России предстоит выработать новую политику в отношении стран региона.

Недавние новости об официальном переходе Казахстана на латиницу и об объявлении в Киргизии 7 ноября Днём истории и памяти предков, приуроченным к восстанию киргизов против Российской империи в 1916 году, снова поставили вопрос о политике современной России на среднеазиатском направлении. До сих пор эта политика во многом определялась историей советского периода в Средней Азии, однако инерция событий ХХ века в Киргизии, Казахстане, Узбекистане, Таджикистане и Туркменистане во-многом исчерпала себя, и сегодня регион всё больше вовлекается в мировые процессы. При этом, к сожалению, среднеазиатские страны во многом стали не субъектами, а скорее объектами геополитики и пешками в геоэкономических раскладах.

Есть ли у России сегодня внятная политика по отношению к странам Средней Азии, и с чьими интересами вступают в противоречие как российские шаги, так и движение самих среднеазиатских стран?

Турция: общность языка и экономических интересов

Несмотря на географическую общность территорий и причудливые контуры современных границ среднеазиатских стран, населяющие их народы отнюдь не однородны: казахи, киргизы, узбеки и туркмены говорят на различных языках тюркской языковой семьи, в то время как таджики используют свой вариант персидского языка, входящего в индоевропейскую семью. Тюркские языки народов Средней Азии также отличаются между собой: туркменский язык входит в огузскую группу, в которую попадают западные тюркские языки — турецкий и азербайджанский, казахский и киргизский языки является языками северной кыпчакской группы (куда, например, входят татарский, башкирский и крымско-татарский языки), а узбекский язык, наоборот, тяготеет к востоку, входя вместе с уйгурским в особую, каралукскую группу тюркских языков.

Впрочем, различия между языковыми группами тюркских языков не столь кардинальны, что позволяет, например, Турции вовсю эксплуатировать тему «Великого Турана» (мифической прародины всех тюрков, якобы располагавшейся на территории Средней Азии) и весьма успешно продвигать в среднеазиатских странах идеи современного пантюркизма — общности всех тюркских народов. Интересно то, что исторически пантюркизм возник именно в России. Впервые идеи «Турана» как антипода современного «Ирана» возникли в работах российского общественного деятеля, просветителя и публициста Измаила бек Гаспринского (Исмаила Гаспралы), жившего в крымском Бахчисарае. Кроме пропаганды идей пантюркизма, Гаспарлы знаменит тем, что он фактически создал современный турецкий язык, который был насыщен тюркскими корнями взамен исторических заимствований из арабских и персидских языков и во времена Кемаля Ататюрка официально заменил османский язык в Турции.

Измаил бек Гаспринский

Именно во времена Ататюрка, называемого и поныне «отцом всех турков (тюрок)» доктрина пантюркизма стала фактически внешнеполитическим кредо Турции. Впрочем, надо сказать, что вплоть до краха СССР в 1991 году пантюркизм представлял собой достаточно эфемерный проект на территории Советского Союза: культурные, экономические и политические контакты тюркоязычных граждан СССР и турецких эмиссаров были очень дозированными и ограниченными и не позволяли политическому тюркскому элементу играть какую-либо существенную роль в жизни республик Средней Азии.

Однако с распадом СССР ситуация поменялась кардинальным образом. Помимо культурно-языкового фактора, к сотрудничеству с Турцией среднеазиатские страны подталкивал и геоэкономический фактор — через территорию Турецкой республики лежит альтернативный транзитный путь из континентальных стран Средней Азии, проходящий через Каспийское море и тюркоязычный Азербайджан. Такая сумма факторов была в полной мере использована Турцией, которая с 1992 года проводит саммиты тюркоязычных государств, а в 2009 году организовала так называемый Тюркский совет, в который вошли сама Турция, Азербайджан, Киргизия и Казахстан, а Узбекистан и Туркменистан получили статус наблюдателей.

До краха СССР пантюркизм представлял собой довольно эфемерный проект. Но затем Турция начала активно вовлекать Центральную Азию в орбиту своих интересов.

Секретариат совета расположен в Стамбуле, а организация фактически представляет собой действующую и конкурентную альтернативу российским проектам в Средней Азии, которая предполагает организацию среднеазиатских стран в союз, осуществляющий экономическое и политическое взаимодействие без участия Российской Федерации.

Внутренняя нестабильность

Впрочем, идеальная картина «тюркского мира» в Средней Азии вполне может разбиться о существующие противоречия среди самих стран Средней Азии. Связано это с тем, что регион, несмотря на богатство природными ресурсами и инфраструктурную важность для любых трансевразийских проектов, снедаем массой социальных и экономических проблем. Основным дестабилизирующим фактором в Средней Азии, как это ни печально, является её собственная популяционная динамика. Как пример: за последние полвека население «спокойного» Казахстана выросло в полтора раза, а население Узбекистана и Таджикистана, соответственно, утроилось.

Такая демографическая нагрузка, помноженная на экономический спад начала 1990-х годов, вызванный крахом СССР, фактически поставила все страны Средней Азии на грань социальной катастрофы. В итоге это вылилось в катастрофическое падение цивилизационных стандартов и уровня жизни населения, что особенно ощутимо оказалось для городских жителей. Ситуацию спасла лишь слабая урбанизация региона — большая часть жителей среднеазиатских стран даже в конце существования СССР жили во многом за счёт собственного натурального хозяйства. Однако для Таджикистана этот период вылился в полномасштабную гражданскую войну, а для Киргизии и Узбекистана ознаменовался массовыми гражданскими волнениями (самые крупные — в Андижане и в Оше).

Гражданская война в Таджикистане

Дополнительным фактором нестабильности в регионе является извечный «водный» вопрос. Большая часть Средней Азии представляет собой бессточную котловину, которая питается очень ограниченным количеством естественных осадков, лимитированных континентальным климатом. В силу этого природного фактора практически все пограничные споры между среднеазиатскими странами касаются не территорий как таковых, но доступа к водным ресурсам, в первую очередь к пресной воде. Вопрос рационального использования водных ресурсов осложняется и тем, что вода является для Киргизии, Таджикистана и Узбекистана ещё и энергетическим ресурсом. В этих странах идут программы активного строительства гидроэлектростанций, но использование воды в водохранилищах ГЭС тут же осложняет и лимитирует использование водных ресурсов для критически важных нужд сельского хозяйства.

Страны Средней Азии ссорит водный вопрос. Для его решения необходимы большие инвестиции и сила, способная усадить всех за стол переговоров. После развала СССР такой силы не наблюдается.

Фактически единственным решением в такой конфликтной ситуации был бы общий план развития народного хозяйства стран Средней Азии. Однако де-факто такой программы нет даже в проекте, и каждая из стран действует в рамках собственных целей и интересов, часто нарушая жизненно важные аспекты существования своих соседей.

Китайский фактор

И наконец, ещё одним могущественным игроком, который может радикально изменить текущую ситуацию в Средней Азии, является Китай. Политика КНР, направленная на создание Нового шёлкового пути, впрямую затрагивает интересы среднеазиатских стран. Основной задачей Китая является создание альтернативного пути доставки китайских товаров на европейские рынки, который мог бы составить конкуренцию как морскому пути через Индийский океан и Суэцкий канал (или мыс Доброй Надежды), так и транзиту китайских грузов по российскому Транссибу.

При этом принципиальных среднеазиатских альтернатив Новому шёлковому пути две. Обе они берут начало в Джунгарских воротах — горном проходе между территорией КНР и Казахстаном. Всё остальное пограничье между Китаем и странами Средней Азии малопригодно для создания транспортных коридоров: практически всё оно расположено в труднодоступных горных районах. Северная ветвь Нового шёлкового пути идёт по территории Казахстана и выходит в российский коридор Трансазиатской железной дороги, проходящей по российскому Транссибу. А вот южный коридор может быть организован по территории Казахстана, Узбекистана и Туркменистана и вывести китайский транзит в Азербайджан и затем в Турцию. Либо же, как вариант, обеспечить связность по территории соседнего Ирана.

Такой мегапроект китайского «дракона», безусловно, может создать совсем иную реальность. В «пакетном» китайском предложении по созданию транспортных коридоров Нового шёлкового пути прописано масштабное участие китайского капитала в строительстве промышленной и иной инфраструктуры на всём протяжении маршрута, что может дать мощнейший толчок экономикам стран Средней Азии, пребывающим в состоянии длительной стагнации.

Китай вовсе не стремится обогащать Среднюю Азию. Его интересуют полезные ископаемые и транзитный потенциал некоторых стран региона. Делать из региона «город-сад» КНР не будет.

Кроме того, Китай не скрывает своего интереса и к природным ресурсам Средней Азии — промышленные металлы, золото, уран, нефть и природный газ являются дополнительным призом для китайской экономики. Ну и наконец, в случае если не решения, то хотя бы смягчения социально-политических проблем, Китай получает в Средней Азии надёжный геополитический тыл, что позволяет ему сосредоточиться на своей основной стратегии — экспансии в Юго-Восточной Азии и борьбе за мировую гегемонию против США.

Шанс России

Безусловно, нынешняя ситуация в Средней Азии кардинально усложнилась. Глобальный мир и современные технологии позволили новым игрокам — Турции, Китаю, США успешно проводить экспансию в регионе, который издревле являлся «сакральным сердцем» Евразии и вот уже почти три века входил в зону исключительного влияния России. Сегодня Российская Федерация практически отброшена на рубежи середины XIX века, когда между тогдашними Российской и Британской империями началась знаменитая «Большая игра», приведшая к разделу сфер влияния в центре Евразии и последующему вхождению Средней Азии сначала в состав России, а потом и СССР.

Тем не менее именно опыт вековой давности и сюжеты 1920-х годов должны служить примером для нынешней политики России. Советский проект оказался именно тем магическим цементом, который смог связать воедино судьбы России и Средней Азии в ХХ веке и обеспечил в громадном регионе как спокойствие, так и бурный экономический, культурный и социальный рост.

Сегодня РФ отброшена на рубежи середины XIX века, когда началась знаменитая «Большая игра», приведшая к разделу сфер влияния в центре Евразии. Но эту игру нам ещё предстоит выиграть.

Конечно же, нынешний век гораздо более прагматичен и скуп. Сегодняшние сюжеты вряд ли предполагают массовое переселение людей на инфраструктурные стройки или же «братскую помощь» соседним государствам. Однако именно опыт внеконфессионального, внеэтнического и универсального взаимовыгодного взаимодействия должен стать той новой политикой, которая может изменить ситуацию в Средней Азии в лучшую сторону.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram