и как далеко зайдет падение, мы спросим у Олжаса Худайбергенова, исполнительного директора Ассоциации экономистов Казахстана.

— Олжас, сколько это будет продолжаться? Цены показывают 30% роста, доллар – 120%. Когда цены на основные продукты питания и бензин пойдут вверх?

— Однозначное улучшение ситуации будет, когда цена на нефть будет 55 долл за баррель. При такой цене приток валюты в страну превышает отток. Спрос на доллары будет постоянно давить на курс тенге. И здесь вопрос. Либо Нацбанк будет тратить свои резервы на это, либо рынок будет давать доллары. То есть те, кто обладает долларами, будут продавать их тем, кто в них нуждается, по более высокому курсу. В такой ситуации курс может дальше падать.

То, что есть сейчас, не обязательно дно

— К счастью, цены на бензин, другие необходимые продукты не показывают быстрого роста. Но долго ли можно их можно удерживать? Каков запас прочности?

— С ценами на нефть тоже есть свои хитрости. Допустим, если они начнут расти, то курс тенге дальше падать не будет при условии, что проблему по валютным оттокам решили. Как только цена на нефть начнет расти, ситуация в экономике начнет улучшаться. Как ситуация в экономике начнет улучшаться, цены на нефть будут расти быстрыми темпами. Когда весь этот денежный поток растечется по всей экономике, работодатели почувствуют рост продаж, будут повышать зарплаты. Это приведет к росту цен. При улучшении экономической ситуации цены быстро догонят темп, который был до девальвации.

— Получается, падает цена на нефть – внутренняя инфляция – цены растут. Растет цена на нефть – все равно будет инфляция.

— Такая ситуация образована двумя проблемами. Первая – большая зависимость от импорта. Вторая проблема – низкая производительность. Если говорить простыми словами, мы сами ничего не производим.

— Да. Понятно. Мы за время дорогой нефти так и не смогли у себя ничего развить. В таких условиях уже и нет смысла пытаться что-то сделать.

— Смысл есть всегда. Когда решался вопрос, каким сценарием идти – плавная девальвация или резкая, было понятно, что курс на месте нельзя оставить. Надо было его ослаблять. Но резкая девальвация создает 4 проблемы. Первая — резко ухудшается положение валютных заемщиков внутри страны, они перестают платить. Вторая — сама страна обладает большим объемом внешних займов. В этом году мы должны выплатить 17 млрд долл. Если представить, как ухудшается ситуация у валютного заемщика по отношению к банку, такая же ситуация у страны по отношению к другому миру. Третья проблема – это импорт. Ситуация, когда резко растут ставки, останавливается кредитование. И отечественный производитель остается без оборотных средств и уменьшает производство. Импорт в такой ситуации растет, а не падает. Такую ситуацию мы наблюдали в 2009 году.

— После кризиса 2008 года.

— Сейчас, по данным, импорт остается на том же уровне. И четвертая проблема – сильное падение внутреннего спроса. Говорили о том, что нужно спасти отечественного производителя.

— Опустить для них курс.

— Чтобы его товар был конкурентоспособным, у него был выбор – либо зарабатывать на экспорте, либо зарабатывать внутри страны. Возможно, товар стал бы более конкурентоспособным в плане цены на внешних рынках. Но внутри страны он сильно проиграл, у нас сейчас фиксируется падение продаж. Внутренний спрос был намного больше, чем внешний рынок. В 2015 году экспорт был около 15 млрд, 90 % цена номинирована в доллар независимо от курса. И на конкурентоспособность это никак не влияет. Остальные 4,5 млрд – может влиять. Но большинство товара, который мы производим, имеет внутри импортные компоненты. Например, мебель. 60% ее завозится, 40% производится, но у нее древесина, фурнитура, оборудование импортные. Только труд местный. Они, естественно, вынуждены повышать цену. Но на внутреннем рынке из-за резкой девальвации падает спрос. Они оказываются в такой ловушке. С одной стороны, у них растет себестоимость, с другой стороны, они цены поднимать не могут и теряют доходность. Сейчас бизнес оказался в ситуации, когда они практически отказались от прибыли. Лишь бы продержаться до какого-то периода.

— Хотя никто не знает, когда он закончится.

— По сути – да.

Кто зарабатывает на падении тенге?

— 23 августа 2015 года вы говорили в статье forbes.kz «Итоги свободного плавании курса»: «Мы увидим, как исчезнет миф, что девальвация обновляет девальвационные ожидания». Действительно, этот миф исчез, а девальвационные ожидания растут с каждым днем. Прогноз, к сожалению, подтвердился. Напрашивается вопрос. Такая провальная политика, провал тенге… Мне кажется, здесь вопрос не только в том, что цена падает, а в том, что на этом зарабатывают. В том числе и правительство тоже.

— Для бюджета, конечно, есть выгода. Но она не такая большая. Это компенсируется потерями со стороны несырьевой части, которая будет платить меньше налогов. Да и сырьевая часть… При таких низких ценах налог ренты не платится, НДПИ упал, экспортную пошлину снесли с 60 долл до 40. Сейчас собираются привязать к цене. Так что поступления даже от сырьевого сектора значительно упали. Единственное, на чем выиграет бюджет: если в прошлом году трансферт из нацфонда поступал по цене 180 тенге, то в этом году поступит по курсу 390. И от этого бюджет, конечно, выигрывает.

— К слову об инструментах, которыми обладает Нацбанк. А как насчет того, чтобы работать со срочными валютными средствами? Если с ними заключать фьючерсы на момент погашения, то они купят на фиксированную ставку. Это могло бы сработать?

— Тенговая гарантия должна работать через форвардные контракты. Нацбанк продает форвардные контракты банкам и говорит: в случае девальвации мы вам поставляем…

— По такому курсу валюту.

— Не валюту. Компенсирует курсовую разницу. Форвардные контракты исключительно в тенге. Никаких затрат долларов не идет. Но банкам говорится, что если у вас есть депозиторы, при девальвации мы восстанавливаем курсовую разницу, возмещаем через этот инструмент.

— В августовском выпуске мы вместе с Досымом Сатпаевым прогнозировали курс в 370 тенге. Это казалось некой дикой ценой. А теперь… Ваш прогноз? Максимально допустимая цена? Я уже слышу цифры в 560, 540. Насколько это реально?

— Я воздержусь от прогнозов по значениям.

Пока цена на нефть будет колебаться 25-35 долларов, у тенге больше шансов на падение. И чем дальше мы берем горизонт прогноза – год, два, три – тем вероятнее, что тенге будет падать

В такой ситуации вряд ли кто захочет…

— Держать сбережения в тенге.

— Да.

— Вы думаете, курс в 500 или 1000 тенге реален? Вы думаете, чем дальше, тем хуже? И такое возможно?

— Может быть, не в этом году. Но в последующих годах возможно.

— Последнее падение цен продержалось, если мне память не изменяет, 12 лет. До того, как они вот так стали расти. Скажите, в связи с ухудшением общей экономической ситуации в стране, возможно ли назревание социальных взрывов?

— Я думаю, это вопрос больше к политологам. Они лучше чувствуют социальную сферу. Группа людей, которые могут протестовать – это валютные заемщики. Мы уже видели, перед четырьмя банками были выступления ипотечников. Действительно, заемщики пережили девальвацию 2009-го, 2014-го. Те, кто взял по курсу в 120 тенге, а сейчас 390 – рост почти в 3 раза. У них, конечно, ситуация очень сильно ухудшилась. Вряд ли они смогут платить. Ипотечных заемщиков нужно было до свободного плавания спасать… Причем Нацбанк имеет для этого все возможности. Тогда у ипотечных заемщиков было всего 130 млрд тенге по курсу 185. И тогда надо было всех перевести на тенге. Потребительских займов было на 390 млрд. Их тоже надо было одним махом перевести.

— Средств хватало?

— Да. Тогда вопрос был бы снят. Курс менялся, а они бы платили в тенге. И таких возмущений бы не было. В принципе, и сейчас не поздно. Естественно, валютный риск должен взять на себя Нацбанк.

— Перевести перед девальвацией пенсионные накопления было невозможно. Тенговые гарантии по непонятным причинам не используются. Вопросы валютных заемщиков не решаются. В чем проблема? Неужели некомпетентность?

— Я бы не сказал, что нынешнее руководство Нацбанка некомпетентно. Но предполагаю, что есть какой-то субъективный опыт в прошлом, который влияет на принятие решений. В частности, это проводилось по базовой ставке. Это был вполне работающий инструмент. Зачем его приостановили? Как базовую ставку приостановили, то приостановили предоставление тенговой ликвидности. У нас ставки на денежном рынке выросли с 17% до 500% в середине декабря. Потом они спустились до 30 % — ситуация нормализовалась. Но это все равно выше, чем было. И когда у банков растут ставки заимствования, они сами вынуждены выдавать под высокую ставку. Так же высокие ставки на денежном рынке приводят к перераспределению прибыли из одних банков в другие. Банки, у которых нет тенговой ликвидности, готовы платить высокие проценты тем банкам, у которых есть тенговая ликвидность. Обычно крупные банки, которые имеют тенговую ликвидность, ослабляют позицию мелких и средних банков и перераспределяют прибыль в свою пользу. И чем больше сохраняются высокие ставки, тем больше ухудшается положение финансового сектора. Если бы 60-80% сохранялись еще месяц-два, то думаю, были бы проблемы. Сейчас 30 %. Это лучше, чем 60-80 %, но тем не менее выше 17%. Хорошо бы вернуться к 15-17%.

— Вы как экономист на 2016 год не видите радостных перемен?

— Думаю, в 2016 году все негативные последствия проявятся по максимуму. Будет дно. А в 2017 году будет либо улучшение ситуации, либо стабилизация, если цена сохранится на том же уровне.

— Мы уже привыкнем к этой цене.

— Исключением могут быть геополитические сценарии. Скажем, если Саудовская Аравия с Ираном…

— Вступят в конфликт.

— Да. Цены могут сильно подскочить. Быть 150-200 долл. Есть и другие расклады. Вдруг этот конфликт приведет к возникновению регионального конфликта. Например, на стороне Ирана выступит одна страна, на стороне Саудовской Аравии – другая страна. Тогда конфликт может разрастись.

— Третья мировая.

— Это маловероятно. Но в таких геополитических процессах, которые зависят от субъективных отношений между странами, трудно делать прогнозы.

— Не могу задать вам вопрос, который лично меня интересует. Вам как экономисту не кажется, что это предзнаменование окончания ныне существующей финансовой модели, с которой мы живем уже много лет? Крах капитализма в его нынешнем виде и возникновение на его обломках новых систем, которые активно готовят Россия и Китай. Активно скупают золото на рынках, готовятся.

— Китай действительно активно скупает золото. Нефть и ценные резервы по разным оценкам оцениваются от 3000 до 7000 тонн вместо официально декларированных 1500. А касательно России — это больше миф. На самом деле статистика показывает, что это не так. Что касается модели, то есть три вида. Плановая экономика – 100 % государственного вмешательства и ноль частной собственности. И обратная крайность – нулевое государственное вмешательство и…

— Невидимая рука рынка.

— Да. 100%-ная частная собственность. Обе модели привели к кризису, показывая неэффективность. Поэтому все страны находятся где-то посередине, меняя пропорцию в зависимости от ситуации. Если кризис – увеличивают государственное вмешательство, если экономический рост, наоборот, сокращают. Такой подход – оптимальный вариант. Кстати, у Китая такая модель государственного капитализма. В последние годы он активно наращивал долю государственного влияния, а до этого он старался более либерализовать, так как был экономический рост. Сейчас ситуация ухудшается во всех странах – в Италии, во Франции, Латинской Америке. Поэтому во многих странах будет стоять вопрос о национализации активов, выделении госпомощи, увеличении государственного вмешательства. Дело до плановой экономики не дойдет. Но если государственное вмешательство будет сохраняться хотя бы в течение 5 лет, это требует другого подхода. Когда национализована только одна компания — это одно, а когда национализованы 5 компаний, то нужна прослойка менеджеров со специальным подходом к управлению. Там сохранить все условия, которые были в частной компании, вряд ли удастся. Так как эти компании будут управляться в основном, когда будет снижение продаж, вывод из кризиса. Поэтому бонусы и очень высокие оплаты вряд ли возможны в госкомпаниях. Поэтому какой-то пересмотр в управлении активов будет.

— Спасибо, Олжас, за содержательную беседу! Надеюсь, наши читатели получили ответы на свои вопросы. Единственный тезис, который сегодня можно выдвинуть в условиях непонятной ситуации. Готовьтесь к нелегким временам. 2016 год обещает быть нелегким. Поэтому затягивайте пояса, сокращайте расходы и надейтесь на лучшее!

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram