Ирина Владимировна Смирнова, депутат Мажилиса парламента от КНПК, в силу своей деятельности и человеческих качеств готова рассмотреть любые обращения граждан и найти возможность им помочь. Компетентность и принципиальность выделяют ее мнение в принятии серьезных законодательных актов. Ко всему прочему Ирина Смирнова - человек с активной гражданской позицией, имеющая свое мнение о происходящих в стране процессах. Своим видением хода решения уже имеющихся проблем, а также последних нововведений она поделилась в своём интервью.
- Вы занимаетесь решением проблемных заемщиков, есть ли реальные сдвиги в этом?
– Я занимаюсь вопросами положения заемщиков 2004-2009 годов. Это те заемщики, которые получили кредиты в период тучных годов перед большим мировым финансовым кризисом. Данный кризис был форс-мажорным обстоятельством, которому простой человек в одиночку противостоять не смог. В то время недвижимость была очень дорогая, был раздут финансовый пузырь, поэтому кредиты также были огромными - от нескольких десятков до сотен тысяч долларов.
Но иного способа решить свои жилищные проблемы люди не видели. Брали деньги взаём и на открытие бизнеса, который не у всех сложился удачно. Тогда еще не было государственных программ, но уже был призыв правительства: «Берите кредиты, весь мир живет на кредитах». В итоге, взяв кредиты, люди оказались в тяжелой ситуации. Кризис сказался и на банках, но государство очень хорошо помогло им бюджетными деньгами. А вот простой человек, оказавшийся в таком положении, никакой помощи не получил.
Мало того, банкам, получившим помощь, стало неинтересно взаимодействие с заемщиком. И этого заемщика стали со всех сторон давить. Понимая, что многим кредит выплатить не по силам, государство выделило некоторую сумму для рефинансирования, но эта сумма была незначительной. Даже рефинансирование стало для некоторых заемщиков неподъемным. Люди попали в кабалу, из которой выбраться им уже не под силу. Они не могут открыть бизнес, арестованы их счета, любая копейка, попадающая на их счет, изымается банком. Они не выездные.
По сути, это рабское положение. От переживаний у многих начались серьезные проблемы со здоровьем, кто-то получил инвалидность. Увидев безысходность и метания людей, я начала изучать этот вопрос. В результате стало явным то, что заемщики неравноправны во взаимодействии с банком. Огромный банк и маленький человек. А они должны быть равноправными партнерами. Во всём развитом мире, куда мы стремимся, именно так. Чтобы это произошло в нашей стране, должно пройти время. Пока у нас заемщик поражен во многих правах. Совершенно неправильно называть проблемных заемщиков иждивенцами, мошенниками.
В большей части это люди, оказавшиеся в плачевной ситуации в силу своей финансовой неграмотности и в силу неграмотности наших экономистов, которые допустили подобное и не предопределили риски. Впрочем, как и не смогли за долгие годы решить эту проблему. Достижением понимания неравных взаимоотношений банка и заемщиков стало отношение Верховного суда. Было четко сказано, что заемщик уязвим и не защищен, и что нужно выстраивать институты защиты банковских заемщиков. Кроме того, Национальный банк также понял, что нужно что-то менять.
Так появился определенный орган, который работает с проблемными заемщиками и даже способен решить некоторые вопросы этой сферы. Но, опять же, Национальный Банк не стремится решить эти вопросы полностью, практически оставляя проблему какой она есть. Встреча с министром Национальной экономики Русланом Даленовым дала надежду, что можно найти выход. Я не думаю, что нужно всем простить их долги, но можно с каждым человеком отработать ситуацию, в которой он отказался.
Кто-то получит рефинансирование, кто-то прощение, кто-то сможет выплатить кредит при определенных условиях. И если им дать возможность освободиться от этого рабского положения, то они как раз-таки могут стать точкой роста. И более того, внести свой вклад в развитие нашей экономики. Все проблемы нужно рассматривать с точки зрения возможностей. Я бы хотела, чтобы наше правительство увидело эти возможности. Зачем создавать протестное сообщество и сообщество не просто заемщиков, а бедных, порой нищих людей. Ведь, в первую очередь, это граждане нашей страны, богатой страны, попавшие в трудное положение.
- На Ваш взгляд, реформа образования привнесла хоть что-то положительное? Или следует ждать новых реформ?
- Я думаю, что нам стоит ждать продолжение реформ, потому что так сложилось, к удивлению, что каждый приходящий министр образования, не продолжает начатое, а начинает новый виток этих реформ. Думаю, что пришло время осмысления тех стремительных, быстротекущих и не всегда понятных и адекватных преобразований. Пришло время задуматься и оценить то, что уже сделано. Вместе с тем, некоторые изменения должны быть. Мир меняется, меняется поток информации. Такого количества информации не было 20-30 лет назад. Соответственно, содержание учебного материала тоже должно меняться.
Вместе с тем, то образование, явившееся наследием Советского Союза, было достаточно сильным. Я, как человек, проработавший много лет в этой сфере, могу отметить, что выпускники тех лет довольно востребованные и сильные специалисты, хоть в бизнесе, хоть в госорганах, хоть за рубежом. То есть знания, которые получали, были достаточно серьезными, глубокими и дали возможность многого достигать в жизни. Я поддерживаю мнение, что классно-урочная система, существующая более трехсот лет, себя исчерпала. Нужно осуществлять более индивидуальный подход к учащимся в передаче знаний.
Вместе с тем нужно использовать силу командного метода, который был и в советское время, но в иной форме. Тогда это были соревнования или внеурочные совместные действия. Сегодня это всё перенесено в урок. Это важно и нужно. Но разрушать то, что было и создавать новое совершенно с нуля, очень рискованно. Наверное, нигде так сильно не страшны ошибки, как в образовании. Наше общество очень щепетильно к этому относится. Поэтому и происходит такая острая реакция на происходящие реформы.И знаете, по большей части народ не ошибается.
Поэтому, когда высказываются претензии и недовольство, Министерство образования должно прислушиваться. На их плечах огромная ответственность. Если некачественным будет образование, то незавидным будет и наше будущее. Субъективные мнения чиновников и их самоуверенность – не предлог всё воспринимать на веру. Тем более, если бы это было в неразвитых странах, где не было бы образованных людей, то может и теплилась надежда, что что-то улучшится. Но если есть достаточно высокообразованные люди, то менять образование, иногда на менее качественное, это большой риск, а порой и провал. Чиновникам нужно услышать людей и сверить - правильно ли они поступают.
- Подушевое нормативное финансирование в школах – скорее плюс по сравнению с нормативным финансированием. Но это дает шанс государству вмешиваться в частное образование. Хорошо ли это?
- Подушевое финансирование дает большую свободу школе, потому что деньги приходят уже непосредственно в неё. Как сказала Дарига Нурсултановна: «Возникает вопрос: а зачем тогда нужны районные и городские отделы образования? Можно провести оптимизацию». Но следует учитывать, что ответственность за школьный бюджет, за его формирование и распределение, за то, как организуется учебно-воспитательный процесс, перекладывается на плечи директора школы и попечительский совет.
Попечительский совет не наделен большими полномочиями, и ключевой фигурой есть и остается директор. Формированием директоров школ еще серьезно не занимались. В основном это успешный учитель-предметник в прежней, до директорской жизни. Быть управленцем для него не было основной задачей. И вот, становясь директором, каждый управляет так, как он предполагает, не имея, в основном, знаний в менеджменте и управлении.
Не думаю, что при душевом финансировании государство будет сильно влиять на частную школу. Средства выделяются на то, чтобы каждый ребенок мог получить государственный стандарт. И государственный стандарт в любом случае выполняется частными школами. Но некоторая возможность влияния на частные школы у государства есть, именно в области выполнения государственного стандарта. Хотя это гарантировало и наличие лицензии учебного заведения.
Поэтому больших изменений относительно частных школ я не вижу. А вот для государственных школ подушевое финансирование – это просто революция. Она, скорее всего, может дать положительный результат. Но в некоторые моменты может изменять отношение к школе и воспринимать ее уже как бизнес процессы, что и происходит. Сейчас на школы обратили внимание бизнесмены и ставят вопрос: «а выгодно ли взять в управление школы?». Иногда это выгодно, иногда удобно и полезно, но иногда, если в школах увидят не учебно-воспитательный процесс, а только бизнес, могут возникнуть и риски.
-Затронет ли подушевое финансирование проблему малокомплектных сельских школ?
- Подушевое финансирование становится выгодным для школы, когда какие-то деньги можно аккумулировать и передать на приобретение материальных средств, ремонт, на премирование учителей и т.д. Подушевое финансирование интересно только для больших школ, где более тысячи учеников. Малокомплектным школам, где двадцать или сто учеников, прожить за счет подушевого финансирования практически невозможно. Не хватит денег на коммунальные услуги, оснащение кабинетов, ремонт, премии. Для малокомплектных это невыгодно.
Сейчас подушевое финансирование определено для городских школ Алматы, Нур-Султана, Шымкента, где огромная перегрузка, детей в школах много, и есть острая необходимость в строительстве новых школ. Если это станет интересно бизнесу, то школ настроят столько сколько нужно. Бизнес использует этот момент и не только для собственного блага, но и для блага школ и детей.
Малокомплектные сельские школы остаются по тому же типу финансирования, которое было раньше. Между тем количество малокомплектных школ будет уменьшаться. Недавно в Северо-Казахстанской области было закрыто несколько таких школ. Детей развозят из малых сёл в небольшие якорные школы. Может, это и правильно, потому что, когда в одном классе сидят разновозрастные ученики и один учитель одновременно преподает разные темы, то это не может быть хорошим образованием.
Мало того сейчас рассматривается программа, когда и сами маленькие сёла и аулы будут исчезать, а их жители переводиться в более крупные посёлки. Это возможность приблизить людей к инфраструктуре с меньшим количеством затрат. Малокомплектная школа очень дорогая по содержанию. В некоторых из них процесс обучения одного ученика обходится до двух миллионов тенге в год. Некорректно сравнивать ценность человека со стоимостью чего-либо, но мир сегодня такой, когда всё считают. И пока выбран путь к укрупнению малокомплектных школ и удешевлению учебного процесса.
- Ваше отношение к штрафам за ненадлежащее отношение пациентов к своему здоровью? Это желание пробудить в людях ответственность за себя или возможность пополнить казну?
- Мне кажется, что взаимоотношения здравоохранения и пациента должны строиться на взаимо уважающей основе. Если мы говорим, что должны уважать врача, значит, мы должны уважать врача. И врач, в свою очередь, как и система здравоохранения, должны уважать пациента. Если здравоохранение говорит о штрафах, то не нельзя забывать, что человек платит налоги государству, которые идут, в том числе, и на медицину. При введении медицинского страхования нужно будет еще и за это платить.
Следовательно, каждый гражданин имеет право на предоставление медицинского обслуживания. А вот система здравоохранения обязана заботиться о создании наилучших условий и высоком качестве услуг. Но часто видим, что отечественная медицина не всегда в состоянии предоставить необходимое лечение. В сельской местности дела обстоят и того хуже: острая нехватка врачей, кое-где даже медпункта нет, не говоря уже о диагностике и стационаре.
В данном случае уже нужно штрафовать само министерство здравоохранения, за то, что оно не смогло обеспечить положенное. Следует принять во внимание и невысокое зачастую качество медицинских услуг, несмотря на дорогостоящее оборудование и лекарства, которые закупают на миллиарды долларов. В итоге не все лекарства эффективны, потому что приобретают заменители, а оборудование порой простаивает из-за отсутствия специалиста, работающего на нем.
Заметили, сейчас люди отказываются от вакцинации, и это не просто так. И дело не столько в самой вакцинации, сколько в отсутствии гарантии качества вакцины. Никто не хочет подвергать своего ребенка риску. Мы привыкли к хорошей медицине, мы привыкли, что медицинское учреждение сразу реагирует, принимает больного и оказывает помощь. Сейчас мы вынуждены вставать в очередь, брать квоту, которая начнет действовать через несколько месяцев после обращения, и часто такое лечение уже не актуально. Поэтому человек вынужден лечиться в частных клиниках, где платит немалые деньги. Или ехать в зарубежные медицинские центры, чтобы получить качественную диагностику и лечение.
Граждане, не доверяющие отечественной медицине, и не нашедшие возможности лечиться на родине, снимают нагрузку с казахстанской медицины. По логике наша система здравоохранения должна возвращать ту сумму, которая определена на лечение этих граждан, и которую они уже отчислили из своих налогов. Таким образом, люди могли бы уменьшить свои траты. Но этого не происходит. Вообще-то и Минздрав должен отвечать за свои действия или бездействия, за то недоверие, появившееся к нашей медицине. Но Министерство здравоохранения своих проблем и просчетов не замечает.
Должны быть чёткие взаимоотношения: если применять штрафы к пациентам, то и применять штрафы к Минздраву и работникам его структуры. Сегодня котируется здравоохранение Израиля, Южной Кореи, Европы. Вот когда у нас будет такой же высокий уровень, тогда можно говорить о штрафах.
- Клич: «Все на борьбу с коррупцией!» на деле показывает, что сами борцы подвергаются гонениям. Должна ли быть у них какая-то защита, лучше законодательная?
- Большая борьба с коррупцией развернута, но пока ощутимых результатов не принесла. Сколько бы ни говорили об этом, выезжая в регионы, демонстрируя показательные наказания для коррупционеров, само явление продолжает шествие парадным шагом. У нас стало обыденностью, увы: если хочешь что-то решить в свою пользу и как можно быстрее, то нужно дать чиновникам взятку.
То есть, с одной стороны мы боремся с этим злом, с другой, сами его подпитываем. Есть люди, которые готовы противостоять коррупции, выявлять ее незаконные действия. Но они оказываются абсолютно не защищенными перед напором эти самых коррупционеров, не желающих признавать свои неправомерные действия. У коррупционеров есть деньги, связи, влияние. У обычного человека - лишь честность и активная гражданская позиция.
Достаточно много таких примеров, когда взяточники начинают «давить» своего разоблачителя. И чаще всего побеждают. Вот здесь должна проявиться поддержка государства, которое должно увидеть того активного гражданина и посодействовать ему. Для начала организовать бесплатную юридическую помощь высокого качества, работать в ней должны высокопрофессиональные и принципиальные юристы. Именно они будут доказывать коррупционную составляющую, если таковая была. И, если доказательства неопровержимы, то совместно с разоблачителем выступать против этого зла.
Правила комментирования
comments powered by Disqus