В советские времена говаривали: «У нас будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется». К несчастью, благородное дело борьбы за мир требовало таких расходов на вооружение, которых Советский Союз просто не выдержал и в конце концов развалился.
Однако свято место пусто не бывает. В последнее время тогу главного борца за мир примеривает на себя Китай. Правда, миротворчество здесь имеет свой, китайский уклон. Лучше всего этот уклон отражает сцена из старинной телепередачи «Куклы». Там Ельцин во время чеченской войны спрашивает у старика-крестьянина:
— Ну что, дед, нужен нам мир?
— Да мир-то нам не нужен, — говорит крестьянин, — зачем он нам, мир-то этот? А вот соток семь еще прирезать бы не мешало…
И хотя китайское слово «пинань», обозначающее мир и покой, совсем не похоже на китайское же «шицзе», обозначающее мир, как планету, но, если выбирать между миротворчеством и прирезыванием семи соток, Китай, без сомнений, выберет семь соток.
Лишним доказательством этому служит история, разворачивающаяся прямо у нас на глазах и грозящая повторением индо-китайской войны 1962 года.
Сто тридцать первое предупреждение и один бульдозер
В этот раз две крупнейших азиатских державы столкнулись из-за маленького королевства Бутан.
Версий происходящего имеется как минимум две. Первая гласит, что в июне этого года на плато Доклам, принадлежащем Бутану, китайские военные снесли бутанские блиндажи, после чего начали строительство здесь своей собственной автодороги. Вторая версия, китайская, утверждает, что никто ничего не сносил. Китайцы мирно строили дорогу на исконно китайском плато Дунлан, как вдруг появились грубые и неженственные индийские солдаты и накостыляли китайцам на их же собственной земле. Деликатные китайцы потребовали, чтобы индийцы покинули их родное китайское плато Дунлан, грубые индийцы заявили, что никуда не уйдут с бутанского плато Доклам.
Вы скажете: если плато бутанское, при чем тут Индия?
Все дело в том, что Бутан — очень маленькая страна. Поэтому, имея под боком такого миролюбивого и дружественного соседа, как Китай, она предусмотрительно застраховалась от слишком уж больших проявлений дружбы и миролюбия с его стороны. Бутан находится под протекторатом Индии, которая обязана защищать его в случае агрессии. Что она и сделала, выпихнув китайских военных со спорной территории.
Любопытно, что оружие при этой воинской операции не использовалось. Китайцы и индийцы сошлись врукопашную — и индийская каларипаятту одолела хваленое китайское ушу. В итоге китайцам побили морду, от чего, надо думать, Брюс Ли сто раз перевернулся в своем гробу.
Позже, однако, по заявлениям китайцев, им все-таки удалось вернуться на оставленные рубежи, но индийские военные так и не отступили. Сейчас, по заявлениям Пекина, на плато по-прежнему находятся индийские военные и — что вызывает особенное негодование китайцев — один бульдозер. На нынешний момент диспозиция такова: китайцы требуют ухода индийцев с плато, угрожая им войной.
В отличие от привычного нам «сто тридцать первого китайского предупреждения» эта угроза для Нью-Дели звучит весьма неприятно. В новейшие времена у Индии уже были вооруженные конфликты с Китаем, наиболее серьезные — в 1962 и 1967 годах. И если в 1967 году конфликт не вышел за рамки боев на границе, то столкновение 1962 года вылилось в полномасштабную войну, которая едва не закончилась для Индии трагически.
Показательно, что одной из причин войны 1962 года также стало строительство китайцами дороги, но тогда — в районе Аксай-Чина, который индийцы считают своим. Другой причиной называют тот факт, что Индия укрыла на своей территории бежавшего из Тибета Далай-Ламу XIV, которого китайцы называют сепаратистом и государственным преступником.
Тогда, в 1962 году, китайцы обвинили Индию в следовании агрессивным традициям английского империализма и потакании империализму американскому, а НОАК вошла на индийскую территорию, разгромила четвертую пехотную дивизию Индии и продвинулась вглубь страны почти на сто километров.
Если бы китайцы продолжили наступление, Индии пришлось бы очень нелегко. Однако китайская авантюра не нашла поддержки у руководства СССР. Международная общественность осудила Китай, а Америка и Британия стали поставлять оружие Индии. Под давлением всех этих факторов китайцы объявили об одностороннем прекращении огня и отступили назад.
Конфликт 1967 года был не таким кровопролитным, и Индии тогда удалось отбиться своими силами. Однако до сих пор у Китая и Индии сохраняются серьезнейшие взаимные претензии — как территориального, так и общеполитического характера.
Прошло пятьдесят лет — и начался новый виток противостояния. Как говаривал в подобных случаях российский премьер Черномырдин, «никогда такого не было, и вот опять».
Все вокруг китайское, все вокруг мое
Китайско-индийские конфликты возникают не на ровном месте, у них имеется своя предыстория. В 1914 году Великобритания и Тибет подписали соглашение, согласно которому была установлена граница между так называемым Внешним Тибетом и Индией, тогда еще британской. Обозначение этой границы вошло в историю как «линия Макмагона». Но когда Тибет вошел в состав коммунистического Китая, КНР эту самую линию Макмагона признавать не захотела.
Вообще говоря, для китайцев это нормально. Китай с огромным трудом признает любые границы, если только он не установил их сам, по своему разумению, как было, например, с корейской границей.
Для этого есть как исторические, так и психологические причины.
Президент Путин не так давно заметил, что границы России не заканчиваются нигде. У нас это прошло по категории шутки, хотя соседним странам она почему-то смешной не показалась.
Однако китайский патриот отличается от русского тем, что в вопросах границ не терпит никаких шуток. Он объяснит вам совершенно серьезно, что у Китая границ не должно быть вообще.
Связано это, в первую очередь, с китайской историей. Три с половиной тысячи лет назад, в эпоху Шан-Инь, Китай уже назывался Тянься, Поднебесная. Управлял этой Поднебесной повелитель-ван, которому китайцы приписывали божественное происхождение. Однако в это же самое время словом «Поднебесная» обозначался не только сам Китай, но и вообще весь обитаемый мир. Как-то само собой произошла подмена понятий и власть китайского вана была перенесена на всю вселенную. Этому способствовали и завоевания тогдашнего Китая. Он подчинял себе мелких правителей окружающих «варварских» земель и те так или иначе входили в орбиту его управления, становились его данниками.
Торговцев, приезжавших в Китай за товарами, сами китайцы считали иностранными послами, которые приехали якобы для того, чтобы засвидетельствовать свою покорность императору. Такие «посольства» тоже считались вассальными, данническими. Таким образом «во власти» Китая оказались даже крупные европейские страны, которые об этом не подозревали ни сном, ни духом.
Продолжалась эта малина до начала XIX века, когда европейские государства недвусмысленно дали понять китайцам, кто тут настоящий хозяин. Китай был сокрушен и в военном, и в политическом смысле. Но в душе китайцы по-прежнему чувствовали себя властителями мира, только временно отставленными от управления злыми и коварными чужеземцами.
Надо сказать, что китаец, даже современный, традиционно испытывает на себе массу всяческих ограничений в отношениях с другими людьми. Есть правила подобающего поведения, есть связи-гуаньси и много чего еще, регламентирующего китайское поведение. Однако эти ограничения касаются только китайцев. Иностранные варвары, они же заморские черти, в эту систему координат не входят. Если речь идет об иностранцах, тут китайцев никто не сдерживает. Отсюда китайская манера приходить в любое место и использовать его, как свое. Китаец везде дома, потому что везде — Поднебесная. Иными словами, все вокруг китайское, все вокруг мое.
Именно поэтому китаец бывает так возмущен, когда ему вдруг указывают на какие-то границы. Ведь известно, что с древнейших времен все принадлежит его стране, а, значит, и лично ему самому. И, раз уж китайцы не могут просто взять и отменить границы и объявить всю планету Китаем, они стараются эти самые границы хотя бы раздвинуть. Отсюда бесконечные территориальные претензии Китая ко всем на свете, претензии, которые невозможно удовлетворить. Удовлетворишь одну — спустя некоторое время возникает новая. В этом смысле китайская внешняя политика похожа на карпа, который не имеет ограничителей: чем больше его кормят, тем быстрее он растет и тем больше требует еды.
Тут надо еще вспомнить о том, что далеко не все страны способны так просто расставаться со своей территорией. Вот Россия, например, легко отдала Китаю два острова на Амуре — от нее не убудет. Понадобится — отдаст еще и еще, лишь бы Китай нас поддерживал на международной арене. А то все остальные наши стратегические партнеры, начиная от Северной Кореи и кончая Науру, почему-то не имеют никакого авторитета.
Другое дело — тот же самый Бутан. У него и так-то территории с гулькин клюв, ему землей разбрасываться не приходится. Вот почему и само королевство, и покровительствующая ему Индия так нервно восприняли китайские попытки немножко расшириться за чужой счет.
Очень жесткий мягкий путь
Как известно, есть разные способы отжать чужую территорию. Один из любимейших в Китае — так называемая картографическая агрессия. Смысл этого метода в том, что на китайских картах границы обозначены вовсе не там, где они проходят согласно международным договорам. Неустановленные границы становятся здесь установленными, спорные территории — китайскими, и все в таком роде. Китайцы ухитряются обозначать свои границы даже на море, что не принято в международной практике. Традиционно, если речь не идет о внутренних морях, море принадлежит всем, а у стран, с которыми море соприкасается, есть только узкая полоса территориальных вод шириной в 12 морских миль. Но Китай, если уж соприкасается с морем, считает его своим почти по всей площади.
Казалось бы, какая разница, что там рисует Китай на своих внутренних картах? Есть ведь международные соглашения. Однако китайское представление о себе важнее всяких там договоров — такова уж национальная психология. И если на карте Китай захватил часть вашей территории, то это верный сигнал, что рано или поздно он потребует эту территорию и в реальности. Произойдет это, когда, по мнению китайцев, наступит подходящий момент, а наступить он может в самое неудобное для вас время.
Как уже говорилось, едва только перед китайцем ставят границу, он стремится эту границу стереть или хотя бы отодвинуть. Самый понятный способ для этого — просто войти на чужую территорию и начать там чего-нибудь эдакое строить или хотя бы выпасать свой скот. После того, как атакованное государство попытается отстоять свою целостность, китайцы поднимают крик, говоря, что это враг зашел на китайскую землю, которую они теперь вынуждены защищать, проливая драгоценную китайскую кровь. И пусть теперь уже противник доказывает, что он не агрессор.
Миролюбие китайское сродни советскому и российскому — оно тоже имеет гибридные формы. Часто на освоение чужих земель идут простые рыбаки, скотоводы, земледельцы и прочие мирные тракторы с вертикальным взлетом, которые эту самую землю/воду пахали испокон веку, пока не пришли злые заморские черти и не прижали бедных китайцев.
Это все не значит, конечно, что китайцы не способны к компромиссу в территориальных вопросах. Они способны, только компромисс этот выглядит, как описано у Довлатова в книге «Соло на ундервуде»: «Мой компромисс таков. Меттер приползает на коленях из Джерси-Сити. Моет в редакции полы. Выносит мусор. Бегает за кофе. Тогда я его, может быть, и прощу».
Словом, все становятся перед Китаем на колени и выполняют каждую его прихоть. На такой компромисс китайцы согласны.
Еще при относительно мягком и либеральном Ху Цзиньтао было заявлено, что Китай ответственен за все, что происходит в мире. Слова эти следует понимать так: судьбы мира должна решать Китайская Народная Республика. Идею эту можно было бы назвать мессианской, если не знать, что это привычное китайское умонастроение, которое они просто прятали до поры до времени. Сейчас китаец вошел в силу, и то, что у него на уме, потихоньку вылезает на язык. И даже не потихоньку, а вполне внятно и громко.
Только, пожалуйста, не надо удивляться китайскому размаху. В официальных китайских газетах, объясняя, почему соревнование выиграл иностранец, а не китаец, часто пишут, что иностранцы просто ближе к обезьянам. Разве можно доверить обезьянам судьбы мира?
Другое дело, что цели можно достигнуть и не военным путем. Мягкая сила была опробована в Китае значительно раньше, чем это выражение ввел в обиход президент Путин. Мягкий путь — это хуацяо, китайские эмигранты. Сколько бы китаец ни прожил за границей, и он сам, и дети его, и внуки будут китайцами. Родиной их будет считаться не нынешнее место жительства, а Китай, любить они будут в первую очередь именно Китай, действовать будут тоже в его интересах.
Средний китаец подобен газу — он стремится заполнить собой весь имеющийся объем. Метод его проникновения в другие страны подобен смешению чернил с водой: если капнуть китайцем в постороннюю среду, он будет растворяться в ней постепенно, смешиваться с ней и обращать все в привычный для себя цвет. Вот почему китайцы везде стараются образовать свои чайна-тауны или как минимум, направить ситуацию в удобное им русло. Учитывая их мягкие манеры и дипломатические способности в сочетании с беспринципностью и искусством громко скандалить, цели своей они достигают обычно довольно легко.
Другая разновидность мягкого пути — экономическое «сотрудничество». Форм тут множество, начиная от браконьерства и полулегальных земледельческих коммун на российской территории до вполне официальной «аренды» огромных пространств иностранной земли, как это случилось, например, с Байкалом. И не важно, будут ли Байкал разливать по бутылкам, или отведут в Китай сразу по трубопроводу — с Байкалом нам придется попрощаться. Учитывая традиционно хищнический подход китайцев к природным ресурсам, их мирный приход может оказаться страшнее военного.
Прогулки спецназа по тылам
Любая граница с Китаем существует только до тех пор, пока китайцы считают, что мир выгоднее войны. В тот момент, когда они решат, что можно, не особенно рискуя, границу отодвинуть или даже вовсе ее уничтожить, они это сделают.
Конечно, знатоки Китая скажут, что китайцы всегда были неважными вояками и побеждали обычно только других китайцев. Но, во-первых, что было, то прошло, а новейшая история говорит, что и китайцы способны проводить вполне успешные войсковые операции. Во-вторых, нынешняя война — война высокотехнологичная. Люди не идут друг на друга в штыковую атаку, личной храбрости от человека требуется меньше, чем когда-то.
И это не говоря о том, что современная китайская армия более профессиональна, чем, например, российская. У нас в армию загоняют насильно, в Китае — отбирают по конкурсу. Для паренька из деревни армия — часто единственный шанс состояться в жизни. Поэтому средний китайский солдат сейчас мотивирован гораздо сильнее, чем его давний предок.
А спецназ китайский и вообще считается чуть ли не лучшим в мире. Не многие знают, но рейды китайских разведчиков и диверсантов по российским тылам — дело обычное. На наше счастье, китайские спецназовцы выполняют пока лишь учебные задачи, никакого видимого ущерба не наносят, но поймать их не могут, да, видимо, и не очень-то ловят. Что такое гульба китайского спецназа по российской земле, если сравнивать ее с поддержкой Китаем России, например, в ООН? Правда, за поддержку эту всякий раз приходится платить высокую цену, но, как говорят наши политики на понятном им дипломатическом языке, понты дороже.
Своего не отдадим, чужого — тем более
Нынешний председатель КНР Си Цзиньпин имеет закалку человека из спецслужб. Настроен он, надо сказать, куда решительнее своего предшественника Ху Цзиньтао — это касается и внешней политики.
Мы все еще помним высказывание Мао Цзэдуна: «Китай — это мудрая обезьяна, которая с горы следит за битвой двух тигров». Вопрос: готова ли вчерашняя обезьяна стать тигром, сойти с горы и сама вступить в бой?
Только что в Китае отпраздновали 90-летие Национально-освободительной армии Китая. Празднование прошло по-деловому, войска, как и сам председатель Си, шли в походной форме. Пекин уже позволяет себе не тратить второй в мире военный бюджет на то, чтобы пускать пыль в глаза. Он просто демонстрирует то, что есть у него на вооружении, будь то «убийца авианосцев» — противокорабельная баллистическая ракета Дунфэн-21D, - или новая межконтинентальная баллистическая ракета Дунфэн-31AG.
Конечно, пока США лидируют по части вооружений, слишком уж серьезных военных шагов от Китая ждать не приходится. И нынешняя ситуация на плато Доклам, скорее всего, не вызовет большой индийско-китайской войны. Наши Сахалин, Приморье и Забайкалье, которые китайцы считают исторически своими, тоже пока не переменят гражданства. Но это пока. А что будет, скажем, лет через десять-пятнадцать?
На параде, посвященном девяностолетию китайской армии, Си Цзинпин уже заявил, что Китай является архитектором мира и гарантом международного порядка. Вот так. Не больше и не меньше.
А для тех, кто не понял, он добавил, что ни при каких условиях китайцы не отдадут своей земли.
Но мы-то знаем, что и весь мир, и Китай с давних пор зовутся Поднебесной. Следовательно, вся земля в мире, в конечном итоге, китайская. А эту землю, как уже было сказано, Китай не отдаст никому.
Правила комментирования
comments powered by Disqus