«Администрация Байдена потерпела неудачу, они позволили русским и китайцам объединиться, и это представляет огромные риски для США и каждого гражданина». Недавно это заявил бывший шеф ЦРУ и госсекретарь США Майк Помпео. По его словам, два постоянных члена Совбеза ООН «объединились против США», и это имеет негативные последствия для Вашингтона.
Поворот руля
Вообще после того, как 17 марта этого года Международный уголовный суд в Гааге выдал ордер на арест президента России Владимира Путина, в СМИ и соцсетях внезапно подскочило число «знатоков», которые стали всех убеждать, что председатель КНР Си Цзиньпин в Россию не приедет. Но дело в том, что если бы Си в Россию не приехал из-за пресловутого ордера, то он тем самым показал бы, что политика Пекина — абсолютно не суверенна. Не только в Китае не поняли бы своего председателя — в остальном мире тоже...
А вообще в отношении США к Китаю бывало всякое. Начнем с того, что своим экономическим подъемом с конца 1970-х годов Китай обязан Америке. Вряд ли китайское трудолюбие смогло бы чего-то добиться без американских капиталов. Но со временем Китай встал на ноги, причем настолько, что в свою бытность госсекретарем США, Кондолиза Райс сказала однажды:
«Политика США по отношению к Китаю требует нюансировки и взвешенности. Необходимо поощрять внутренние перемены в этой стране, одновременно сдерживать ее мощь и амбиции на международной арене. Следует развивать сотрудничество с ней, не опасаясь при этом противостоять Пекину там, где наши интересы сталкиваются».
Подобное отношение к Китаю в те времена было преобладающим для Штатов. Пекин все это, разумеется, прекрасно понимал. Поэтому, когда Си Цзиньпин 10 лет назад впервые возглавил Китай, он предложил уже новой администрации США создать отношения нового типа. Ключевая фраза: «поиск общего при сохранении разногласий». Команда Барака Обамы с этим предложением на словах, вроде бы, согласилась. Во всяком случае, до определенного момента у КНР и США этих самых разногласий практически не было. Более того: Вашингтон прорабатывал концепцию вовлечения Пекина в альянс, названный потом G2. Но дальше намерений дело не пошло.
Новый президент — Дональд Трамп — повернул в сторону конфронтации с Пекином. В Вашингтоне вдруг резко вспомнили о судьбе синьцзянских уйгуров, до которых с 2009 года Штатам не было никакого дела, а параллельно — запустили процесс, который мы сейчас знаем, как «Американо-китайская торговая война».
Вторая концепция, которую озвучил Си 10 лет назад: приоритет отношений с Россией. Как видим, за два срока этого председателя из двух концепций относительно удалось реализовать только вторую. «Относительно» - потому что еще полгода назад Си Цзиньпин в поздравительном письме участникам ежегодного ужина Национального комитета по американо-китайским отношениям намекал, что не против биполярного мира с Пекином и Вашингтоном во главе.
Но в Москве по итогам переговоров с президентом России Путиным, китайский лидер заявил:
«Будем продвигать конструктивную силу для формирования многополярного мира и совершенствования глобального управления».
«Многополярный мир» - это как раз то, что предлагает Россия. Но не стоит считать, что Пекин ринулся безоговорочно поддерживать Москву. Геополитическая конъюнктура способна измениться еще не раз. Да и от инерции мышления, которая, как выяснилось, присуща не только России и другим странам бывшего СССР, но и Китаю, никуда не деться. Китай, судя по риторике его председателя в отношении США и Запада, только начинает понимать, что американцы и европейцы из желанных партнеров превратились в соперников.
И здесь, пожалуй, стоит согласиться с теми наблюдателями, которые считают, что Китаю еще предстоит осознать новые реалии. Кстати, та же самая проблема наблюдается и у России тоже — признаем честно. Потому что, несмотря на все враждебные выпады Запада, включая рестрикции и накачку Украины оружием, у серьезной части российской элиты до сих пор есть уверенность, что с Западом можно договориться. Хотя нет: договориться можно со всеми. Вопрос — только в том, на каких условиях…
Между поисками и происками
Тем не менее, Центральной Азии — труднее всех. Потому что регион находится как раз в точке пересечения интересов как России, так и Китая. Да плюс американцы пытаются перетянуть регион на свою сторону. Наметившееся более плотное партнерство Москвы и Пекина, если оно будет наполнено конкретным содержанием, странам региона нужно только приветствовать.
До сих пор Китаю и России удавалось избегать в регионе открытой конкуренции, признают аналитики. Правда, в начале декабря прошлого года исследовательская организация DoubleThink Lab из Тайваня опубликовала рейтинг стран, где влияние Китая наиболее сильно. В первой тройке оказались Пакистан, Камбоджа и Сингапур. Из стран Центральной Азии Кыргызстан и Таджикистан — на 8 и 9 местах соответственно. Казахстан занял 15 место, Узбекистан — 24-е, а Туркменистан - 45 место.
Выглядит все это не очень. Но скажем сейчас вещь, о которой всерьез мало, кто задумывается. Принято считать, что Китай в Центральной Азии — первый инвестор. Но так ли это на самом деле? И да, и нет. Если брать номинальные инвестиции, то в Казахстан, например, в I квартале 2022 года прямых иностранных инвестиций (ПИИ) больше всего вложили Нидерланды и США: по $1,9 млрд. Россия вложила $498,5 млн, а КНР - $310,1 млн.
В 2022 году Кыргызстан получил от России около $150 млн ПИИ, а из Китая - $219,382 млн. По итогам 2022 года Россия вложила в Узбекистан около $4,872 млрд, а Китай — примерно $3,936 млрд. В Таджикистан с 2007 по 2021 годы больше всего инвестиций пришло из Китая: $3,252 млрд, а Россия влила в республику почти $1,648 млрд. По Туркменистану данных нет — эта республика всегда была этакой «вещью в себе».
Остановимся на Кыргызстане и Таджикистане. Несмотря на то, что больше всего инвестиций поступило в эти республики из Китая, России переживать не о чем. Потому что кроме номинальных, есть еще и так называемые «скрытые» инвестиции. В которые входят списанные кредиты, ГСМ по льготным ценам и переводы трудовых мигрантов. И вот здесь уже Китай проигрывает, что называется, с разгромным счетом. Даже не так — с разгромнейшим. Те же внешние долги Таджикистана и Кыргызстана Китаю — гораздо меньше, чем то, что мигранты шлют в эти центральноазитские республики из России ежегодно. Другое дело, что Россия об этом не говорит.
К чему мы завели этот разговор? К тому, что никаких преимуществ у Китая перед Россией в Центральной Азии нет — что бы там ни говорили всевозможные «караул-патриоты» и иностранные эксперты. Поэтому Китай в регионе всегда будет «вторым номером».
Ну а готов ли Пекин вместе с Москвой брать на себя моральную ответственность за Центральную Азию — станет ясно уже совсем скоро. Однако что-то подсказывает, что этого не случится. Потому что у Китая и России нет единого подхода к региону. Это можно видеть хотя бы на примере ШОС. Для Китая последняя призвана, в первую очередь, защищать его интересы в Центральной Азии и Синьцзяне. То есть, имеет статус региональной организации. Россия же рассматривает ШОС, как антизападный геополитический блок.
Но как бы там ни было, на сто процентов ясно одно: в геостратегических планах России и Китая Центральная Азия — один из главных регионов, который не отпустят от себя ни Москва, ни Пекин. Хотя со стороны может показаться, что Центральная Азия для них - «чемодан без ручки»: и нести тяжело, и бросить жалко. Едва ли случайным можно назвать то, что в документах, подписанных во время визита Си Цзиньпина в Москву, а также в заявлениях, которые делались на полях встречи китайского лидера с Владимиром Путиным, звучала тема совместного противодействия «цветным революциям».
Особенность Центральной Азии — в том, что в силу политических, экономических и социальных причин, регион выглядит очень уязвимым. Поэтому Москве и Пекину предстоит еще много сделать для того, чтобы пространство от Астаны до Ашхабада было, как минимум, лояльным.
Правила комментирования
comments powered by Disqus