68 лет тому назад, в ночь с 5 на 6 октября, землетрясение колоссальной силы в одночасье разрушило до основания Ашхабад. Эпицентр стихии силой 9-10 баллов находился всего в 25 км от столицы Туркменистана; в ту ночь, согласно различным источникам, погибло от 100 до 170 тысяч жителей. Всего в 1948 году в Ашхабаде проживало около 200 тысяч человек…
Начиная с 1995 года 6 октября Туркменистан отмечает День памяти жертв того страшного землетрясения. Подобные трагедии происходили и в других республиках Центральной Азии. «Открытая Азия онлайн» решила почтить память погибших и вспомнить рассказы очевидцев, чудом оставшихся в живых после тех страшных событий.
Ашхабад, Туркменистан. 6 октября 1948 года
«...Когда я пришел в себя, то понял, что еще стою у открытого окна и держусь за раму, а за окном было что-то невероятное, невозможное. Вместо темной прозрачной звездной ночи передо мной стояла непроницаемая молочно-белая стена, а за ней ужасные стоны, вопли, крики о помощи.
За несколько секунд весь старый глиняный, саманный город был разрушен, и на месте домов в воздух взметнулась страшная белая пелена пыли, скрывая все... После землетрясения город оказался беззащитным. Исчезла милиция. Те, кто стояли на постах, бросились домой спасать семьи. Те, кто спали в домах и казармах, были раздавлены или ранены. Рядом со зданием был военный городок. От него тоже ничего не осталось, и число жертв было громадно... Начали звонить по телефону. Телефон молчит: телефонная станция не работает. Телеграф разрушен. Железнодорожный вокзал — груда обломков, местами даже рельсы исковерканы. Аэродрома нет, и взлетные площадки разбиты трещинами. Все центральные, районные и местные учреждения уничтожены.
Большой город, столица республики, оказался полностью изолированным от окружающего мира и полностью дезорганизованным... К счастью, единственное, что почти не пострадало, - это автомобили, грузовики. Они стояли под открытым небом в легких фанерных гаражах и потому остались целы. Они и служили в первое время главным видом связи...». Академик Дмитрий Наливкин, оказавшийся в Ашхабаде в ночь стихии.
«…Проснувшись, я понял: произошло землетрясение. Жители Ашхабада всегда помнили о сейсмичности района. Выбраться из дома через окна я не смог: они были забраны решетками от воров. В темноте я стал продвигаться на ощупь. Над комнатой наших соседей обрушилась стена, по ее обломкам я спустился на землю.
Рядом услышал стоны и крики соседей. Они были завалены досками, балками и глиной обрушившейся крыши. Я стал руками разгребать обломки, пытаясь освободить их, потом бросился за помощью и привел других соседей. Один из мужчин зажег спичку и поднес ее к тому месту, где под досками были головы заваленных соседей. Открылась жуткая картина: пламя осветило ореол коричневой пыли, которой был насыщен воздух, и в нем – пораненные, окровавленные, косматые головы двух женщин и подростка шестнадцати лет. У молодой женщины была сломана нога. Она потом весь остаток ночи и день кричала от боли, бредила, пела, пока соседи не договорились о грузовике, чтобы отвезти ее в центр на площадь Карла Маркса, где собирали всех раненых...
…На следующий день мы с отцом пошли к нему на работу в Туркменский филиал Академии наук. По дороге видели, каким стал Ашхабад после землетрясения. Разрушения были огромными: позже стало известно, что город потерял 98% жилого фонда. Особенно пострадали жилые саманные дома. Жильцы этих домов погибли все. Нам по дороге встречались люди, выносившие трупы, завернутые в простыни, и складывавшие их рядами на тротуарах. Оттуда их забирали машины, чтобы увезти и предать земле. Однако зачастую выкапывать и выносить из развалин тела погибших было некому. Трупы очень быстро стали разлагаться, наполняя воздух невыносимым запахом. Повсеместно среди развалин виднелись раздувшиеся мертвые тела почти голых людей кроваво-багрового цвета.
Уборкой трупов в дальнейшем занимались военные отряды, облаченные в противоипритные прорезиненные костюмы и противогазы. На западном краю города за нашим домом на склонах предгорных холмов в районе бывшего туркменского кладбища экскаваторы вырыли глубокие длинные траншеи, в них-то и сгружали привезенные на грузовиках разложившиеся останки людей…» Владимир Останин, житель Ашхабада.
О черном дне 1968 года в Ашхабаде напоминает этот монумент.
Памятник жертвам ашхабадского землетрясения
Хаит, Таджикистан. 10 июля 1949 года
«С утра шел дождь. В то время в Хаите было очень неспокойно. После землетрясения 8 июля никто не жил в домах. Везде, особенно в садах, были сделаны легкие навесы от солнца. Под ними и ночевали люди. Очень тревожную обстановку создавало необычное поведение животных: петухи громко и часто пели, собаки беспричинно перебегали с места на место и выли, метались и мяукали кошки, чуть ли не беспрерывно кричали ослы, а накануне ночью жители заметили полеты голубей. Все вокруг, кроме людей, чуяли беду.
Внезапно как бы издалека пришел и покатился, нарастая и заглушая абсолютно все, тяжёлый гул. Ощущение от колебаний почвы напоминало выдергивание ковра из-под ног. В одно мгновение все здания в Хаите разрушились, и над ним поднялся столб пыли, на расстоянии двадцати шагов ничего не было видно. Затем долину накрыл оползень, и тысячи людей остались под толстым слоем земли и камней». Гулистон Пирова, жительница Хаита.
«…Вдруг произошел сильный вертикальный подземный толчок, сопровождающийся сильным гулом. Толчок был такой силы, что люди не могли устоять на ногах. После этого начались горизонтальные колебания огромной силы. Местность заволокла пыльная мгла, сразу потемнело. На фоне продолжающегося колебания почвы и беспрерывного гула появился дополнительный звук, похожий на скрежет камней друг о друга, который как бы шел издалека, но быстро нарастал. Через несколько мгновений перед глазами людей появилась громада темного цвета высотой 100-150 метров, люди подумали, что это движутся две горы. Жители села, находящиеся на окраине Хаита, в паническом страхе побежали прочь. Серая громада неслась с ужасающим грохотом. Шум и скрежет были дополнены ураганным ветром, что ломал деревья, вырывал их с корнем и отбрасывал на большое расстояние.
Землетрясение вызвало большое количество оползней и селей, под ними были погребены поселок Хаит и двадцать кишлаков в долине реки Ясман, двенадцать кишлаков в долине реки Оби Кабуд и реки Сурхоб». Ахмад Кадыров, житель Хаита.
Ташкент, Узбекистан. 26 апреля 1966 года
«Бабаааах… Спросонья вижу, как через мою кровать летит старая арабская картина, висевшая на стене над кроватью. Что-то еще падает с шумом. Слышу голос мамы: «Вой, неужели война началась, что случилось, вставай, сынок, поскорее, вставай». Ничего не понимаю. Выбегаю во двор, со двора на улицу. На улице много людей. Шумно. Много пыли. Ощущаю жжение в ногах. Наклоняюсь, чтобы посмотреть, и вижу кровь на ногах. Смутно вспоминаю, как наступил на осколки стеклянной рамы от картины, когда вскочил с кровати. Кто-то пытается вытащить со двора машину, кто-то кричит, что нужно вынести документы. Что-то с шумом падает. Слышу, как кричат: «Телефон не работает». Слышу, как причитают женщины, но слова разобрать не могу. Вдали слышны жуткие крики.
Мне было 16 лет и мне не было страшно. Но я ощущал, как в толпе их состояние невольно передается и другим. Мы выстроились на улице ровно посередине меж двух рядов домов – чтобы ничего не свалилось на нас как с одной, так и с другой стороны.
Не знаю, сколько времени мы простояли, и вот вроде стихло все, но люди не спешили возвращаться в дома. Через некоторое время снова шум, как будто едут по нашей улице сотни танков. Асфальтная дорога подо мной словно превратилась в батут. Снова слышу мамин голос: «О Всевышний, лишь бы дом не свалился». Наш дом устоял…
…В первые дни после землетрясения люди боялись, что закроются магазины, не будет хлеба и других продуктов. Но эти опасения оказались напрасными. Ежедневно по радио и во время дворовых обходов население города информировали о землетрясении, в целях безопасности призывали поселиться во дворе, не пользоваться телевизором, так как были повреждены электрические провода. Трясло нас долго, вплоть до 1967-го. Привыкли даже, на пять баллов уже не реагировали.
монумент в Ташкенте
Были случаи мародерства, воровства, паникеры тоже были. Многие люди долгое время боялись заходить в дома, а другие пользовались этим и вытаскивали всё, что представляло для них ценность. По два солдата ежедневно обходили нашу улицу в противоположных направлениях. Помню, как кормили солдат. Выглянет со двора женщина или старушка и зовет солдата поесть на узбекском языке. Объяснялись, как могли, и понимали друг друга. Солдаты были разных национальностей - украинцы, белорусы, армяне.
И чаем напоят, и накормят мошхурдой, маставой или шавлей, и сигареты дадут. И это было не только на нашей улице. В Кашгарку умудрялись ведрами мошхурду строителям передавать, хотя туда никого не пускали из-за ведущихся восстановительных работ. То был большой хашар, в котором принимали участие все. В беде все равны...». Рустам Сагдуллаев, отрывок из книги «Ташкентское землетрясение 1966 года: воспоминания очевидцев».
Правила комментирования
comments powered by Disqus