Независимый экономист Юлий Юсупов рассуждает о сохранении и приумножении Узбекистаном своего промышленного потенциала.

В массовом сознании и даже в интеллектуальных кругах широко распространена точка зрения, что в чем-чем, а в развитии промышленности Узбекистан добился немалых успехов. В соответствии с этой точкой зрения «нам, в отличии от других стран бывшего СССР, удалось сохранить и даже преумножить свой промышленный потенциал».

И у этой точки зрения вроде бы имеются вполне значимые основания. Мы, с одной стороны, откуда-то знаем, что в других республиках бывшего СССР с промышленностью совсем плохо, там все развалилось в 1990-е годы и потом ничего не восстановилось. А с другой стороны, главным смыслом существования так называемой «узбекской экономической модели» была ускоренная индустриализация. Власть постоянно говорила, что очень важно развивать «стратегические отрасли экономики», а это как раз и были отрасли промышленности. Причем не только говорила, но и проводила соответствующую политику.

В частности, начиная с 1996 г., использовалась активная политика перераспределения доходов и ресурсов, которая по замыслу ее авторов должна была способствовать ускоренному развитию промышленности Узбекистана Речь идет прежде всего о следующих инструментах политики:

1. Существовавший до сентября 2017 г. валютный режим, в соответствии с которым экспортеры должны были продавать валютную выручку или ее часть по невыгодному для них официальному обменному курсу. Изъятая через механизм принудительной продажи валюта должна была направляться преимущественно на закупку импортного оборудования. То есть экспортеры по сути субсидировали импортеров оборудования, что должно было способствовать росту инвестиций в современные технологии. На практике изъятая у экспортеров валюта шла в значительной степени в карман «избранных» импортеров.
2. Государственный заказ на зерновые и хлопок. Правительство заставляло агропроизводителей (ширкаты и фермеров) выращивать зерновые и хлопок и продавать урожай по заниженным ценам. Валютные доходы от продажи хлопка шли, как и доходы от прочего экспорта, на субсидирование импортеров оборудования. Это был важный канал перераспределения доходов из сельского хозяйства в промышленность, весьма напоминающий методы перераспределения в годы сталинской индустриализации. В пиковые годы индустриализации доля земель агропроизводителей, выделяемых для выращивания пшеницы и хлопка, составляла примерно 80% пахотных земель.
3. Государственные инвестиции и субсидии. Государство само из бюджета инвестировало значительные средства в развитие «стратегических отраслей экономики», а также субсидировало низкие цены на некоторые виды ресурсов, используемые в промышленности. В этом случае «донорами» индустриализации выступали население и бизнес страны, вынужденные платить высокие налоги.
4. Предоставление налоговых льгот. Предприятия «стратегических отраслей» щедро освобождались от уплаты части налогов. Соответственно, это также увеличивало налоговую нагрузку на остальных налогоплательщиков.
5. Льготные кредиты. Центральный банк в принудительном порядке ограничивал процентные ставки по кредитам, которые выделялись преимущественно на цели индустриализации, а также для субсидирования обескровленного государственным заказом сельского хозяйства. «Донорами» индустриализации в этом случае выступали финансовый сектор, населения и бизнес, которые зачастую не получали даже компенсации за обесценивание своих банковских вкладов из-за инфляции, так как банки не могли платить адекватные проценты по вкладам из-за заниженных процентных ставок по кредитам.
6. Политика протекционизма. Стратегические отрасли защищались от конкуренции с импортом через ограничение конвертации, высокие таможенные платежи и административные барьеры для импорта. В результате опекаемые государством предприятия становились монополистами и могли завышать цены на свою продукцию. Оплачивали монопольно высокие цены опять-таки население и бизнес.Таким образом за годы существования «узбекской экономической модели» в отдельные отрасли и предприятия промышленности были перераспределены колоссальные ресурсы, которые по идее должны были превратить Узбекистан в великую индустриальную державу.

Произошло ли это на практике?

Давайте обратимся к цифрам. Согласно официальной статистике в 2017 г. в промышленности Узбекистана было произведено добавленной стоимости на 74,9 трлн. сумов (не путать с объемом промышленного производства в 142,2 трлн. сумов). Это вклад промышленного сектора в ВВП страны. Если посчитать на душу населения, то получится 2,3 млн. сумов на одного жителя Узбекистана. Или 289 долл. при пересчете по обменному курсу 8000 сумов за 1 долл.

Много это или мало? Все познается в сравнении. Сопоставим данную цифру с аналогичными показателями других стран бывшего СССР, в которых по широко распространенному мнению промышленность, в отличие от Узбекистана, чуть ли не погибла.

Объем добавленной стоимости, созданной в промышленности, на душу населения в 2017 г., в долл. США

* Данные по Таджикистану за 2016 г., по Туркменистану – за 2015 г.

Источник: данные Всемирного банка, по Узбекистану – расчет по курсу 8000 сумов за 1 долл. США.

Сравнения показывают, что в расчете на душу населения сектор промышленности в Узбекистане один из самых слабо развитых среди стран бывшего СССР. Якобы «деиндустриализированная» Эстония производит промышленной продукции на одного жителя в 16 раз больше, чем вложивший огромные ресурсы в развитие промышленности Узбекистан.

Но может быть эти цифры обусловлены огромным отставанием Узбекистана от других стран, возникшим еще до 1996 г. (именно в 1996 г. после отмены конвертации и возникла «узбекская экономическая модель»), а благодаря индустриализации разрыв был сокращен? Проверим эту гипотезу.

Объем добавленной стоимости, созданной в промышленности, на душу населения в 1995 и 2017 гг., в долл. США

* Данные по Таджикистану за 2016 г., по Туркменистану – за 2015 г.

Источник: данные Всемирного банка, по Узбекистану – расчет в 2017 г. по курсу 8000 сумов за 1 долл. США.

Увы. Если посчитать как изменился объем добавленной стоимости, создаваемой в промышленности, в долларовом выражении с 1995 по 2017 г., то мы увидим, что рост Узбекистана очень незначителен по сравнению с подавляющим большинством других стран бывшего СССР. И если продолжить сравнение с той же Эстонией, то в 1995 г. разрыв в данном показателе с Узбекистаном был гораздо меньше – 6 раз. То есть промышленность Эстонии и других стран бывшего СССР (кроме Украины) в расчете на душу населения развивалась быстрее, чем Узбекистана. Причем во многих странах – гораздо быстрее. 

Возможен следующий контраргумент: «Нельзя сравнивать размеры промышленности Узбекистана с крупными экспортерами углеводородов – Азербайджаном, Туркменистаном, Казахстаном. В этих странах велика роль добычи полезных ископаемых. Отсюда и такие показатели промышленного производства». Согласен. Поэтому можно сравнить со странами, которые (кстати, в отличие от Узбекистана) не могут похвастаться большими запасами природных богатств, например, со странами Балтии, Грузией, Арменией, Кыргызстаном. Ведь этим странам мы тоже уступаем в темпах промышленного развития.

К сожалению, я не нашел открытых данных, позволяющих сравнить объемы создаваемой добавленной стоимости в обрабатывающей промышленности в странах бывшего СССР. Но приблизительные косвенные сравнения хотя бы с нашими ближайшими соседями – Казахстаном и Кыргызстаном – мы можем попытаться произвести.

В соответствии с данными статистических ведомств трех стран доля добывающей промышленности в общем объеме промышленного производства составила в 2017 г.: в Узбекистане – 78,2%, в Казахстане – 41,2%, Кыргызстане – 76,3%. Это не доля в добавленной стоимости, а в валовой стоимости промышленного производства. Но примерное представление о соотношении обрабатывающей и добывающей промышленностей эти цифры дают. Поэтому, если мы их умножим на приведенные выше показатели добавленной стоимости промышленности на душу населения, то получим примерные (не точные!) данные о размерах добавленной стоимости, создаваемой в обрабатывающей промышленности, в расчете на одного жителя каждой из стран.

Примерный объем добавленной стоимости, созданной в обрабатывающей промышленности, на душу населения в 2017 г., в долл. США

Источник: расчеты автора на основе данных о доле обрабатывающей промышленности в общем объеме промышленного производства.

Мы видим, что наши расчеты ненамного улучшили позиции Узбекистана. Наша страна – явно не индустриальная держава даже регионального масштаба (как бы это не представлялось некоторым авторам). И производим готовой промышленной продукции в расчете на душу население даже меньше, чем соседний Кыргызстан, никогда не пытавшийся проводить политику ускоренной индустриализации. И гораздо меньше Казахстана, страдающего от «голландской болезни», которая как раз весьма неблагоприятна для развития обрабатывающей промышленности.

Почему же это произошло? Почему огромные ресурсы, брошенные на развитие отдельных отраслей и предприятий промышленности, не дали результата, вернее, дали отрицательный, на самом деле – провальный, результат?

Гиперактивная промышленная политика которую мы проводили после 1996 г.:

- повернула рыночные реформы вспять (и сейчас приходится проводить те реформы, которые другие страны бывшего СССР провели еще в 1990-е гг.),

- не позволила заработать рыночным механизмам, прежде всего здоровой конкуренции (а именно конкуренция является двигателем инноваций и экономического развития),

- задушила развитие свободного частного предпринимательства из-за широкого использования антирыночных, административных методов регулирования экономики и высокой налоговой нагрузки, 

- ограничила рост доходов населения (а, следовательно, и спрос на продукцию промышленности),

- способствовала развитию коррупции, вывозу капитала, монополизма и прочим формам обескровливания экономики страны.

За годы «индустриализации» мы наплодили неэффективных производителей-монополистов и чиновников-коррупционеров, которые всеми силами стараются не допустить реформ. Но конкурентоспособной промышленности мы так и не создали. И не могли такими методами создать в принципе.

Так что пора начать избавляться от иллюзий относительно наших мнимых достижений в промышленном развитии и продолжить реформы, нацеленные на создание конкуренции и устранение барьеров ведения бизнеса. Других способов создания эффективной конкурентоспособной промышленности нет.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram