К 2050 году Поднебесная хочет стать ведущей страной мира. Без серьезных конфликтов здесь не обойдется, уверен Михаэль Штюрмер в газете «Вельт». Главным противником Китая на пути к поставленной цели являются США, которые уже объявили ему торговую войну. Китай не оставил этот шаг без ответа, также повысив импортные пошлины. Одновременно он стремится к сухопутному доступу на рынки Европы.

Равновесие или гегемония? Между этими старыми полюсами большой политики развивались до сих пор и будут развиваться и дальше отношения между мощными державами, на грани войны, всегда новые и никогда окончательные. В Гарвардском университете, где пишется много близких к политике интеллектуальных трудов, сейчас существует проект «Фукидида», названный по имени афинского генерала и хрониста Пелопонесской войны более чем две тысячи лет тому назад. Это не более чем мрачная игра?

Фукидид описывал тридцатилетнюю борьбу между Афинами и Спартой, взлет и падение, приведшие к краху обеих греческих ведущих держав, предисловие к недолгому периоду империи Александра и долгому периоду Римской империи. Но не тратят ли многоопытные «специалисты по вопросам обороны» на восточном побережье США зря свое и наше время? Возможно, из истории борьбы за равновесие или гегемонию в древнем мире можно почерпнуть что-то и для решения конфликтов в сегодняшнем и завтрашнем мире.

Холодная война была, после того как лидеры в Москве и Вашингтоне заглянули в пропасть, грубым балансом между Соединенными Штатами и Советским Союзом: глобальным, ядерным, биполярным. Несмотря на противоположные идеологии, мировые державы понимали, что они должны будут или вместе выжить, или вместе погибнуть. Это принуждало к умеренности, сосуществованию и признанию реальных противоречий.

Конфликтный менеджмент, контроль за вооружениями, меры по созданию доверия и укреплению безопасности сопровождали долгий ядерный мир и одновременно защищали его от нарушителей спокойствия среднего масштаба, таких как Северная Корея и Иран. Важнейшей общей целью супердержав стали контроль и по возможности воспрепятствование распространению атомных технологий и ядерного оружия. С развалом советской империи этому пришел конец.

Последовала всемирная гегемония Соединенных Штатов: на воде, на суше, в воздухе и в космосе. Но также и в тонкостях мягкой силы, в установлении правил и управлении — например, мировыми финансовыми потоками. Но она была непродолжительной, не только потому, что крах «Леман Бразерс» на Уолл-стрит указал на границы финансовой власти.

А скорее потому, что Россия — все еще атомная супердержава, нефтяное государство и держава, исторически богатая природными ресурсами — не хотела смириться с минимальным статусом в мире, с новыми границами в Восточной и Центральной Европе и с потерей престижа и способности определять мировое развитие. «Новый порядок или никакого порядка» — так предостерегающе и неслыханно прозвучало из Кремля.

Диктатура и конфуцианство

Но в еще более сложную ситуацию попала американская ведущая держава, застрявшая в политическом и военном отношении на Среднем Востоке, на противоположном берегу Тихого океана, и объявившая исламистским убийцам войну, которую невозможно выиграть. Китайская Народная Республика, которая еще десятилетия назад отказалась от маоистского безумия и опробовала смесь из коммунистической диктатуры и жизненной этики и дисциплины конфуцианства, стала самой древней и самой современной мировой державой в Азии.

Сначала это произошло при использовании торговли и авторского права, основывающихся на правилах западной системы, и продолжилось под ритуальные заявления о своих миролюбивых намерениях с одновременной претензией на равноправное участие в мировых событиях, особенно в мировой торговле.

То, что для США, а именно со времени президентства Дональда Трампа, кажется гражданской агрессией и гнусным нападением на американские рабочие места и на благосостояние избирателей Трампа и американского среднего класса, китайское руководство видит, как возвращение естественного небесного порядка и всего того, что под ним.
«Мирное восхождение», программа последнего десятилетия, стала поэтому уже недостаточной. К 2050 году Китай, по заявлению самого сильного человека в Пекине, станет ведущей страной мира, мощным потребителем ресурсов окружающей среды независимо от возраста людей.

Без серьезных конфликтов здесь не обойдется — как в военной, так и в гражданской сфере — не столь сильных в отношении более мелких соседей, которые уже всегда подчинялись более сильному, и более значительных в отношениях с Соединенными Штатами Америки во времена Дональда Трампа. Более чем значительное увеличение американских импортных пошлин на китайские товары было лишь началом.

Публичное унижение китайцев означает при этом столь же много, как и навязанный извне экономический тормозной маневр. В Азии по старомодному обычаю нельзя потерять лицо. Внутреннее равновесие и экономический рост важны. Но еще важнее — законность руководства и его авторитет.

Похоже на Германию до 1914 года

Мао Цзэдун умер в 1976 году и оказал тем самым китайцам самую большую услугу. Поскольку это давно ожидаемое прощание освободило путь к раскрепощению резервов, которые с тех пор полностью изменили не только Китай, но и все вокруг на среднесрочную перспективу. Причем, остальной мир уже понял, что в будущем игра будет идти по другим правилам, будь то экономика или политика, дипломатия или стратегия.

Уже давно такие титаны мысли как Генри Киссинджер предостерегали, что предстоящая революция системы государств, если ей не пользоваться с осторожностью и уступками, приведет к похожим изменениям этой системы, как было при подъеме вильгельмовской Германии накануне 1914 года.

Никто не хотел уступить место новой германской супердержаве, а немецкие элиты слишком мало понимали предостережение старого Бисмарка о том, что немецкая политика не должна вести себя «как человек, который только что приобрел деньги, трясет своим кошельком и задирает каждого встречного».

Взлет державы с мировыми претензиями восприняли тогда как незаконную «германскую революцию» и не поняли ее, не без участия потомков Бисмарка. А сегодня китайская революция идет полным ходом — хочет этого Америка или нет.

Равновесие или гегемония? Пекин не хочет, чтобы ответ дали другие державы. Программа «Один пояс, один путь», которая должна соединить по суше китайскую промышленность с европейскими заказчиками, также относится к общему проекту Великой стратегии Китая, равно как и укрепление и милитаризация необитаемых до сих пор рифов в Южно-Китайском море — главной артерии мировой торговли и одновременно передней линии обороны континентального Китая.

США, напротив, настаивают на свободном пропуске. Полтергейст в Вашингтоне может еще больше разрушить отношения с Пекином. Но это случилось бы не впервые: экономическая война часто эскалирует до бесконтрольных действий. Изучение истории дает безжалостные уроки.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram