Должен ли Казахстан пересмотреть концепцию внешней политики в связи со стремительной трансформацией геополитической ситуации, ростом напряженности в международных отношениях и ужесточением риторики лидеров мировых держав или ему следует придерживаться традиционного многовекторного курса, держась в стороне от схватки? Мы обсудили эти вопросы с доцентом кафедры международных отношений и внешней политики России Саратовского государственного университета Денисом АЛЕКСЕЕВЫМ:
- Денис, многовекторность является главным принципом казахстанской внешней политики. Однако сегодня в связи с ухудшением геополитической обстановки – речь идет, в первую очередь о кризисе отношений России и Запада – нередко можно услышать мнение, что концепция многовекторности как таковая устарела, что она не соответствует вызовам современности и поэтому требует пересмотра. Вы бы согласились с этим суждением?
- Не могу согласиться с мнением, что принцип многовекторности для Казахстана утратил свою актуальность. Казахстан уже на протяжении нескольких десятилетий демонстрирует, что этот принцип позволяет ему сгладить противоречия, острые углы, например, при построении диалога на постсоветском пространстве и в рамках ЕАЭС.
Также политика многовекторности позволяет Казахстану принимать участие в решении серьезных вопросов международной политики – например, предоставлять площадку для переговоров по сирийскому урегулированию. Именно многовекторность и дает Казахстану возможность, будучи более гибким, формулировать адекватные ответы на вызовы современности.
- Сегодня на уровне Евразийской экономической комиссии обсуждается возможность поддержки российских контрсанкций всеми странами-участницами ЕАЭС. Как бы вы оценили эту инициативу? Целесообразно ли для Казахстана, Беларуси и других стран ЕАЭС проявить в данном случае солидарность с Россией?
- Я думаю, что подобного рода призывы не вполне своевременны. Специфика экономик каждой из стран ЕАЭС, их структура и специализация сильно отличаются друг от друга, поэтому прямое следование российским контрсанкциям может привести к экономическим потерям, а политический эффект от них едва ли будет существенным. Трудно прогнозировать, как отразиться зеркальное копирование российских контрсанкций на экономике других государств ЕАЭС. Любые шаги в этом направлении требуют взвешенного подхода и оценки рисков, как экономических, так и политических.
Страны-члены ЕАЭС вправе принимать решения исходя из внутренней экономической ситуации, руководствуясь своими экономическими интересами. Более того, если эти призывы будут звучать настойчивее и чаще, полагаю, это будет крайне неоднозначно воспринято широкой общественностью стран-членов ЕАЭС. Уже сегодня звучат претензии по поводу того, что участники ЕАЭС несут издержки из-за санкций в отношении России. Может быть, это не вполне соответствует действительности, но в общественном сознании санкции и ухудшение экономической ситуации воспринимается как взаимосвязанные явления.
Боюсь, что следование странами-участницами ЕАЭС за российской санкционной политикой вызвало бы остро негативную реакцию в обществах этих стран, что, как мне кажется, не сыграло бы на пользу самому процессу евразийской интеграции.
- В Казахстане, когда речь идет о негативном влиянии санкционного противостояния России и Запада на экономику нашей страны, чаще всего указывается на ослабление вслед за российским рублем национальной валюты – тенге.
- На мой взгляд, дискурс относительно влияния санкций в отношении России на состояние экономик стран ЕАЭС несколько преувеличен. И то, что ослабление тенге вслед за рублем связано якобы с санкциями, мягко говоря, далеко от реальности.
На самом деле, как показывает подсчеты казахстанских экономистов, совокупный эффект от антироссийских экономических санкций Запада на экономику Казахстана весьма небольшой.
Что касается ослабления и рубля, и тенге в последние несколько месяцев, то оно объективно не связано с санкционным режимом. Это результат макроэкономических процессов, протекающих в глобальном масштабе - ухода капиталов с развивающихся рынков, перевода их в более надежные инструменты. Это объективный процесс. В течение последнего года многие валюты развивающихся стран, такие как бразильский реал, турецкая лира, китайский юань, южноафриканский рэнд, также значительно девальвировались. И эти тенденции не связаны с конкретными санкциями.
Иное дело, что кому-то хотелось бы связать ослабление тенге именно с санкционным режимом, с обострением отношений России и Запада. В России тоже есть такая точка зрения. Однако чаше всего это совсем не так. Негативные процессы в экономиках стран ЕАЭС связаны с более масштабными рыночными процессами и глобальными трендами на рынке капитала. Частично также они связаны с внутренними проблемами, обусловленными структурой национальных экономик, которые все равно дали бы о себе знать, даже если бы санкций не было.
- Внешнеполитический блок послания президента народу Казахстана, озвученный 5 октября, был достаточно лаконичным и включал в себя буквально несколько абзацев. В то же время в нем расставлены яркие акценты: например, отношения с Россией охарактеризованы как эталонные; ЕАЭС обозначен в качестве ключевого внешнеполитического вектора; выросла роль Центральной Азии, она переместилась на третье место по степени приоритетности – ранее она упоминалась только после Китая. ЕС назван крупнейшим торговым и инвестиционным партнером Казахстана. Можно ли по этим «штрихам» судить о значимых трендах во внешней политике Казахстана?
- Трудно говорить сегодня о каких-то деталях, о том, как обозначенные в послании приоритеты будут воплощаться в дипломатической практике, поскольку послание озвучено относительно недавно.
Однако то, как расставлены приоритеты и каким образом представлено видение внешней политики Казахстана, лично в меня вселяет большой оптимизм. Меня не может не радовать то, какое большое значение придается сотрудничеству Казахстана и России. Безусловно, и Казахстан, и Россия много сделали для того, чтобы наши отношения признавались в качестве эталонных. Очевидно, что они и далее будут сохраняться на высоком уровне, что пойдет на пользу обеим нашим странам.
Что касается Центральной Азии и роста ее значимости как внешнеполитического вектора Казахстана, то, на мой взгляд, это, действительно, значимый шаг. В эту тенденцию вписывается очевидный прогресс в казахстанско-узбекских отношениях, что имеет большое значение для региона и снимает большое количество вопросов и напряженностей.
В целом внешнеполитический блок послания казахстанского лидера является прекрасным отражением того сбалансированного многовекторного подхода, которого придерживается во внешней политике Казахстан, и звучит очень своевременным – соответствующим главным вызовам международной политики.
Нынешний период в геостратегическом и геополитическом плане характеризуется для евразийского пространства появлением новых напряженностей, конфликтных вопросов, связанных с отношениями постсоветских стран.
И Казахстан, предлагая свою повестку – очень взвешенную, очень сбалансированную – очевидно будет способствовать сглаживанию этих противоречий. Подобного рода политика очень востребована сегодня. Ее нечасто встретишь в современной внешнеполитической риторике государств, и не только в евразийском регионе, но и в Европе, и в Америке. Довольно часто мы, напротив, наблюдаем резкие шаги и заявления, которые провоцируют торговые войны, введение санкций, сложности в поиске компромиссов по целому ряду вопросов в политике и экономике.
В этом смысле Казахстан вносит очень позитивный вклад в то, чтобы сделать современные международные отношения более стабильными и устойчивыми.
- Денис, недавно в американском издании The National Interest была опубликована статья Kazakhstan’s Next Political Crisis, в котором Казахстану предрекается политический кризис, связанный с транзитом власти. Откровенно говоря, публикация выглядит достаточно недружественной по отношению к нашей стране. Как вы считаете, является ли такой взгляд на перспективы развития Казахстана мейнстримом в западной политологической мысли и должно ли это беспокоить нашу страну? Или это единичные, периферийные суждения?
- На мой взгляд, публикации такого рода не являются тенденцией для западных Think Tanks и СМИ. У меня не складывается впечатление, что Казахстан воспринимается в американском истеблишменте в негативных тонах.
В данном случае лучшим вариантом было бы не придавать большого значения подобным публикациям. Не драматизировать ситуацию. Безусловно, The National Interest довольно известный в США и авторитетный журнал, однако он отражает взгляды только определенной, если быть точнее, консервативной части американского политического истеблишмента. И в нем высказываются порой достаточно резкие точки зрения. Собственно в этом состоит имидж этого журнала. Очень часто в нем высказываются «ястребы» и представители консервативной части американской политики.
Повода для острой реакции в Казахстане на данную статью, на мой взгляд, нет. В американских политических кругах, среди журналистов и комментаторов есть большой спектр мнений и, уверяю вас, не все они носят столь критический по отношению к Казахстану характер.
Следует также внимательнее присмотреться к автору публикации – Уилу Мэки, который, как указано в статье, работает в Службе проведения исследований Конгресса США и специализируется на Центральной Азии. Его вряд ли можно назвать «выразителем тенденции» в политическом дискурсе. Это скорее одна из точек зрения, которая имеет право на существование, но не эксклюзивна. Я бы не стал назвать статью выражением мнения какой-то широкой группы консервативных исследователей, которые имеют влияние на определенную часть американского истеблишмента.
Правила комментирования
comments powered by Disqus