Среди траурных обрядов кыргызов до сих пор сохраняется традиция исполнять кошок — громко и нараспев оплакивать усопшего родственника. В ситуации, когда стресс от потери не дает подобрать нужных слов для кошока, семьи приглашают профессиональных плакальщиц — кошок айтчуулар.
Тишину и спокойствие ошского офиса Kloop.kg вдруг разрывают громкие рыдания. По лицу женщины средних лет с покрытыми волосами, которая сидит у окна перед объективом камеры, текут целые ручьи слез. Через миг она утирает слезы руками и преображается. «Ну вот», — говорит она и улыбается.
Насыят Шамшиева — профессиональная актриса и плакальщица. Она уже 27 лет работает на похоронах и свадьбах ошан — там, где обычные люди не могут найти нужных слов и эмоций, чтобы выразить свои горе или радость.
Традиция траурного плача берет свое начало из тенгрианства и сохраняется у кыргызов по сей день. Кошок исполняется в основном женщинами. Мужской траурный плач называется «жоктоо».
Насыят эже говорит, что «кошок» поют и по радостным событиям: например, проводы невесты или рождение ребенка. Правда, к новорожденным профессиональных кошокчу обычно не зовут.
«Кошок по случаю рождения ребенка больше похож на колыбельную. Его поют малышу, когда укладывают и качают в бешике (кыргызской национальной люльке). Обычно поют пожелания светлого будущего для новорожденного и желают стать великим человеком», — говорит она.
Самая популярная услуга кошокчу, говорит Шамшиева — исполнение кошока для невесты. Многие семьи на юге приглашают несколько кошокчу. Перед гостями они исполняют традиционные песни: от лица матери невесты и будущей свекрови. По сценарию, «мать» провожает дочь в новую семью, а «свекровь» приветствует избранницу сына. Во время этого обряда настоящие родители молодоженов могут сидеть среди гостей и наблюдать за происходящим.
Кошок для невесты в основном содержит наставления для девушки. Исполнительница кошока в песне говорит «дочери», чтобы та уважала свекровь и родственников мужа, умела угодить будущему супругу и вела себя достойно, чтобы люди не осуждали ее.
Такие постановочные проводы невесты, по словам актрисы, стоят от 5 до 10 тысяч сомов и пользуются большим спросом.
Траурный кошок имеет много разных форм. Содержание воспевания зависит от того, от чьего лица он исполняется. Есть кошоки от имени супругов, детей, родителей и других родственников.
«Эта традиция есть только у кыргызов. Узбеки похоронный кошок не исполняют, несмотря на схожесть традиций с нашим народом. Татары тоже громко не оплакивают покойников», – рассказывает кошокчу.
Шамшиеву нередко приглашали оплакивать людей, с которыми она никогда не была знакома. За четыре часа присутствия на похоронах ей платили от 2 до 4 тысяч сомов.
«[Кошок читается] не подряд 4 часа. Каждый раз, когда в дом приходят новые гости мы начинаем петь», – объясняет плакальщица.
Муфтият: «Плакать навзрыд нельзя»
Большинство кыргызов традиционно считают себя сторонниками ислама — в этой религии на каждые похороны положено приглашать священнослужителя для прочтения похоронной молитвы — джаназа-намаза.
По словам представителя Духовного управления мусульман Кыргызстана (ДУМК) Бактияра Токтогазы уулу, Ислам не запрещает оплакивать покойного, но делать это громко и навзрыд нельзя.
«В исламе кошок запрещен, потому что это оплакивание и в то же время восхваление усопшего. Иногда бывает, что [скорбящие] возвышают усопшего за то, чего он не делал. Также противоречие в том, что они плачут, рвут [на себе] одежду и говорят что-то противоречащее религии. Поэтому есть запрет таким кошокам», — объясняет он.
Несмотря на то, что громкое и эмоциональное оплакивание покойного в исламе запрещается, ДУМК терпимо относится к тому, что люди продолжают совершать этот обряд.
По словам представителя муфтията, муллы, которых зовут на прочтение молитвы, должны сообщить семье, что громкое оплакивание покойного противоречит традициям ислама, однако принуждать людей отказаться от обряда он не может.
Кошок как психотерапия
Глава научно-исследовательского центра «Айгине» Гульнара Айтпаева изучает традиции и обычаи кыргызов. По ее словам, кыргызские семьи приглашают профессиональных плакальщиц на похороны еще с древних времен.
«Тогда не платили деньгами, а вознаграждали по-другому. И это всегда считалось большой честью — быть приглашенной оплакивать умершего. Потому что плакальщица – это духовный практик, а кошок — это духовная практика», – рассказывает Айтпаева.
По ее словам, траурный кошок несет «сильный психотерапевтический эффект», поэтому в честь усопших исполняли кошок независимо от их статуса при жизни. Ученая считает, что именно благодаря свойству ослабления стресса, кошок как традиция сохраняется кыргызами.
«Кошок — это ритуал, который балансирует человеческую сущность и психику в момент очень сильных потрясений. То есть, вы проговариваете всю свою боль, все свои горести, всю свою печаль, это все выводите в слова. Таким образом вы освобождаетесь от внутреннего разрушительного гнета», – говорит Айтпаева.
Ученая считает, что называть обряд кошок доисламской традицией не совсем корректно. По ее словам, при раннем исламе традиция кошок гармонично уживалась с мусульманскими правилами погребения. Она считает попытки вытеснить обряд кошок из быта современных кыргызов — «переделом религиозного ресурса».
«Когда молдо приходит, он получает вознаграждение на любом мероприятии — от рождения ребенка до смерти человека. Если приходит кошокчу, то это вознаграждение делится [между плакальщицей и молдо]», – объясняет Айтпаева.
По ее словам, кошок изживает себя в некоторых южных регионах, но на севере сохраняется до сих пор.
Сейчас фольклористы изучают обряд кошок как отдельный жанр, а траурные кошоки и жоктоо рассматриваются как литературные произведения.
«У каждого кошока есть формула, ритуальная форма […] Это очень трогательная поэзия. Она может быть примитивной, она может быть очень развитой, она может быть очень стандартной», – говорит Айтпаева.
Насыят Шамшиева рассказывает, что перестала принимать заказы на похоронный кошок, после того, как начала читать намаз. Но причина отказа от траурного плача на заказ для нее не только в религии.
Несмотря на то, что кошок помогает скорбящим справиться со стрессом, профессиональным плакальщицам нелегко каждый раз дистанцироваться от него. Шамшиева говорит, что раньше как актрисе ей это удавалось, но во время последних заказов ей было все сложнее защищаться от стресса. Теперь за деньги она в основном ходит на проводы невест.
Правила комментирования
comments powered by Disqus