Процесс транзита в Казахстане, начавшийся с передачей власти от первого президента Казахстана к второму, не может ограничиться только исполнительной властью. Интрига состоит не столько в том, кто будет провластным кандидатом, но главное в том, будут ли перемены: расширится ли так называемое политическое поле, усилится конкуренция идей и смогут ли некоторые из них оформиться из неявных движений в полноценные политические партии?

Краткая история партийного строительства

Первые независимые общественно-политические организации Казахстана возникли в завершающем периоде перестройки, в насыщенной атмосфере ощущения освобождения от отживших и надоевших догм. В основе пробуждавшейся активности «снизу» было осознание своей идентичности, и в авангарде оформления этих ощущений – этнонациональные движения Прибалтики, создавшие ставшие влиятельными «Саюдис» в Литве, Народные фронты за перестройку в Латвии и Эстонии.

В Казахстане этнонациональные движения не были единственными на первом этапе пробуждения общественной активности. Демографический состав населения и иная история пребывания в Союзе ССР определяли иную повестку дня чем в Прибалтике, так как для Казахстана секретный протокол к пакту Молотова-Риббентропа не имел значения для включения в СССР.

В конце 1989 г. Съезд народных депутатов СССР отменил 6-ю статью Конституции о КПСС руководящей и направляющей силе. Часть неформалов увидела в создании партий основное средство реализации собственных политических убеждений, отличающихся от официальной точки зрения. Что объединяло всю политизизированную часть неформалов, так это неприятие власти партийной номенклатуры и стремление достичь демократии. Но что есть демократия?

Подсказка имелась в предшествовавшем поиске недогматизированной части актива международного коммунистического движения, в том числе в рядах КПСС – переход к социал-демократизации. В таком варианте демократия расшифровывалась в терминах политической, экономической и социальной демократии.

Что подразумевалось под этим, уясняли на основе изучения опубликованных документов Социалистического Интернационала, в ходе дискуссий весной 1990 г. на Политическом инициативном комитете по созданию Социал-демократической партии Казахстана (ПИК СДПК). Демократия пока не была «левой» или «правой», она была трендом в настроениях, все более отходя от догм социализма.

В Казахстане социал-демократия развивалась вместе с движением независимых профсоюзов в начале 1990-х гг. Предшественником независимых профсоюзов стал профсоюз «Бірлесу» во главе с Леонидом Соломиным, созданный в 1989 г, а к середине 1990-х гг. вместе с некоторыми вновь созданными профсоюзами стал учредителем Конфедерации независимых профсоюзов Казахстана (КНПК).

Но социально-экономическое направление сопутствовало с этнонациональным. Два направления взаимодействовали и обогащали друг друга: социально-экономическое направление включало в набор программных требований суверенитет республики, а этнонациональное – тезис о необходимости демократических преобразований.

Более того, идеи демократии в сочетании с вниманием к этническим проблемам казахов привели к появлению так называемых национал-демократов. Демократические требования и необходимость суверенитета республики шли рука об руки: действительно, идея демократических преобразований была бы крайне абстрактной без их предполагаемого воплощения в суверенной республике.

В конце 1990-х-начале 2000-х гг., когда количество политических партий перевалило за десяток, появилась и стала популярной практика политического конструирования партии «сверху», вокруг известного политика или корпоративной группы (Инженерной академии, предприятий горнодобывающей и металлургической промышленности, аграрных фирм и т.п.).

С 2006 г. тенденция пошла на сокращение числа партий, главным образом, по пути их объединения, пока не дошла до шести партий к 2016 г. Примечательно, в 2012-2015 гг. во главе каждой из этих укрупняемых партий избиралось лицо, бывшее до этого членом партии «Нур Отан». Таким образом, и количество партий, и их руководство (даже если на поверхности оппозиционное) стало определяться властью.

На заре суверенитета весной 1990 г., ситуация была иная: учреждались партии и движения на основе инициативы «снизу». Прежние неформалы от клубов избирателей и политклубов переходили к организации партий и движений. Именно таким путем возникли партия национальной свободы «Алаш», движение «Желтоксан», Социал-демократическая партия Казахстана.

Некоторые из этих организаций исчезали вскоре после возникновения. Не удалась попытка учреждения ячейки Демократической платформы КПСС в Алма-Ате. После отъезда в Израиль одного из организаторов местной группы Демократического союза за перестройку Александра Бленда постепенно прекратилась деятельность этой организации.

Но немногочисленные политизированные неформалы первыми в Казахстане озвучили задачу установления парламентской формы правления (после 1998 г. об этой и парламентско-президентской формах правления стали говорить многие лидеры новой волны оппозиции), ставили целью освобождение частной инициативы, сохраняя, правда, некоторое государственное регулирование экономики в части антимонопольной политики, социальной защиты, поддержки сельхозпроизводителей.

Третье течение – экологическое проявилось несколько ранее социально ориентированных и этнонациональных, в начале 1989 г. Наибольшую известность приобрело движение «Невада-Семипалатинск», выступившее за закрытие Семипалатинского ядерного полигона и прекращение испытаний ядерного оружиния на территории республики. Многие активисты из числа социал-демократов и этнонациональных организаций участвовали в движении «Невада-Семипалатинск».

Три течения политизированной части неформалов – организационное оформление

В начале 1990 г. был создан Политический инициативный комитет (ПИК) по созданию Социал-демократической партии Казахстана (СДПК). По существу, это была первая в Казахстане попытка создания некоммунистической политической партии. Однако изначально местная социал-демократия не смогла составить блок с появлявшимися независимыми профсоюзами. Сказывался личностный фактор, который приобрел непомерно большое значение в деятельности не только социал-демократов, но и неспособных объединиться национал-демократов.

Движение «Азат» возникло несколько позже, чем СДПК, 30 июня-1 июля 1990 года. Движение «Желтоксан», объединившее участников декабрьских событий 1986 г. возникло еще осенью 1989 г. В апреле-мае не было сообщений о создании других партий, хотя из справочника в справочник кочует упоминание о создании партии национальной свободы «Алаш» в апреле 1990 г.

Точность этой даты вызывает большие сомнения, поскольку никто из исследователей не приводит факт проведения общереспубликанской учредительной конференции. Эта организация (не путать ее с появившейся в 1999 г. и недолго существовавшей Национальной партией Казахстана «Алаш» во главе с Сабетказы Акатаевым) свою деятельность ограничила г. Алматы.

Партия национальной свободы «Алаш» (председатель Арон Атабек) – была самой радикальной в то время. Она заявила о себе в 1990 г., издавала в Москве и распространяла исламскую политическую газету «Хак». Запомнилась малочисленными и шумными акциями протеста, резкими обвинениями в адрес руководства республики и Духовного управления мусульман Казахстана (ДУМК), что повлекло привлечение лидеров партии к административной, затем уголовной ответственности. В отличие от ГДК «Азат» партия «Алаш» действовала фактически только в Алма-Ате, состояла из немногим более 20 активных участников, не была зарегистрирована, так как находилась в конфликте с официальной властью.

Третье течение – экологическое имело пик своей деятельности в 1989-1991 гг. После закрытия Семипалатинского ядерного полигона и прекращения испытаний ядерного оружия на территории республики программные цели движения «Невада-Семипалатинск» (ныне «Невада-Семей») в основном были выполнены. Экологические организации возникали и на региональном и местном уровнях, например, в 1990 г. возникло экологическое движение «Зеленое спасение» в Алматы.

Идеи суверенитета

Отношение номенклатуры к созданию СДПК и ГДК «Азат» было различным: в появление новой, первой некоммунистической партии номенклатуры видела вызов своему господству, а движение «Азат», казалось, озвучивало сокровенные намерения местной номенклатуры – меньшую зависимость от Кремля.

Неслучайно участие на учредительном съезде движения «Азат», а затем избрание на этом съезде одним их семи сопредседателей Марата Чорманова, прежнего второго секретаря Алма-Атинского горкома партии, и бывшего министра иностранных дел КазССР Михаила Исиналиева.

Номенклатура, так же как в Прибалтике, предпочитала действовать по ситуации, не нарушая покой Кремля и отводя этнонациональным движениям выяснять, насколько Кремль допускает плюрализм мнений в обществе и стремление к суверенитету. По сути, этнонационалисты проводили «разведку боем», а номенклатура примеряла новые контуры власти.

Программа движения «Азата» во многом совпадала с замыслами номенклатуры и была выполнена к 1992 г. Летом 1990 г. «Азат» выступал за:

• срочное принятие декларации о суверенитете;
• принятие новой Конституции, законов о собственности, гражданстве, миграции;
• признание государственности республики и представительства ее в международных организациях;
• верховенство Конституции и законов Казахстана на своей территории;
• исключительное право республики на владение, пользование и распоряжение своим национальным богатством;
• департизацию и деполитизацию всех государственных учреждений, правоохранительных органов, КГБ, армии;
• обновление символики республики, возвращение населенным пунктам, улицам, паркам и иным объектам исторических названий и переименование на новые с учетом особенностей Казахстана;
• создание самостоятельной банковской, финансовой, таможенной, налоговой системы, действенную защиту валютных интересов Казахстана[1].

В 1990 году в Алма-Ате стала издаваться газета «Азат» – печатный орган одноименного движения. В номере №1 газеты за 1991 год руководство ГДК объявило конкурс на создание государственного гимна, национального флага и государственного герба Казахской Республики. Создателя гимна ожидала премия в 1000 рублей, за лучший флаг и герб были установлены премии по 500 рублей каждая.

Однако в 1991 г., в отличие от весны и лета 1990 г, руководство республики взяло под контроль достижение суверенитета, опираясь в правовом отношении на принятую Верховным Советом 12-го созыва 25 октября 1990 г. Декларацию о государственном суверенитете Казахской ССР. В Декларации была закреплена неделимость и неприкосновенность территории, страна определена как субъект международного права, введен институт гражданства республики, а также объявлено о равноправии форм собственности.

Формально многие из положений программных документов ГДК «Азат» и СДПК стали частью Декларации, а осенью 1991 г. после августовского путча ГКЧП, была проведена департизация и деполитизация государственных органов. Однако воплощение требований прежних неформалов в сложившейся обстановке означало перехват их лозунгов номенклатурой, отныне стремившейся стать правящим классом суверенной республики.

Верховный Совет 12-го созыва был избран весной 1990 г. и состоял в основном из представителей номенклатуры. Группа депутатов «Демократический Казахстан» была в меньшинстве (от 30 до 60 депутатов из 360) и не наладила политического взаимодействия и координации с вышеупомянутыми тремя течениями политизированных неформалов.

Что оставило разные части демократического движения разрозненными, непреодолевшими внутреннюю слабость, и к концу 1990-х гг. имеют место последние упоминания о ГДК «Азат». СДПК прекратила деятельность еще раньше, в 1995 г. Из экологических организаций  1989-1990 гг. активность до настоящего времени сохранили немногие, в их числе движение «Зеленое спасение».

Заслуги и уроки национал-демократов

Национал-демократы имеют заслугу не только в том, что являлись частью общедемократического движения начала 1990-х гг. Важность сохранения казахского языка как живого, действующего не только в бытовом общении, была поднята на политический уровень именно ими. Дело в том, что первый Закон о языках КазССР был принят в сентябре 1989 г., но прошел почти вне внимания общественности.

Национал-демократы в 1990 г. обратили внимание, что переписи населения 1970, 1979 и 1989 гг., по итогам которых значилось, что 99% казахов считают родным языком казахский, не отражают действительность, ибо существует большая прослойка русскоговорящих казахов, которые не считают родным русский язык, хотя де-факто, русский язык является языком их внутреннего мышления. Идентификация русскоязычных казахов – признание их языковой особенности произошло «со стороны», первоначально национал-демократами конца 1980-начала 1990-х гг.

Национал-демократы, в отличие от последующей волны национал-патриотов 2005-2009 гг., имели достаточно демократического содержания в своей риторике и деятельности. Национал-демократы не вводили в публицистический и политический оборот новых наименований для двух групп – шалаказахи для русскоязычных казахов и нагызказахи для владеющих родным, не опускались до стигматизация русскоязычных казахов называнием их шалаказахи.

Тогда, почти тридцать лет назад, неформалам предстояло понять сложную логику нахождения внутрипартийного единства, нейтрализации чрезмерного влияния личностных предпочтений лидеров на работу организации. Удивительно другое, что через годы новые организации и новые лидеры, образно говоря, продолжали наступать на те же грабли.

Национал-патриоты – почти 15 лет без партии

Сегодня, в условиях сложившейся «направляемой демократии» Казахстана, любая создаваемая партия вынуждена получить одобрение «сверху» на ее регистрацию. Пример многолетнего отказа в регистрации партии «Алга» и затем прекращения ее деятельности, также как запрет на участие Компартии Казахстана в выборах в мажилис парламента 2012 г, а также последовавший в 2015 г. роспуск этой партии решением суда, довольно показательны.

Национал-патриотизм новой волны после 2005 г. не имеет столь нового для конца советской эпохи демократического содержания прежних национал-демократов конца 1980-начала 1990-х гг, и в основном концентрируется на чувствительных темах национальной идентичности. Но создание партии националистического характера запрещено законодательством о политических партиях.

Смогут ли национал-патриоты заполнить свою программу иными, чем просто националистические, установки? Примут они сторону традиционных, консервативных, а значит «правых» ценностей или все же попробуют реинкарнировать демократов начала независимости, отстаивающих либеральную повестку, или изобретут свою более социальную программу, сближающую их с электоратом, все больше озабоченным неравенством и разрывом между городом и селом? Это зависит от того, какой поддержкой и интеллектуальным потенциалом располагает это движение.

Но мало кто сомневается, что национал-патриоты к концу второй декады 21 века имеют неоспоримый политический капитал. В частности, их установка на вытеснение русского языка с позиции используемого наравне с казахским представляет один из трендов в настроениях общественности.

Демографический фактор – рост казахскоязычных в структуре населения страны и обучающихся на казахском языке в образовательных учреждениях, поддерживают эту установку. Хотя и популистскую, ибо как показывает опыт многих стран Востока, недостаточно и часто невозможно полностью вытеснить язык прежнего имперского центра.

Некоторые полагают, что необходимо заменить его иным, более распространенным языком (после второй мировой войны немецкий был вытеснен из Центральной и Восточной Европы русским, а затем в 1990-е годы английским). Но становлению другого, например, английского языка как ведущего в международном общении, в Казахстане в отличие от постсоветской Грузии, препятствует недостаточное число лиц, свободно владеющих английским.

Что касается настроений, то присутствующее у национал-патриотов чувство resentment есть психологическое чувство, возникающее из подавленного чувства неприязни и обид исторического характера, пока не разделяется большинством населения, хотя безусловно, в общественном пространстве все больше освещаются такие темы, как голод и смерти казахов в 1930-х гг. (считать ли их геноцидом против казахов или нет), тематика о превращении казахского языка в единственный государственный, критика русского империализма и колониальной политики (переносимой на современную Россию), обсуждение различий между русскоязычными и казахскоязычными казахами и т.п.

Пока в сложившейся ситуации власть сохраняет контроль, ибо в отличие от национал-патриотов находит опору в политике межэтнического согласия. Напротив, не имеющий рациональной программы и расколотый на группировки вследствие личностных разногласий, национал-патриотизм не способен стать действенным актором перемен. Тупиковость ситуации все более очевидна, но заслоняется тематикой о преемничестве и ожиданиях появления условий для изменений в будущем.

Новые игроки?

Может ли придать новое дыхание национал-патриотам в Казахстане конкуренция с теми, кто увязывает этнический вопрос с проблемами прав человека и теми, кто легитимно уже составляют более 1 млн. чел. из 18-милионного населения Казахстана?

Речь идет об оралманах, чей вопрос обострил перспективы национал-патриотизма как идеи. Повод был дан извне – положением этнических казахов в КНР и ответной критикой политики властей Китая со стороны ряда НПО. Арест в ночь на 10 марта в Алматы лидера незарегистрированного общественного объединения «Атажұрт еріктілері» Серикжана Билаша по подозрению в «возбуждении розни», доставка его в Астану – событие, расколовшее лагерь национал-патриотов.

Общественники утверждают, что согласно аудиозаписи, распространенной 14 марта 2019 г., Серикжан Билаш призывал собирать информацию об узниках «лагерей политического перевоспитания», о нарушениях прав человека в Синьцзяне, вести «информационный джихад». В сообщении прокуратуры его призыв к информационному «джихаду» был воспринят как «война против этнических китайцев».

Пародоксально, но ряд общественных деятелей подписали обращение, мягко говоря, не поддерживающее действия организации «Атажұрт еріктілері». Можно понять несогласие с формулировкой призыва Билаша, но важно было бы поддержать суть – защиту прав этнических меньшинств в КНР. Однако де-факто произошло признание усиления влияния Китая на «повестку дня» национал-патриотов.

Как сказал один из подписантов Айдос Сарым: «Что же касается официальных отношений с Китаем, то мы сегодня попросту не можем без ущерба для нашей государственности, территориальной целостности и суверенитета позволить себе агрессивную, жесткую политику и риторику в отношении Китая. Китай нуждается в Казахстане в рамках «Пояса и пути».

«ПиП» – это шанс выторговать себе больше возможностей для улучшения жизни казахов в Китае, их репатриации на Родину. Это хороший шанс улучшить инфраструктуру и транспортный потенциал страны. Нравится или нет, но именно наличие сильного Китая сдерживает агрессивно-имперские настроения России, удерживает ее от повторения событий в Украине».

Понятно, что существующий масштаб проблемы – этнические казахи, притесняемые в Китае наравне с другими мусульманами, с одной стороны, и все сближающиеся отношения властей Казахстана с Китаем, с другой – создают неразрешимую дилемму не только для небольшой группы идеологов национал-патриотов, но и для Ак Орды в целом.

Но колебания в этом вопросе достаточно пошатнули политические перспективы национал-патриотов. Если Пекин продолжит свою политику и в качестве реверанса Казахстану, позволит 100%-ный исход казахов из КНР, то этническая территория казахов в Китае будет утрачена.

Национал-патриотизм загнал себя в тупик, он повторяет националов 1920-гг., готовых по своей же инициативе отдать часть земель Оренбургской и Кустанайской областей, населенных преимущественно русскими, в обмен на власть на оставшейся большой территории республики.

Пока на руку национал-патриотической части  истеблишмента в Казахстане играет недостаточная осведомленность граждан Казахстана о ситуации в Китае, но уже очевидно, что поддержка этническими казахами этой национал-патриотической части  истеблишмента, вероятно, сократится.

Власти в Казахстане также чувствуют, что возникший запрос на этнонациональную повестку следует скорее нивелировать, чем удовлетворять. 15 марта с.г. экологическое объединение «Байтақ болашақ» анонсировало о предстоящей в Алматы пресс-конференции о создании новой экологической партии «Жасыл әлем» («Зелёный мир») во главе с известным поэтом и общественным деятелем, лидером одной из партий в 1990-е Олжасом Сулейменовым.

Хотя 18 марта 2019 г. не было вестей об этой пресс-конференции и инициатива не получила по какой-то причине продолжения, этот эпизод примечателен, что показывает потенциальную конкуренцию на этом поле.

Все это вносит новые краски в происходящий «транзит власти» в Казахстане. Для перспектив партийного строительства и политического развития важно, сложится ли вновь ситуация, когда «верхи» не смогут препятствовать инициативе «снизу». Дело в том, что инициатива «снизу» может выдвинуть действительно новаторские предложения по выходу из застоя,  как в ситуации 1989-1990 гг.

Но пока новаторство в социально-экономической политике мало просматривается и власть имеет все шансы здесь удержать свое лидерство, а национальная повестка, как мы рассмотрели, зыбка и неоднородна. Демократическая повестка, с другой стороны, имеет более важный и чреватый утратой властью контроля над ситуацией потенциал, но с повесткой, отвечающей реальным запросам социальных групп, в Казахстане пока никто не осмеливается выйти.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram