После того, как Мажилис – нижняя палата казахстанского Парламента – одобрил в двух чтениях законопроект «О Совете Безопасности Республики Казахстан» в казахстанском общественном мнении и информационном пространстве фактически утвердился тезис, что этот документ знаменует «последние приготовления» к транзиту власти, во время которого Совбез будет выполнять роль «коллективного преемника». Однако может оказаться, что эта идея безупречна только в теории, и некоторые особенности казахстанской политической системы и традиции могут ее дезавуировать
Впрочем, разговоры о «последних приготовлениях» эти отнюдь не беспочвенны, поскольку в законопроекте предусмотрены нормы, действительно, позволяющие Совбезу претендовать на полномочия «коллективного преемника» в транзитный период. В случае принятия закона Совбез сменит свой нынешний статус консультативно-совещательного органа на статус конституционный, а первый президент – Лидер нации будет наделен правом пожизненного председательства в нем.
Поправки существенно повышают политический вес Совета Безопасности, наделяя его полномочиями для проведения «единой государственной политики в сфере обеспечения национальной безопасности и обороноспособности Республики Казахстан в целях сохранения внутриполитической стабильности, защиты конституционного строя, государственной независимости, территориальной целостности и национальных интересов Казахстана на международной арене».
В Совбез будет входить все высшее руководство страны, включая президента, премьер-министра, председателей Мажилиса и Сената, руководителя Администрации президента, Госсекретаря, министра иностранных дел, а также все силовики – генеральный прокурор, председатель КНБ, министры обороны и внутренних дел. Таким образом, по сути, президент становится вторым должностным лицом в стране, подчиняясь председателю Совбеза, который в данном случае наделен полномочиями высшего руководства страны, координирующего все ветви власти, а также силовые органы.
Казахстанские публицисты и политологи уже успели окрестить законопроект «настоящей конституционной реформой» - в противовес прошлогодней, подразумевавшей перераспределение полномочий между ветвями власти, но ограничившейся косметическими поправками.
Похоже, как и прогнозировали многие политологи, в качестве выхода из затянувшейся неопределенности вокруг процедуры передачи власти был предложен вариант дуальной модели политической власти. По аналогии с иранской, где высшая духовная власть в стране находится в руках религиозного лидера, а исполнительная светская – в ведении президента, занимающего вторую после Высшего руководителя позицию во властной иерархии.
Такую модель, по всей видимости, предлагается создать и в Казахстане. Дабы второй президент, опираясь на безоговорочный авторитет Елбасы, исполнял оперативные, организационно-распорядительные функции, в то время как стратегические вопросы развития страны оставались бы в ведении первого президента – председателя Совбеза.
Теоретически эта модель выглядит безупречно, однако ее реализация на практике может сорваться по целому ряду причин, связанных с национальными и шире – региональными – особенностями политической культуры.
Во-первых, в политическую культуру Центральной Азии и, в особенности, Казахстана категорически не вписывается система с двумя центрами силы/принятия решений.
Это красноречиво демонстрирует ситуация в соседнем Кыргызстане, где бывший президент Алмазбек Атамбаевпопытался сохранить влияние в политике после ухода с поста руководителя страны, закрепив за собой позицию сильного партийного руководителя при сильном парламенте, лояльном премьер-министре и «ручном» президенте.
Однако действующий президент Сооронбай Жээнбеков, считавшийся преемником Атамбаева и человеком из его команды, не допустил ситуацию двоевластия в стране и довольно быстро провел аппаратную революцию, сняв с ключевых государственных должностей атамбаевские креатуры – руководителя президентской администрации Фарида Ниязова, премьер-министра Сапара Исаковаи других.
После того, как в кыргызском парламенте была запущена процедура отмены неприкосновенности экс-президентов – мера, недвусмысленно направленная против Атамбаева, – стало очевидно, что при сложившейся в Центральной Азии политической культуре любые попытки прижизненно осуществить «операцию преемник», важным условием которой является высокая степень доверия и соблюдение элитами «джентельменских соглашений» – обречены на провал.
В Казахстане, где «сильная президентская власть» является хребтом политической системы и главной политической традицией, еще труднее, нежели чем в Кыргызстане, представить ситуацию двоевластия и появления каких-либо альтернативных политических моделей.
Во-вторых, в отличие от Ирана, где дуальная политическая система и институт духовного лидера – Высшего руководителя страны опирается на религиозный авторитет и традицию, в Казахстане нет достаточных оснований для безоговорочной легитимации неких надстроечных органов, выполняющих функции арбитра ветвей власти, включая президентскую.
По сути, таким легитимирующим инструментом должен был быть конституционный статус соответствующего закона. Однако учитывая в целом невысокий уровень правовой культуры и ту «податливость», которую зачастую демонстрировала казахстанская Конституция перед веяниями политической конъюнктуры – инструмент этот не может обеспечить стопроцентную гарантию соблюдения обязательств вторым президентом.
В-третьих, несложно заметить, что авторы идеи придать Совету Безопасности РК статус чрезвычайной комиссии с чрезвычайными полномочиями опирались на опыт стран, где силовики в кризисные для страны моменты выступали хранителями политической традиции и гарантом сохранения внутриполитической стабильности. Например, Турции, где такую роль играла армии, или России, где аналогичные функции выполняют спецслужбы.
Однако в Казахстане нет традиций сильной армии и сильных спецслужб. В подтверждении последнего достаточно вспомнить тот факт, что за последние полтора десятилетия были осуждены три бывших руководителя органов национальной безопасности – Альнур Мусаев, Рахат Алиев иНартай Дутбаев.
Силовики в истории независимого Казахстана почти не выступали в качестве самостоятельных политических акторов – чаще всего они служили исполнителями «заказов» других групп влияния. А потому положиться на них, как на гарант исполнения «духа и буквы» конституционного закона, было бы, пожалуй, опрометчиво.
В-четвертых, предлагаемая в Законе «О Совете Безопасности РК» структура «коллективного преемника» не учитывает интересы членов семьи президента и некоторых его приближенных лиц, которые, по мнениюизвестного казахстанского политолога Андрея Чеботарева, «если и не будут выдвигаться на позицию второго президента Казахстана, то, по крайней мере, могут заявить о своих правах на то, чтобы влиять, решать, обсуждать кандидатуры».
Речь идет о дочери президента, председателе сенатского комитета по международным отношениям, обороне и безопасности Дариге Назарбаеве, зяте главы государства, руководителе Национальной палаты предпринимателей «Атамекен» и Казахстанской ассоциации организаций нефтегазового и энергетического комплекса «KAZENERGY» Тимуре Кулибаеве, племяннике Елбасы, председателя правления Фонда национального благосостояния «Самрук-Казына» Ахметжане Есимове, а также богатейшем бизнесмене страны, бывшем управделами президента Булате Утемуратове.
Очевидно, что без перечисленных влиятельных персон и структур (которые также до известной степени персонифицированы) предложенная структура «коллективного преемника» выглядит неполной и не инклюзивной.
Таким образом, «шероховатости» национальной политической культуры способны сорвать реализацию сценария передачи власти в формате «коллективного преемничества» - то есть Совета Безопасности, каким бы безупречным он не казался в теории.
Очевидно, что сегодня казахстанская элита заинтересована в детальной регламентации процедуры транзита власти и обеспечении гарантий сохранения своего статуса, собственности и безопасности, поскольку наихудшим для нее вариантом может стать «дагестанский сценарий», при котором «победитель получает все», и преемник первым делом зачищает элиту и переформатирует ее под себя.
Возможно, что законопроект «О Совете безопасности» – это один из черновых вариантов сценария передачи власти, каковым был и принятый в 2010 году закон «О Лидере Нации», но отнюдь не окончательный.
Правила комментирования
comments powered by Disqus