Туркменистан обладает примерно десятой частью разведанных мировых запасов природного газа. Таджикистан же так беден, что половине мужского населения страны приходится искать работу на чужбине.
Несмотря на их очень различное экономическое положение, эти два государства объединяет один аспект – растущая и, возможно, необратимая зависимость от Китая.
Закрытость экономики Туркменистана делает попытки оценить ее состояние сложной задачей, но ключевое положение в ней энергетического сектора не подлежит сомнению. Анализ последних данных Международного валютного фонда (за 2014 год) касательно туркменского экспорта демонстрирует следующее: экспорт из Туркменистана в КНР составил $8,65 млрд; на втором месте с огромным отрывом Турция с $567 млн.
«Туркменистан становится все более зависимым от Китая. Сложно представить, какие еще у страны есть источники дохода кроме экспорта газа в КНР и предоставленных Китаем ссуд», – сказал эксперт в энергетической сфере Джон Робертс (John Roberts).
Ашгабат за последние годы обременил себя значительными долгами перед Пекином, дававшим ссуды под будущие поставки газа.
Переломным стал 2009 год, когда в результате взрыва на газопроводе прервались поставки газа в Россию. Данный инцидент вызвал конфликт, который так и не удалось до конца урегулировать. Вслед за этим государственная компания «Туркменгаз» заняла несколько миллиардов долларов у Китайского банка развития.
Туркменское руководство, судя по всему, готово продолжать наращивать долг.
«В 2013 году, когда [Туркменистан] подписал договоренности о реализации второй фазы разработки месторождения Галкыныш, [китайская государственная нефтегазовая корпорация] CNPC согласилась заняться реализацией программы по доведению добычи до 30 млрд кубометров в год, из которых 25 млрд кубометров в год должны были поставляться в Китай. Одновременно начались переговоры с Государственным банком развития КНР о предоставлении финансирования на данный проект», – добавил Робертс.
Если Ашгабат надеялся, что глубокая вовлеченность КНР в туркменскую экономику приведет к буму в отношениях, его, возможно, ждет разочарование. «Китай особо не наращивает закупки. Это указывает на то, что Китай не заинтересован в закреплении подобных зависимых отношений, – заявил Лука Анчешчи (Luca Anceschi), специалист по Центральной Азии в британском Университете Глазго. – Данная зависимость является виной Туркменистана – когда [Ашгабат] подписывал договор с CNPC, он, наверно, принял ссуду за инвестиции, а теперь удивляется, почему у него упали доходы».
Туркменистан видит выход из данного сложного положения в строительстве альтернативных газопроводов, включая трансафганский ТАПИ и газопровод в Европу через Каспийское море. Но ни один из этих проектов, скорее всего, не будет реализован в ближайшем будущем по целому ряду финансовых, политический и прочих причин, включая безопасность.
Что касается Таджикистана, то он выступает с позиции слабости.
На прошедшем недавно саммите Шанхайской организации сотрудничества в Ташкенте широко улыбались и демонстрировали успешность отношений.
«Торговый оборот между [Таджикистаном и Китаем] в первом квартале 2016 года превысил $200 млн, – отмечалось в заявлении администрации президента Таджикистана, обнародованном 23 июня после встречи между таджикским лидером Эмомали Рахмоном и китайским президентом Си Цзиньпином. – Более того, выражалась уверенность, что совместными усилиями данный показатель к 2020 году будет доведен до $3 млрд [в год]».
Это довольно смелый прогноз, учитывая, что общий товарооборот в 2015 году составил $793 млн. Большую часть данной суммы обеспечили поставки товаров из КНР в Таджикистан. При этом лишь 8,5% таджикского экспорта направляется в Китай.
Следует учитывать, что растущая роль Китая не является отражением здоровья экономики Таджикистана, а объясняется сокращением присутствия традиционных партнеров, вроде России. Прямые китайские инвестиции в таджикскую экономику в 2015 году достигли $273 млн или 58% от общей суммы. Инвестиции России за тот же период составили $35 млн или 7,4%. Еще в 2010 году российские инвестиции составляли 30% итоговой суммы.
Россия будет продолжать играть для Таджикистана значительную роль, пока в РФ работают сотни тысяч трудовых мигрантов. Однако суммы присылаемых этими людьми домой денежных переводов за последние годы указывают на значительный сдвиг в ситуации. По опубликованным в марте данным ЦБ России, переводы в Таджикистан упали почти на 67%, с $3,8 млрд в 2014 году до $1,28 млрд в 2015 году. В 2013 году данный показатель достигал $4,16 млрд.
Половина внешней задолженности Таджикистана – долг России.
Потенциальные последствия растущей экономической зависимости от Китая рельефно обозначились в 2011 году, когда Душанбе согласился отдать 1% территории Таджикистана Китаю в обмен на списание части долга.
С другой стороны, Китай продемонстрировал, что является надежным партнером и выполняет свои финансовые обязательства.
Последним примером является начавшееся в этом месяце строительство металлургического завода в городе Истиклол на севере Таджикистана с привлечением китайского финансирования в размере $200 млн. Татьяна Пантелеева, руководитель отдела экономического развития и торговли администрации города, заявила, что это только начало. «Здесь на 70 гектарах земли планируется создать «Таджикско-китайскую промышленную зону». Планируем построить здесь 5 промышленных предприятий. В первую очередь намереваемся построить обогатительную фабрику», – приводит ее слова «Радио Озоди».
В начале года таджикские власти объявили, что Китай вложит $500 млн в строительство семи концернов на севере республики.
За последние годы правительство Таджикистана подавило всякую оппозицию и взяло в тиски независимые СМИ, вследствие чего публичные обсуждения потенциально чрезмерного влияния Китая сводятся к приглушенному ворчанию и возражениям не обладающих значительным влиянием оппозиционных элементов.
Правила комментирования
comments powered by Disqus