Говорить о широкой группе технократов в узбекском госаппарате еще рано, она только формируется взамен старой советской политэкономической школы. Узбекская технократия пока не в состоянии бросить вызов грозным силовикам. Тем не менее Мирзиёев явно изучает опыт России, Казахстана, Южной Кореи по привлечению вестернизированных, но аполитичных специалистов для управления узбекской экономикой
Год назад в Узбекистане да и за его пределами мало кто ожидал, что Шавкат Мирзиёев сможет унаследовать президентский пост покойного Ислама Каримова без открытой борьбы, раскола в верхах и прочих потрясений. Тем более не верили в способность нового лидера быстро изменить кадровую структуру власти страны. Однако за год правления посткаримовским Узбекистаном, который сравнивают с СССР после Сталина и Испанией после Франко, Мирзиёев смог без лишнего шума радикально перетасовать личный состав узбекского руководства, сформировав три новые группы, на которые он планирует опираться в дальнейшей борьбе за полный контроль над страной. Этих мирзиёевских назначенцев можно условно назвать «семьей», «бывшими ссыльными» и «новой технократией».
Конец брежневско-рашидовской системы
Ислам Каримов хоть и правил Узбекистаном почти три десятилетия, в своей кадровой политике придерживался еще брежневско-рашидовских принципов. Главное – обеспечить стабильность, а значит, людей на высоких постах нужно менять как можно реже. Бывший министр финансов Рустам Азимов, всесильный глава Службы национальной безопасности Рустам Иноятов, бывший глава Центробанка Файзулла Муллажанов – на момент смерти Каримова все они занимали свои посты уже по 15–20 лет.
Однако большинство жителей Узбекистана имели весьма отдаленное представление об этом кадровом застое в руководстве. Они гораздо лучше знали российских министров, депутатов, губернаторов, чем собственных. Ведь большую часть информации они получали (и получают) из российских телеканалов, которые в Узбекистане популярнее, чем в самой России. А в узбекской пропаганде существовал только один публичный политик и руководитель – Ислам Абдуганиевич.
Например, могущественного Рустама Иноятова знали по двум-трем фотографиям, которые распространялись в мобильных телефонах. Его ни разу не показывали по узбекскому телевидению с 1999 года и до самой церемонии прощания с Исламом Каримовым в прошлом году. Главу президентской администрации Каримова – Зелимхана Хайдарова, входившего в тройку самых влиятельных людей в стране, – вообще знали в лицо только работники президентского аппарата.
Такая концентрация всей политической жизни страны в одном человеке приводила к тому, что реальные полномочия в Узбекистане определялись не формальной должностью, а близостью к президенту. Поэтому президентская администрация, во главе с Зелимханом Хайдаровым, и Служба национальной безопасности с ее бессменным руководителем Рустамом Иноятовым имели при Каримове гораздо больше влияния, чем правительство. Новый президент Узбекистана Мирзиёев провел в этой системе не одно десятилетие и прекрасно понимает, где находятся настоящие центры силы узбекского госаппарата. И именно туда он назначил самых близких ему людей.
В политической жизни Центральной Азии на первый план часто выходят дети авторитарных лидеров, но в случае с Шавкатом Мирзиёевым получилось немного по-другому. У него нет сыновей, только дочери, поэтому ставленниками нового лидера в администрации президента и в силовом блоке стали два его зятя.
Старшего зятя, Ойбека Турсунова, Мирзиёев назначил заместителем главы администрации президента Узбекистана. Его отец, то есть сват президента, Батыр Турсунов в звании генерала сегодня занимает руководящую должность в Национальной гвардии Узбекистана.
Второго зятя, Отабека Шаханова, несколько раз видели среди лиц, сопровождающих президента в его зарубежных поездках. Вскоре после этого появились сообщения, что Шаханов был назначен заместителем начальника Службы безопасности президента. Таким образом Шавкат Мирзиёев постепенно формирует вокруг себя политическую семью, укрепляя одновременно и свой аппаратный вес, и силовой.
Очевидно, что в ближайшее время влияние двух зятьев президента будет только расти. Они станут курировать все отношения чиновничьей элиты и бизнеса, влиять не только на кадровые перестановки, но и на перераспределение собственности и сфер влияния. Так, фамилии Шаханова и Турсунова уже фигурируют в процессе смены собственника крупнейшего оптового рынка в Узбекистане «Абу Сахий», принадлежащего зятю Ислама Каримова, мужу его младшей дочери Лолы. Сразу после смерти Каримова на этот рынок обрушился вал проверок. И понятно, что одним рынком дело вряд ли ограничится.
Команда бывших ссыльных
Другое важное направление кадровой политики Мирзиёева – это возвращение во власть бывших ссыльных руководителей, в свое время попавших в немилость к президенту Каримову. По всей видимости, у Мирзиёева пока еще не сложилась собственная команда, поэтому ему приходится опираться на старые управленческие кадры. И среди них он выбирает тех, кто будет максимально лоялен ему в благодарность за предоставленную возможность вновь вернуться на политический олимп Узбекистана.
Также возвращение старых чиновников должно помочь новому президенту укрепить среди политической элиты технократический блок в противовес силовому. Конечно, многих старых чиновников можно назвать технократами только с большой натяжкой, но в условиях острого кадрового кризиса особенно выбирать не приходится. Социальные лифты в Узбекистане почти не работают, поэтому полагаться приходится на старую гвардию, выбирая наименее плохих из худших чиновников.
К вернувшимся из ссылки руководителям можно отнести премьер-министра Абдуллу Арипова, главу авиакомпании Uzbekistan Airways и еще недавно вице-премьера Улугбека Розикулова, первого заместителя государственного советника президента по организационно-кадровым вопросам Рустама Касымова.
Нынешний премьер Абдулла Арипов – классический пример того, как бывший, списанный чиновник может заново обрести власть. С 2002 по 2012 год Арипов работал вице-премьером, но осенью 2012 года Генеральная прокуратура Узбекистана возбудила против него уголовное дело, обвинив в злоупотреблении служебными полномочиями, а точнее – в незаконной выдаче разрешений на установку дополнительных ретрансляторов для нужд компании «Уздунробита» (бренд «МТС-Узбекистан»). Судя по всему, реальной ответственности он избежал и до осени 2016 года проводил время научным сотрудником в Ташкентском университете информационных технологий и ташкентском филиале российского МГУ. А дальше благодаря Мирзиёеву стремительно взлетел на пост премьер-министра.
Улугбек Розикулов попал под волну громких арестов топ-менеджмента государственного агентства «Узавтосаноат» (Узавтопром), которая прошла в мае 2016 года. Вместе с генеральным директором узбекско-американского концерна GM Uzbekistan Тохиржоном Жалиловым Розикулова обвиняли в махинациях с продажами автомобилей. Произведенные в Узбекистане машины вывозились в Казахстан как экспорт, но потом их завозили обратно в Узбекистан и продавали местным жителям в два раза дороже экспортной цены. Надо понимать, что нарушение состояло в том, что предназначенные для экспорта автомобили возвращали назад в страну, а не в том, что цена на внутреннем рынке была в два раза выше, – последнее в Узбекистане с его запретительным валютным регулированием как раз законная практика. Судя по всему, Улугбек Розикулов находился под домашним арестом, и только приход на пост президента Шавката Мирзиёева спас его от реального заключения в тюрьму.
Название должности Рустама Касымова звучит не очень впечатляюще – первый заместитель государственного советника президента по организационно-кадровым вопросам. Но его роль и влияние на президента не стоит недооценивать. До 2009 года Касымов был заместителем премьер-министра, потом его сослали на ректорскую должность в Университет мировой экономики и дипломатии, где он остался в памяти студентов и профессоров как ярый сторонник принудительного труда. По многим неофициальным отзывам, Касымову очень хорошо удается находить общий язык с Мирзиёевым и улавливать пожелания своего патрона.
В непосредственный круг советников президента по внешней политике входит бывший глава МИДа, а ныне зампред сената (верхняя палата) Садык Сафаев. Его считают прозападным политиком, и должность министра иностранных дел он потерял в 2005 году, как раз после охлаждения отношений между Ташкентом и Западом из-за событий в Андижане. Сафаева хорошо знают в мире, и вообще он один из немногих узбекских политиков, кто умеет выступать перед иностранцами и излагать позицию страны без пропагандистских штампов. Так что он имеет все шансы стать одним из тех, кто будет определять внешнюю политику Узбекистана при новом президенте.
Описанные случаи – только самые яркие примеры. Выстраивая собственную базу поддержки, Мирзиёев вернул во власть многих опальных чиновников. Новая должность нашлась даже для бывшего мэра Ташкента Козима Туляганова, получившего при Каримове условный срок. При Мирзиёеве он стал начальником Главного управления государственного надзора за соблюдением качества проектных и строительно-монтажных работ Государственного комитета по архитектуре и строительству.
Все эти старые кадры должны помочь Мирзиёеву временно компенсировать кадровый голод, внести свой вклад в передел властных полномочий, а потом расчистить дорогу для новых технократов. Узбекская политика не терпит постоянных союзов, поэтому Мирзиёев, хоть и был многие годы грозным премьер-министром, не сумел сформировать собственную команду преданных единомышленников. Теперь это приходится делать на ходу и из того, что есть под рукой.
Технократы против силовиков
Говорить о какой-то более-менее широкой группе технократов в узбекском госаппарате еще рано, она только формируется взамен старой советской политэкономической школы. Узбекская технократия пока не в состоянии бросить вызов грозным силовикам. Тем не менее Мирзиёев явно изучает опыт России, Казахстана, Южной Кореи по привлечению вестернизированных, но аполитичных специалистов для управления узбекской экономикой.
Первые шаги Мирзиёева ошарашили сторонников усиления технократов в противовес силовикам – новый президент отстранил от власти Рустама Азимова, бывшего министра финансов Узбекистана, которого при Каримове называли не иначе как фактическим премьер-министром страны. Именно Азимов обычно представлял страну на международных саммитах, имел развитую сеть контактов в международных финансовых институтах и вообще пользовался репутацией современного руководителя, что в Узбекистане большая редкость.
В сентябре–октябре 2016 года многое указывало на то, что Азимов станет премьер-министром. Чиновники рассказывали, что он ярко проводит селекторные совещания, начинает контролировать особые поручения врио президента и так далее. Тут показательно, что до Азимова селекторные совещания проводил исключительно Мирзиёев, когда был премьером. По-видимому, после смерти Каримова между ведущими политиками были какие-то договоренности, что Мирзиёев пойдет в президенты, а Азимов – в премьеры. Но по мере укрепления власти Мирзиёев посчитал, что больше не нуждается в таком союзнике. Азимова сослали курировать проект по развитию птицеводства.
Тем не менее за уходом Рустама Азимова скорее скрывается желание Мирзиёева избавиться от возможного претендента на трон, чем отказ привлекать во власть технократов. Сегодня Мирзиёев пытается показать, что все больше готов полагаться на молодых специалистов. Пока таких людей в Узбекистане в принципе мало, и многие должности приходится закрывать старыми кадрами. Но в экономических ведомствах на постах заместителей уже заметны люди, которые в будущем имеют все шансы продвинуться в первый ряд узбекских руководителей. Это, например, Шерзод Шерматов, выпускник Йельского университета, которого назначили первым заместителем министра по развитию информационных технологий и коммуникаций, или Саидкамол Ходжаев, новый заместитель главы Центробанка.
Публичные высказывания Мирзиёева против коррупции в Генеральной прокуратуре, милиции и других силовых ведомствах показывают, что новый президент не против снизить их роль в экономической жизни страны. Конкретных результатов пока мало, но по крайней мере публично и на высшем уровне стали звучать заявления о том, что следует прекратить вмешательство в деятельность бизнеса, оградить его от чиновничьего и силового произвола.
Мирзиёев вообще предпринимает некоторые попытки, чтобы сделать узбекскую власть более открытой: приучает чиновников к публичной жизни, заставляет выступать на телевизионных ток-шоу, сильно напоминающих российские, на различных брифингах, в новом международном пресс-клубе. Теперь хакимы областей, руководители крупных госкомпаний, министры сидят и отвечают на вопросы журналистов, дают интервью иностранным и местным СМИ. Пока это получается у них не слишком успешно, но постепенно они входят во вкус публичной жизни и уже так не пугаются, когда их критикуют в интернете. Сами граждане страны тоже познают вкус дискуссии, правда, пока темы таких споров не затрагивают систему и не представляют угрозы для стабильности режима, а в основном касаются модели развития узбекской экономики или выбора графики для узбекского алфавита. Но и такие дискуссии были невообразимы при Исламе Каримове.
Интересы технократов и силовиков в узбекском руководстве – противоположны. Первые для стабилизации режима пытаются делать упор на экономические реформы, вторые видят в любых изменениях риск дестабилизации страны. Первые считают, что демонтаж каримовской модели откроет в том числе для них самих новые возможности для карьерного роста и обогащения, вторые понимают, что эти реформы могут лишить их контроля над уже существующими финансовыми потоками.
Силовой блок в Узбекистане при Каримове непомерно раздулся, поэтому нет ничего удивительного, что Мирзиёев пытается как-то уравновесить его более влиятельным экономическим блоком. Насколько это удастся – большой вопрос. Пока новый президент не смог продемонстрировать ни ясной стратегии дальнейшего развития страны, ни четкой готовности к реформированию системы. Поэтому не исключено, что власти будут и дальше искать ответы в прошлом, возвращаясь к проверенному каримовскому стилю руководства.
Правила комментирования
comments powered by Disqus