«Инициатива по переименованию Астаны и центральных улиц крупных городов в честь Назарбаева вызвала такое мощное негодование в социальных сетях, что властям пришлось отступить», — констатирует казахстанский политолог и ученый Досым Сатпаев.
В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, как пример Узбекистана повлиял на отставку Елбасы, кто сегодня олицетворяет оппозицию РК и почему РФ и Китай раздражают казахов.
«ОНИ ТОРОПИЛИСЬ УВЕКОВЕЧИТЬ НАЗАРБАЕВА, ПОКА ОН ЖИВОЙ»
— Досым Асылбекович, еще вчера многие жители Казахстана считали, что Назарбаев уйдет с поста президента только вперед ногами, на погост. Однако, когда Нурсултан Абишевич 19 марта объявил о своей отставке, вы завили, что его решение не стало для вас неожиданностью. Какие политические и конституционные маневры Назарбаева свидетельствовали о том, что он действительно собирается уходить?
— Еще в 2013 году мы с коллегами-политологами выпустили книгу под названием «Сумеречная зона или ловушки переходного периода». Она была посвящена постназарбаевскому Казахстану. То есть еще 6 лет назад мы вынесли этот вопрос на общественную дискуссию, потому что уже тогда понимали, что тема транзита власти становится все более актуальной.
По сути, она начала витать с 2010 года, когда Назарбаев получил статус лидера нации. Чуть позже он стал членом Конституционного совета, в прошлом году пожизненно возглавил совет безопасности. Назарбаев входит в правление фонда национального благосостояния «Самрук-Казына», который контролирует все национальные компании и является одним из главных экономических игроков в стране. Назарбаев также лидер правящей партии «Нур Отан».
Таким образом, с 2010 года ему постоянно расширяли полномочия, которые он мог использовать уже как экс-президент.
Поэтому для нас не было большим сюрпризом заявление Назарбаева. Только мы его ждали не сейчас, а в конце года в преддверии следующих президентских выборов. Но мы предполагали, что Назарбаев не будет баллотироваться.
Тем более что Касым-Жомарт Токаев в прошлом году в интервью Би-би-си заявил, что Назарбаев, по его мнению, не будет участвовать в выборах в 2020 году. Понятно, что Токаев как дипломат и очень острожный человек не мог сделать это заявление, не согласовав его с президентом. Тем самым был специально заранее запущен данный информационный шар.
Но, я считаю, Назарбаев должен был уйти намного раньше и подчеркивал это во многих публикациях.
Конечно, то, что он сделал 19 марта 2019 года, выглядит эффектно, но с точки зрения долгосрочной стабильности может быть неэффективно. Учитывая то, что он все делает в рамках личного контроля, все хорошо понимают, что он ушел только формально, но фактически остался лидером государства и сохраняет в своих руках очень серьезные полномочия.
Однако для нас больше интересен вопрос не текущей политической ситуации под контролем экс-президента как надсистемного игрока, а что станет со страной, когда его уже не будет на политической сцене.
Потому что тогда мы столкнемся с большим количеством разных вариантов развития ситуации.
— Почему Назарбаев решил провести такую рокировку именно сейчас?
— В Казахстане много версий. Я считаю, что главная причина — это все-таки проблемы со здоровьем. Думаю, учитывался и прецедент, который произошел в Узбекистане.
Именно узбекская модель смены власти, скорее всего, насторожила Назарбаева. Когда Ислам Каримов скончался (умер в сентябре 2016 года от инсульта — прим. ред.), в стране хоть и была сохранена стабильность, но не в пользу членов его семьи. Старшая дочь Гульнара в тюрьме, Лола Каримова и ее муж Тимур Тилляев практически потеряли бизнес внутри Узбекистана.
Семья первого президента сильно ослаблена. Его окружение, которое когда-то было в фаворе, тоже поредело. Некоторые уже сидят в тюрьме (подразумеваются экс-министр внутренних делАдхам Ахмедбаев и бывший генеральный прокурор Рашид Кадыров — прим. ред.). Другие получили незначительные должности и всегда могут последовать за первыми.
То есть узбекская модель показала руководству Казахстана самый негативный вариант. Неожиданная смерть президента, когда он еще не успел создать основу для преемственности, может вызвать не очень хорошие форс-мажорные ситуации для его ближнего круга. И Назарбаев, скорее всего, решил поспешить, учитывая состояние здоровья, которое могло ухудшиться.
То, что именно здоровье было одним из ключевых факторов, подтверждает и инаугурация Токаева, во время которой были сделаны скандально-резонансные заявления по поводу переименования столицы. Практически половина этой церемонии была посвящена дифирамбам в адрес первого президента и желанию увековечить память о нем. Они торопились это сделать, пока он живой. Думаю, и сам Назарбаев хотел это увидеть.
— А насколько серьезны проблемы со здоровьем? Действительно ли, как говорят, речь идет об онкологическом заболевании?
— Слухи об онкологии уже давно появляются из разных источников, насколько они соответствует действительности, сказать сложно. Но дыма без огня не бывает. Возраст экс-президента уже является ключевым фактором риска. Следует отметить, что тот же покойный президент Туркменистана Сапармурат Ниязов скончался в гораздо более молодом возрасте, а покойный первый президент Узбекистана Каримов был лишь на два года старше Назарбаева.
«КРИЗИС ДОВЕРИЯ — ЭТО ОТЛОЖЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ ВЗРЫВ, КОТОРЫЙ РАНО ИЛИ ПОЗДНО ПРОИЗОЙДЕТ»
— Обеспечить надежный транзит власти способна, наверное, только идеология, которую можно спроецировать в будущее. Как говорили прежде: «Ленин умер, но дело его живет». Вернее, жило еще очень долго благодаря провозглашенным идеологическим постулатам. Есть ли у Елбасы идеология, которая способна пережить его самого? Можно ли считать примером таковой статью Назарбаева «Семь граней великой степи», опубликованную в прошлом году?
— На моей памяти за последние почти 30 лет, что Назарбаев находился на посту президента, принималось много разных идеологических платформ.
Например, в 1997 году появилась программа стратегии «Казахстан-2030», где Казахстан называли азиатским барсом. И была цель превратить нашу страну в инновационное, экономически развитое государство с мобилизованным на идеологической основе обществом. Но это не получилось. Мы до сих пор сырьевое государство. А общегосударственной идеологии так и не выработали.
Другие попытки, конечно, были. Например, несколько лет тому назад пытались принять «Доктрину национального единства Казахстана», которую разработала ассамблея народов Казахстана, но она была воспринята в штыки общественностью — и про нее забыли. Чуть позже приняли «Концепцию укрепления и развития казахстанской идентичности и единства». Но и про нее вскоре забыли.
Почему это произошло? Думаю, было несколько причин. Во-первых, многие представители власти сами не верят в многочисленные программы, связанные с попытками разработать какую-нибудь национальную идею или определить казахстанскую идентичность.
Сейчас ситуация с идеологией в Казахстане чем-то напоминает поздний Советский Союз, когда в 80-х годах элита сама уже не верила в светлое будущее, в коммунизм и стала более прагматичной. Тогда же появился эффект двоемыслия, когда в официальных кабинетах говорили одно, а на кухнях — другое, когда за японский магнитофон или американские джинсы многие готовы были отдать все собрания сочинений Ленина. То же самое наблюдается и в Казахстане.
И чиновники, и президент предлагали разные идеологические программы, но возникало ощущение, что они сами в них не верили, что эти документы писали, не учитывая реальные общественные настроения, то, что на самом деле хочет народ. Еще хуже, что и сама элита у нас деидеологизирована, так как внутриэлитные группы формируются не на основе какой-либо политической идеологии, которая позволяет их как-то идентифицировать, а вокруг серых кардиналов.
Кстати, в уже упомянутой «Концепции укрепления и развития казахстанской идентичности и единства» эта идентичность была связана с тем, что каждый гражданин, независимо от этнического происхождения, связывает свою судьбу и будущее с Казахстаном. Но вся проблема в том, что многие представители политической и бизнес-элиты не связывают свое будущее со своей страной.
Во-вторых, невозможно выработать никакую универсальную идентичность, если в стране бедных людей больше, чем представителей среднего класса. То есть, пока в Казахстане средний класс не будет составлять большинство населения, в республике не будет неких универсальных ценностей, которые не только нашли бы поддержку со стороны значительной части общества, но и, самое главное, могли бы гарантировать сохранение долгосрочной стабильности самой системы.
В-третьих, никакую национальную идею или программу развития казахстанской идентичности нельзя разработать в чиновничьих кабинетах. Это бессмысленно. Тем более что общество в Казахстане за последнее время сильно изменилось. Внутри социума до сих пор идут мощнейшие споры по поводу идентичности. Кто-то определяет себя на основе гражданской идентичности, кто-то — на основе этнической принадлежности, появилось немало людей, которые идентифицируют себя по религиозной принадлежности.
Есть и такие, кто до сих пор считает, что на первом месте должна стоять родоплеменная идентичность. Но имеется и большое число граждан страны, которые телом живут в Казахстане, а головой — в России, то есть они больше идентифицируют себя с Русским миром.
— Таким образом, общество в Казахстане сильно фрагментировано?
— Да, очень сильно. Я это называю синдромом идейного сепаратизма. Много разных групп по-разному представляют будущее Казахстана и нынешнюю ситуацию. Элиты не могут найти единую идеологическую платформу, которая подходила бы для всех. И поэтому Назарбаев старался играть на разные аудитории. Например, ввел латиницу, чего еще в 90-е годы требовали представители национал-патриотического поля. Параллельно заявлял, что будет стараться сохранять межэтническую стабильность. Это был посыл в адрес этнических групп.
Много было заявлений в адрес молодежи, чтобы повернуть ее в сторону власти. Но та статья, которую вы упомянули, слишком искусственная. Она не отражает чаяния многих людей, не является той самой искрой, которая могла бы зажечь патриотизм. Вообще, в казахстанском обществе не очень высокое доверие к власти. Люди не верят в то, что говорят чиновники разного уровня.
Кризис доверия — большая проблема, один из факторов риска. И это, я думаю, является отложенным социальным взрывом, который рано или поздно произойдет. Отдельные всплески мы уже наблюдаем.
— А насколько серьезны протестные настроения и напряжение внутри страны сегодня?
— Формально Казахстан выглядит стабильным государством на постсоветском пространстве. Но мы живем внутри страны и знаем, какое количество скелетов в нашем шкафу. Это касается и протестных настроений, которые постоянно копятся в обществе. Сейчас идет активная дискуссия по поводу преемственности власти.
Я же делаю акцент на другом. На преемственности проблем, которые придется решать любому руководителю после первого президента. В том числе речь идет о нейтрализации потенциальных точек напряжения. Кто бы ни пришел после Назарбаева, ему в любом случае придется менять систему. Это мы наблюдаем во многих странах. Посмотрите, что происходит в Кыргызстане.
Нынешнего киргизского президента Сооронбая Жээнбекова тоже считали приемником Алмазбека Атамбаева. Но он пытается полностью переформатировать политическую систему. Узбекистан я уже приводил в пример. И независимо от того, кто займет место президента, ему по наследству перейдет большое количество проблем, которые и раньше активно не решались.
Да, Назарбаев их жестко контролировал, они загонялись в какие-то потайные углы, но не исчезали. Поэтому участились отдельные всплески социального недовольства. Например, в 2011 году на западе Казахстана в Жанаозене бастовали нефтяники (результат — 15 погибших, сотни раненых и арестованных — прим. ред.).
В 2016-м были земельные митинги, когда многие выступали против нового Земельного кодекса, считая, что он не учитывает народные интересы. Ежегодно в Казахстане происходят локальные протестные выступления с политическими лозунгами. Часть протестных настроений ушла в социальные сети.
Даже инициатива по переименованию столицы и центральных улиц крупных городов, которые носили имена величайших деятелей казахской истории, в честь Назарбаева вызвала такое мощное негодование в социальных сетях, что властям пришлось немного отступить.
— В некоторых городах ситуацию отыграли назад.
— Да, в нескольких городах отменили решение о переименовании улиц именно потому, что был мощный протест в обществе. В Астане, Алма-Ате и других городах также были уличные протесты. То есть эффект парового котла в Казахстане сохраняется, и нас это очень настораживает. Я сомневаюсь, что люди, которые придут после Назарбаева, смогут контролировать ситуацию так, как делал он. И это может привести к серьезным проблемам.
— Кстати, в России переименование Астаны в Нур-Султан (которое вы в комментарии нашему изданию назвали апофеозом культа личности) восприняли с большой долей иронии, несмотря на сдержанную официальную реакцию. Говорят, что и в Кремле усмехались. Зато жителям Астаны, видимо, было не до смеха. Вообще, насколько после этого пошатнулась внутриполитическая ситуация?
— Это интересный момент. Когда 19 марта Назарбаев заявил об отставке, многие казахстанцы восприняли этот шаг положительно, считая, что так и надо было поступить и правильно, что ушел сам. Тем более что мы помним, как при Союзе умирали кремлевские старцы и чуть ли не подряд выезжали на лафетах из Кремля. Я тогда еще был школьником и видел эту «гонку на лафетах».
Назарбаев не стал ждать такого конца. Тем не менее, почему-то немало людей в Казахстане по ошибке это восприняли как начало каких-то изменений. Хотя он ушел для того, чтобы остаться. Но когда 20 марта на инаугурации Токаева были озвучены инициативы по переименованию столицы и улиц, уход первого президента был смазан, так как это нанесло мощнейший репутационный удар по власти.
И по новому президенту, и по старому. К тому же некоторые юристы нашли правовые нарушения по поводу переименования столицы, которые не соответствуют Конституции. И началась мощная дискуссия по этому поводу.
— Мы слышали, что жители Нур-Султана все равно хотят оставаться астанинцами. Об этом заявил и Бахыт Султанов, мэр города.
— Да. Вообще в Казахстане много мемов, стеба в связи с переименованием столицы. Многие пишут, что будут продолжать называть себя астанинцами, а столицу — Астаной. Вот Султанов и выступил с заявлением, чтобы сгладить накал и немного успокоить горожан.
Но, я думаю, это не очень помогло. Даже несмотря на то что сейчас в стране праздник Наурыз, настроение у людей не очень праздничное. Они откровенно говорят о разочаровании и тревогах о будущем.
продолжение следует
Правила комментирования
comments powered by Disqus