Недавно в Бишкеке побывал бывший заместитель министра иностранных дел, экс-посол Ирана в Ливане и Сирии, ныне старший научный сотрудник Иранского института политических и международных исследований (IPIS) Мохаммад-Реза Рауф Шейбани. Он прилетал специально, чтобы участвовать в международной конференции, посвящённой противодействию экстремизму и терроризму. Своими мыслями дипломат поделился с редакцией .
— Г-н Шейбани, известно, что у Ирана свой счёт к терроризму. Вы можете назвать общее число пострадавших от него в вашей стране?
— Да, моя страна страдает от этого зла с момента создания Исламской Республики Иран и несёт большие людские и финансовые потери. Назову только несколько фактов. В 1981 году в результате взрыва бомбы в штаб-квартире Исламской республиканской партии погибли свыше 70 политиков, включая генсека партии.
В том же году взрыв в канцелярии премьер-министра унёс жизни президента страны Мохаммеда Раджаи, премьер-министра Мохаммеда Бахонара и ещё троих человек. В 2010 году в день Ашура (день поминовения имама Хусейна — ред.) в мечети города Чехбехар террорист-смертник привёл в действие взрывное устройство, в результате погибли около 40 молящихся, в том числе женщины и дети.
В 2010-2012 годах от рук террористов пали четверо иранских учёных-ядерщиков. Нападение вооружённых боевиков на парламент Ирана летом 2017 года, теракт в Ахвазе прошлой осенью… Список, к сожалению, можно продолжать и продолжать. Всего за последние 40 лет в нашей стране от рук террористов погибло более 17 тысяч жителей.
— На конференции в Бишкеке вы прогнозировали, что террористы в 2019 году активизируют свою деятельность. На чём строится такое предположение?
— Складывающая ситуация говорит о том, что мир движется к дальнейшим волнениям. Напряжённость в разных точках растёт и влияет на государства. Это означает, что сохранить суверенитет во многих из этих стран будет сложно.
По мнению некоторых экспертов, присутствие экстремистских группировок приведёт к росту религиозной напряжённости между различными конфессиональными группами в новых районах на севере Африке, на юге пустыни Сахары и в Азии.
— Что вы предлагаете?
— Ничего нового: Иран по-прежнему призывает все государства объединить усилия в борьбе с радикализмом, экстремизмом и терроризмом. Напомню, что ещё в 2013 году по инициативе нашей страны Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию «Мир вне насилия и экстремизма».
Её представил тогдашний президент нашей страны доктор Роухани. Все положения того документа остаются актуальными. Только в изменившихся условиях мир должен удвоить свои усилия, чтобы борьба стала успешной.
Что касается разрешения затянувшегося кризиса в Западной Азии, в котором очередной жертвой западных стратегов стала Сирия, то мы видим выход только в том, чтобы создать здесь сильный регион. Сильный — значит свободный от господства других стран, опирающийся на себя, собственные силы и коллективное мнение народов, населяющих его.
Учёный и политик Мохаммад-Реза Рауф Шейбани убеждён: чтобы противостоять терроризму на Ближнем Востоке, нужно сделать регион самодостаточным, свободным от господства других стран и сплочённым. И это верно для любой части земного шара, включая Центральную Азию.
— Как вы оцениваете роль Ирана в уничтожении главных сил ИГ (Исламского государства) в Западной Азии?
— Мы были первой страной, поддержавшей Ирак и Сирию в их борьбе с экстремизмом и терроризмом. Своевременное участие Ирана в оказании помощи иракской армии и правительству, в том числе обучение военных и сил народного ополчения, явилось одним из главных препятствий на пути продвижения ИГ.
Быстрая помощь Тегерана как единственного сторонника полевых и оперативных действий Багдада, особенно в ситуации с курдами, способствовала возрождению духа армии и правительства Ирака и предотвратила развал государства от рук ИГ.
Иран принял на себя основной удар группировок, нёсших идеологию экстремизма, и в Сирии. Напомню, что Тегеран помогал правительственным войскам этой страны подготовиться и противостоять в неравноправной войне, мобилизовать и обучить добровольческие силы, организовать для борьбы с террористическими формированиями добровольческие группы, прибывавшие в Сирию со всего мира, координировал вступление ливанской Хезболлы в этот процесс.
Кроме того, при поддержке нашей страны стараниями выдающихся учёных Сирии подготовлен и издан шеститомный сборник «Фикх аль-азмат». Он является ответом на ложные идеи и мысли духовных проповедников ИГ. Среди других шагов Ирана можно также назвать содействие в создании Всемирного конгресса противодействия экстремистским и такфиристским течениям, в проведении в разных странах международных форумов с целью разъяснения опасности и ложности экстремистских идей и поиска путей противостояния.
И наконец, активное участие в формировании коалиции государств с целью регулирования кризиса в Сирии. Имею в виду образование блока Иран — Россия — Турция.
— Какими интересами руководствовался в 2016 году Тегеран, когда решил участвовать в этом союзе?
— Процесс глобализации приводит к тому, что угрозы мирному, стабильному и независимому развитию государств возрастают и становятся всё более разнообразными. Уже невозможно в одиночку обеспечивать национальную безопасность.
Во многих случаях устранить угрозы можно только благодаря системе коллективной безопасности и многостороннего сотрудничества. Многосторонний подход приведёт к эффективности скоординированных действий региональных игроков, сократит средства, направленные на борьбу с терроризмом, уменьшит вероятность вмешательства третьих стран в решение споров и уничтожит корни формирования террористических группировок.
Интересно, что наша республика впервые вступила в своеобразный союз с мировой державой (имею в виду Россию) и наладила с ней стратегическое партнёрство. Кроме того, создание такой коалиции создало возможность участвовать и вести игру с другими государственными и негосударственными игроками, одновременно управляя кризисами.
Возможно, мир впервые видит участие в одной коалиции государственных и негосударственных игроков. В частности, на пути разрешения сирийского кризиса проводятся многочисленные встречи командующих Хезболлы и российской армии для разработки совместных операций и способов их проведения, а также трёх- и четырёхсторонние встречи между Ираном, Россией, Сирией и Хезболлой.
Москва и Тегеран, сотрудничая в процессе разрешения сирийского кризиса, фактически создали ось сопротивления региональным аппетитам внешних игроков, привыкших управлять миром. Иран считает это большим достижением.
— Насколько результативным с вашей точки зрения оказался этот союз?
— По сравнению с коалицией, созданной во главе с США, наше сотрудничество в борьбе с терроризмом в регионе оказалось в разы эффективнее. К примеру, действия Хезболлы и других движений сопротивления наряду с воздушной кампанией российской армии сыграли очень действенную роль в противодействии ИГ и Джебхат ан-Нусра (отделение международной исламистской террористической организации «Аль-Каида» на территории Сирии и Ливана — ред.).
В то время как американцы объявили, что им нужно шесть месяцев, чтобы покончить с террористическими организациями в регионе, наша коалиция смогла это сделать в кратчайший срок. К тому же Хезболла вошла в региональный и международный круг как действенный элемент, доказав, что способна быть влиятельным игроком на Ближнем Востоке.
Не будем забывать о том, что с началом кризиса экстремистские и террористические течения при поддержке иностранных игроков, особенно США и Европы, предприняли активные попытки отменить легитимность сирийского правительства.
Коалиция и сотрудничество Ирана и России на разных этапах урегулирования конфликта путём полевых операций и политических шагов на международной арене позволили в значительной мере нейтрализовать план Запада против правительства Сирии и восстановить легитимность суверенитета страны.
Известно также, что наша коалиция при формировании ставила целью противостоять региональной политике США, смысл и цель которой можно обозначить двумя словами: смена режима. Символом стойкости Сирии было сохранение власти Башара Асада и правительства страны. Сегодня ситуация такова, что вопрос смещения Башара Асада фактически ушёл из-под влияния других игроков, более того, для всех стало необходимостью, чтобы он оставался у власти.
И наконец, ирано-российское сотрудничество в процессе разрешения военного конфликта в Сирии продемонстрировало, что сформировалась ось сопротивления региональной политике Соединённых Штатов. Такое сотрудничество может продолжаться и в дальнейшем. Мы считаем формирование оси одним из достижений нашего союза.
— Астанинский саммит стал частью плана возвращения Сирии к мирной жизни, созревшего у альянса Россия — Турция — Иран. То есть речь идёт о том, чтобы лидеры вооружённой оппозиции и правительство Башара Асада, конфликт между которыми и привёл к войне, наконец заключили долгожданное рукопожатие. Среди экспертов существует мнение, что астанинская площадка начинала работать хорошо, а потом затормозила, как и женевская, созданная раньше.
— На мой взгляд, Астанинский саммит по сравнению с другими международными и региональными инициативами остаётся самым эффективным инструментом благодаря принципам, которым стараются следовать участники.
Напомню эти принципы: сотрудничество с коалицией обеих сторон, вовлечённых в конфликт (правительство и оппозиция); присутствие и влияние членов коалиции в Сирии; согласованность действий союзников (в отличие от других альянсов); неприятие плана удаления одной из сторон в пользу другой.
— Мы говорим с вами, в основном, о действиях Ирана в Западной Азии, т. е. регионе, частью которого он является сам. А что вы скажете о выстраивании отношений в целом с миром или, например, с Центральной Азией?
— Исламская Республика Иран всегда стремилась установить дружественные и сбалансированные отношения с различными странами. Безопасность и стабильность своих соседей и соседствующих регионов мы всегда рассматривали как собственную безопасность, помогали разрешать споры и напряжённость, стремились к двустороннему сотрудничеству в противодействии терроризму, такфиризму, экстремизму, незаконному обороту наркотиков и нелегальной миграции с тем, чтобы укрепить стабильность и мир на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.
Так как ИГ, «Аль-Каида» и другие экстремистские группировки избрали Кавказ и Центральную Азию как одну из своих целевых территорий, я считаю, что борьба с экстремизмом и терроризмом может быть важной сферой сотрудничества между Ираном и государствами этих двух регионов. В частности, с Кыргызстаном.
— Какие рекомендации вы дали бы странам Центральной Азии, учитывая огромный опыт Ирана?
— Начать с того, что выработать общее определение терроризма. Далее: избегать односторонности в борьбе с этим злом, интегрировать силы, для чего сформировать региональную систему коллективной безопасности, обмениваться базами данных террористических элементов, активизировать Шанхайскую организацию сотрудничества.
Устранять внутренние факторы и предпосылки, способствующие появлению террористических организаций, блокировать каналы их финансирования, бороться с идеологическими основами терроризма. Вести честную, аполитичную, неизбирательную и решительную борьбу с терроризмом и экстремизмом.
Не использовать её как средство или инструмент для достижения иных целей. Избегать двойных стандартов, избирательных подходов и дискриминации. Предотвращать вмешательство со стороны трансрегиональных держав.
— Какие у вас впечатления от пребывания в Кыргызстане?
— Я очень рад во второй раз посетить вашу прекрасную страну, хочу поблагодарить народ за гостеприимство и желаю вам стабильности и благополучия.
Правила комментирования
comments powered by Disqus