«Фергана» продолжает знакомить с результатами социальных научных исследований, посвященных Центральной Азии. Сегодня научный сотрудник Института востоковедения РАН Артем Космарский пересказывает статью социологов Боннского международного центра конверсии (ФРГ) Марка вон Боемкен (Marc von Boemcken), Хафиза Бобоёрова (Hafiz Boboyorov) и Нины Багдасаровой (Nina Bagdasarova) о психологических приемах, которые помогают цыганам-люли и членам ЛГБТ-сообщества защищаться от общественной агрессии и чувствовать себя в относительной безопасности в киргизских городах.

* * *
Говоря о сознании современного человека, ученые иногда используют термин «пространство безопасности» (securityscape). Там, где есть подобное пространство, могут возникать и угрозы для него – точнее, то, что многим представляется угрозами. Угроза может быть индивидуальной, а может и групповой. Для авторов недавнего исследования, социологов из Боннского международного центра конверсии (ФРГ) Марка вон Боемкен (Marc von Boemcken), Хафиза Бобоёрова (Hafiz Boboyorov) и Нины Багдасаровой (Nina Bagdasarova), такими группами, взрывающими пространство безопасности в Кыргызстане, стали цыгане (люли) и ЛГБТ-сообщество.

Полностью статья Марка вон Боемкен, Хафиза Бобоёрова и Нины Багдасаровой "Living dangerously: securityscapes of Lyuli and LGBT people in urban spaces of Kyrgyzstan" доступна здесь
Обе эти группы большинством кыргызстанцев воспринимаются как носители угрозы. Это может быть угроза семейным или традиционным ценностям, как в случае с ЛГБТ, или угроза кошельку и здоровью, как при встрече с «попрошайками»-цыганами. Не секрет, что на ощущение угрозы обыватель часто реагирует ответной угрозой. Это, в свою очередь, делает небезопасным само существование цыган-люли или членов ЛГБТ-сообщества.
В этих обстоятельствах ни кыргызстанские секс-меньшинства, ни люли не пытаются открыто бороться с отношением к себе как к пугающим и криминальным изгоям. Здесь используется другая тактика выживания. Они продумывают стратегии поведения в большом городе, уточняют свои маршруты и прочерчивают границы, за которыми начинается опасность. Часто они маскируются, ищут или создают свое безопасное пространство, а также изобретают другие уловки.

Тут нужно немного отвлечься. Дело в том, что слово «безопасность» употребляется как на бытовом уровне, так и в политике. Так вот, говоря о безопасности, самое сложное – это найти связь между двумя этими уровнями. Верхний уровень характеризуется громкими словами, выступлениями политиков и журналистов о национальной безопасности, о нации вообще и о том, что ей угрожает. На нижнем уровне главенствует личный опыт опасных и безопасных сред, если угодно, опыт тела. Верхний уровень – это так называемые «ландшафты безопасности» (securityscapes). Здесь проговариваются вещи, которые, как в гитлеровской Германии, могут спуститься ниже и привести к погромам и уничтожению «чужих». А могут и остаться наверху, не доходя до «ландшафтов риска» (riskscapes) – местных практик управления рисками (туда не ходи, с такими-то не разговаривай), которые знает любая девушка или любой ребенок. Или, добавим от себя, любой узбек в Оше после событий 2010 года. Упоминание Оша тут не случайно – кровавые события восьмилетней давности показали, что конфликты в расколотом кыргызстанском обществе легко приводят к насилию. Поэтому всем, кто «не такой» в любом смысле слова, нужно учиться осторожности, как ей научились узбеки Оша, о которых писала антрополог Аксана Исмаилбекова.

Бьют, насилуют и давят автомобилями

Как уже говорилось, боннские социологи выбрали для изучения ландшафты безопасности цыган и ЛГБТ. Обе группы в современной Киргизии являются, безусловно, маргинальными. Что касается ошских цыган-люли, то даже вступить с ними в контакт оказалось делом весьма нелегким.

Известно, что ошские люли живут в деревне Жаны-Кыштак в двух километрах от города. Чтобы войти к цыганам в доверие, ученым пришлось прожить с ними больше месяца. При этом в дом пускали только одного из ученых, который был родом из Таджикистана – для них он был в какой-то степени свой, потому что люли отчасти идентифицируют себя с таджикской культурой. Со временем люли согласились пообщаться, и ученым даже удалось провести с ними групповые интервью в чайхане. Однако разговаривали с исследователями в основном мужчины, при том, что главные добытчики и странницы, совершающие вылазки в чуждое пространство – это как раз женщины-цыганки.

Люли в Самарканде. Фото «Ферганы»

Ситуация в южном Кыргызстане для цыган вполне типична: работы почти нет, в торговлю не пробиться, мужчины подрабатывают в сельском хозяйстве, а женщины побираются или собирают металлолом. Цыганки все время сталкиваются с агрессией – их постоянно бранят, бьют, пытаются изнасиловать, а автомобилисты сбивают их на дорогах. Милиция же не только не обеспечивает безопасность цыганам, но и открыто призывает их рассчитывать лишь на себя.

В этих обстоятельствах основой «ландшафта безопасности» для цыган становится скрытность и социальная мимикрия. Они быстро переходят с языка на язык, чтобы слиться с другой этнической группой и не привлекать лишнего внимания. Начиная с 2010 года люли в общественных местах разговаривают по-киргизски. Это вошло в обычай после того, как на них несколько раз напали, услышав их таджикскую и узбекскую речь.

Некоторым цыганам удается найти хорошую работу за пределами их привычной деятельности. Именно такие люли мимикрируют активнее всего. Кто-то меняет свое имя на киргизское, кто-то заявляет, что принадлежит к благородной семье, скрывая при этом, что его жена побирается. Вообще, как выяснилось, цыгане-мужчины склонны принижать значение милостыни, собранной женами для семейного бюджета.

Женщины мимикрируют не менее успешно. Среди тех, кто попал в зону исследования, была цыганка-учительница. Она одевалась подчеркнуто по-европейски, носила темные очки, использовала духи и всячески избегала контактов с цыганками на улицах. Другая цыганка, почтальон, скрывала свое родство с цыганами, хотя всегда приходила на помощь побирающимся соплеменникам.

Оружие цыганки – проклятие и колдовство

Однако в последнее время стала набирать силу другая тенденция. Национальная напряженность между узбеками и киргизами в Оше парадоксальным образом подтолкнула цыган подчеркивать свою особую этническую идентичность. Они решили, что в данных обстоятельствах лучше дистанцироваться от узбеков, поскольку киргизы к люли сейчас относятся спокойнее, чем к узбекам. Цыгане даже захотели переименовать школу в Жаны-Кыштаке, назвав ее не в честь таджикского поэта, а в честь известного люли. Стремясь доказать, что люли – настоящие мусульмане, они поддерживают в идеальном порядке мечеть и кладбище. Желание люли отмежеваться от узбеков и таджиков, презентовать себя как отдельный этнос играет на руку тем, кто выступает за полную изоляцию сообщества и запрещает любые браки цыганок с чужаками.

Квартал люли в киргизском Оше. Фото с сайта Azattyk.org

Впрочем, мимикрия под «европейцев» или самоизоляция – лишь второстепенные стратегии выстраивания пространства безопасности, их нельзя распространить на всех люли. Сложнее всего тут приходится цыганкам, собирающим милостыню: хочешь не хочешь, они должны контактировать с окружающим миром. Неудивительно, что именно они вынуждены проявлять наибольшую изобретательность.

Цыганки-«попрошайки», становясь возле мечетей, надевают паранджу, закрывающую лицо и голову, и горбятся, чтобы сойти за старых и нищих благочестивых мусульманок. Они специально одеваются в лохмотья и берут с собой маленьких детей. Делается это не только для того, чтобы вызвать жалость – как рассказала одна информантка, местные никогда не нападут на женщину с ребенком. Опасность изнасилования цыганки столь велика, что люли, стараясь защититься, специально распускают слухи об инцестах и других сексуальных отклонениях в своей среде, а также о своих «опасных» телах, способных сглазить насильника. В этом же ряду находятся байки люли об их магических способностях. Одна цыганка рассказала ученым, что, когда ее попытались изнасиловать, она подняла руки вверх, призвала в свидетели Аллаха и пригрозила проклясть всю семью насильника, если он только дотронется до нее. Конечно, подобная тактика – представлять себя грязными, извращенными и способными на колдовство – делает жизнь цыганок более безопасной. Однако в целом она усиливает негативное отношение ко всем люли – и это начинают понимать и сами цыгане.

Исправить походку и накачать мускулы

Ситуация с ЛГБТ в Киргизии по сравнению с 2000-ми ухудшилась и сейчас выглядит весьма мрачно. Некоторые полагают, что тут подействовал «пример» России, начавшей поход против всего нетрадиционного, другие говорят, что это вполне самостоятельная тенденция. Так или иначе, в Кыргызстане теперь не только публично порицают гомосексуализм, но и участились нападения на геев. Кроме того, известные места встреч секс-меньшинств ушли в подполье после того, как широкую огласку получил налет патриотического движения «Кырк чоро» на правозащитную организацию «Лабрис», защищающую права геев.

Неудивительно, что для выживания в городском пространстве секс-меньшинства выбирают тактику скрытности и мимикрии под «обычных» людей. Так, ЛГБТ-активист из Оша говорит юношам, приехавшим в город из провинции, что не надо носить на улице оранжевые брюки или розовые футболки – в противном случае их побьют или заберут в полицию. Даже шарфы в городе носить опасно, подчеркнул бишкекский гей, очень любящий этот предмет одежды, но готовый надевать шарф только в ночном клубе.

ЛГБТ-активисты в Киргизии. Фото с сайта Labrys.kg

Лесбиянкам в этом смысле камуфлироваться проще: женский стиль одежды в Кыргызстане не слишком консервативен, так что брюки и майки на девушках выглядят для большинства вполне привычно. Другое дело – очень короткая стрижка, она действительно может стать источником неприятностей. Впрочем, многое тут зависит от характера человека. Одна из опрошенных сказала, что лично она готова к решительным и даже провокационным действиям. Когда к ней пристают на улице, спрашивая, не мальчик ли она, девушка задирает майку, показывает грудь и говорит – «от…бись!»

Геям же приходится гораздо тяжелее. Для выживания в своем «ландшафте безопасности» им необходимо контролировать не только одежду, но и манеру поведения, голос, выражение лица. Многие проводят целые часы перед зеркалом, вырабатывая более мужественную походку. Другие ходят в спортзал и накачивают мускулы, лишь бы не казаться хрупкими и женственными.

В отличие, скажем, от цыган, в ЛГБТ не работает стратегия четкого обозначения себя и выстраивания своего сообщества. Представителям секс-меньшинств приходится скрываться в одиночку (максимум, среди небольшой группы своих). Кроме того, если для люли двойная жизнь (на улицах, где они ведут свой промысел, и у себя дома) – в порядке вещей и имеет давнюю традицию, то для ЛГБТ необходимость постоянной мимикрии во враждебной среде рождает чувство отчуждения, как будто они живут чужой жизнью. Даже попытки выстроить безопасные пространства для встреч и тусовок успешны далеко не всегда. Единственный, по мнению ученых, ЛГБТ-ориентированный ночной клуб в Бишкеке спрятан в подвале в малоизвестном месте, он работает только раз в неделю и пускают туда только по знакомству. Правда, некоторые бишкекские неправительственные организации предоставляют места для встреч и общения в дневное время суток (там же можно получить и психологическую помощь). Но, как показал опыт «Лабрис», и эти места тоже не застрахованы от агрессии.

Уроки выживания в большом городе

Все эти истории напоминают нам о том, что в современных городах Кыргызстана – и не только – есть не очень заметные группы, для которых обычное перемещение в пространстве сопряжено с риском для жизни и здоровья. Конечно, кто-то из них делает выбор в пользу провокационных стратегий, как лесбиянка, задирающая свою майку, или цыганки, специально преподносящие себя публике как неприкасаемых. Однако большинство люли и ЛГБТ избегают открытой конфронтации с теми, кто на них не похож, и предпочитают маскироваться и сливаться с «большинством». Попытки создать в городе свои безопасные места – как, например, гей-клуб в Бишкеке – парадоксальным образом могут быть опасны для жизни, потому что их могут обнаружить борцы с нетрадиционной ориентацией.

Еще один урок этого исследования состоит в том, что «ландшафты безопасности» индивидуальны, гибки и находятся в постоянном движении. И, наконец, исследование напоминает, что безопасность имеет отношение не только к геополитике, конституционному строю, терроризму и преступникам. Безопасность касается поведения и личного выбора простых людей, учащихся выживать в пространстве большого города.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram