Искусство продавать по-туркменски
С 2017 года единственным покупателем туркменского газа оставался Китай. Но похоже, «газовой изоляции» пришел конец — 15 апреля российский «Газпром» возобновил закупку топлива у «Туркменгаза». 20 апреля стало известно, что Туркмения начинает переговоры еще с одним бывшим покупателем — Ираном. Означает ли это, что страна сможет выбраться из экономического кризиса, который совпал по времени с утратой покупателей газа?
Загадочный туркменский газ
Практически все источники сходятся на том, что газодобывающая отрасль является основой экономики Туркменистана. Однако доступная информация как об этой сфере, так и в целом об экономике страны крайне разрознена и запутана. Официальные отчеты туркменских властей давно воспринимаются экспертами как любопытный материал для анализа пропагандистских методик, а не как реальный источник информации.
Неофициальные СМИ, благодаря которым мир узнает хотя бы что-то о жизни самой закрытой страны постсоветского пространства, в данном случае также бессильны. Их источники могут рассказать об очередях в магазинах или об отправке бюджетников «на хлопок», но вряд ли способны провести шпионскую спецоперацию и выкрасть статистические материалы с высоким уровнем секретности.
Даже исторические сведения о добыче газа в Туркменской ССР довольно противоречивы. «Википедия» со ссылкой на некую удаленную страницу сообщает, что в 1990 году в республике добыли более 90 миллиардов кубометров газа, что составляло около 12,5% от общесоюзной добычи.
В то же время в 2016 году в СМИ появлялась информация о том, что в 1990 году в Туркменской ССР добыли 85 млрд кубометров газа, а абсолютный рекорд был установлен в 1988 году и составил 88,8 миллиарда кубометров. При этом отмечалось, что Туркменская ССР была второй после РСФСР республикой по объемам газодобычи.
В годы независимости в Туркменистане начал набирать обороты культ личности первого президента Сапармурата Ниязова. Тот напрямую заявил, что собирается использовать газовые богатства для превращения Туркменистана во «второй Кувейт». Так газовый вопрос стал политическим — и ожидать по нему правдивой и общедоступной статистики было уже наивно.
Версии официальных и независимых СМИ начали понемногу расходиться. Первые рапортовали об освоении новых месторождений и планах увеличения добычи, а вторые передавали, что уровень добычи по сравнению с советским неумолимо падает.
Переломным моментом для статистики, по мнению специалистов, стало открытие гигантского газового месторождения Южный Иолотань, состоявшееся в 2006 году. Первоначально британская компания Gaffney, Cline & Associates оценила запасы месторождения в 26,2 триллиона кубометров.
Это делало Южный Иолотань вторым по размеру газовым месторождением в мире. Соответственно, предполагаемый объем запасов газа всего Туркменистана был оценен той же компанией в 77,2 триллиона тонн. Но в 2012 году западные инвесторы, которые захотели поучаствовать в разработке нового месторождения, изучили документацию и усомнились в справедливости оценки.
В Gaffney, Cline & Associates ответили, что опирались не на собственные исследования, а на информацию, предоставленную туркменскими специалистами. Власти Туркменистана комментировать ситуацию отказались.
В итоге иностранные компании пришли к выводу, что запасы Западного Иолотаня гораздо меньше заявленных. После этого власти Туркменистана фактически полностью засекретили статистику по нефтегазовому сектору. Можно сказать, что примерно с тех пор о запасах газа в Туркменистане неизвестно вообще ничего.
Типичная аналитическая статья 2017 года представляет дело примерно следующим образом: туркменский чиновник заявил, что Туркменистан обладает 50 триллионами кубометров газа; одумавшаяся Gaffney, Cline & Associates склоняется к 27,4 триллионам кубометров; оценка компании BP — 17,5 триллиона кубометров… Ясно только одно: газ в Туркменистане есть, и его немало. Даже если верна оценка BP, то страна находится на четвертом месте в мире после России, Ирана и Катара. Ну а если верить словам чиновника, то страна и вовсе претендует на первое место.
Продажа как искусство
Наличие газа — это еще не все. Ресурсы необходимо кому-то продавать. В первые постсоветские годы Туркменистан поставлял газ в несколько бывших союзных республик, но довольно быстро единственным покупателем туркменского газа осталась Россия. В 1997 году был построен трубопровод в Иран. Туркменским газом стали снабжаться северные районы Ирана, на тот момент слабо связанные с южными месторождениями.
Таким образом Туркменистан получил первого покупателя газа за пределами постсоветского пространства. А в 2007 году стартовало строительство газопровода в Китай. К слову, тогда же в должности был утвержден новый президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов, сменивший на посту умершего в конце 2006-го Ниязова.
Возможно, власти Туркменистана ощутили себя независимыми из-за обретения новых партнеров. А возможно, Бердымухамедов просто не смог достаточно аккуратно перенять бразды правления у Ниязова, который хотя и не превратил Туркменистан в Кувейт, однако же посредством множества социальных льгот сделал существование граждан довольно сносным.
Так или иначе, отношения туркменских властей и российского «Газпрома», который все еще закупал 90% туркменского газа, начали портиться. В апреле 2009 года на фоне ожесточенного спора о цене произошел взрыв на газопроводе между двумя странами. Стороны обвиняли в случившемся друг друга — правда, речь шла не об осознанной диверсии, а о несогласованном изменении объемов пропуска газа. Так или иначе, транзит пришлось временно приостановить.
На протяжении нескольких месяцев Иран оставался единственным покупателем туркменского газа. В декабре 2009 года был запущен долгожданный трубопровод в Китай. Россия вернулась в число покупателей в январе 2010 года, но объемы закупок были значительно снижены. «Газпром» оказался на третьем месте в списке покупателей после Китая и Ирана.
В 2016 году между «Туркменгазом» и «Газпромом» вновь возник спор о цене, на этот раз без всякого взрыва приведший к прекращению сотрудничества. Через год власти Туркменистана попытались надавить на Иран, потребовав немедленного погашения долгов.
Но министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане еще в 2014 году заявлял, что страна теперь добывает достаточно собственного газа, и закупки у Туркменистана производятся только для поддержания политических отношений. Поэтому в ответ на попытку давления Иран попросту отказался от «поддержания отношений», то есть от закупок.
Так Китай в 2017 году остался единственным покупателем туркменского газа, причем покупателем довольно невыгодным. Разработка месторождений и строительство трубопроводов в Туркменистане велись на китайские кредиты, поэтому о диктовке условий этому покупателю речь идти не могла — Ашхабад просто рассчитывался с Пекином по старым счетам.
Все, что могут противопоставить этим доводам проправительственные туркменские СМИ, — рассуждения о том, что газа в Туркменистане очень много. «Даже такой крупной экономике, как китайская, будет затруднительно законтрактовать весь туркменский газ», — подчеркивает провластный аналитик. Может быть, это и так, но вряд ли это упрощает диалог с покупателем-кредитором.
Любой каприз за газовые деньги
Нередко можно слышать, что именно утрата большинства покупателей газа стала причиной экономического кризиса в Туркменистане, признаки которого независимые наблюдатели начали замечать примерно в 2015-2016 годах. Однако, если присмотреться ко всей истории туркменского газового экспорта, можно заключить, что эта отрасль никогда не функционировала легко и бесперебойно.
Сначала — разруха 1990-х, утрата покупателей в лице постсоветских республик и монополия России. Затем — первая ссора с «Газпромом» и начало непростых отношений с Китаем. Наверное, было бы ошибкой считать, что все предыдущие сложности никак не влияли на туркменскую экономику, а события 2016-2017 годов резко ее подкосили.
Больше похоже на то, что политическая и экономическая система Туркменистана исчерпала запас прочности, заданный во времена СССР. Упор на социальные льготы вместо достойных зарплат, система государственных магазинов с фиксированными ценами, маскировка принудительного труда и незаконных денежных сборов под общественную активность — все это смогло по инерции просуществовать на протяжении 25 лет, но затем инерция стала затухать.
Продажа газа — это просто удобный способ пополнять бюджет средствами на поддержание любой, даже самой неестественной и фантастической системы общественного устройства. Но проблема в том, что действительно эффективная система не требует колоссальных вливаний. Наоборот — она должна самостоятельно обеспечивать бесперебойное наполнение как государственного бюджета, так и кошельков граждан.
Нельзя сказать, что власти Туркменистана в какой-то степени этого не понимают. Термины «рынок», «предприниматели», «приватизация», «цифровизация» (так в стране называют внедрение компьютерных технологий) давно и активно употребляются государственными СМИ.
Если вчитаться в пропагандистские материалы, можно заметить, что Туркменистан вообще пытается маскироваться под благополучную европейскую страну вроде Швейцарии. Это фантастическое государство, существующее только в пространстве официальных туркменских СМИ, переполнено успешными мелкими бизнесменами и фермерами, вдумчивыми студентами-изобретателями, спокойными зажиточными обывателями…
И даже президент Бердымухамедов в официальных сводках чаще предстает не как суровый восточный властитель, а как велосипедист, писатель и автор песен.
Только из неофициальных СМИ, заблокированных на территории Туркменистана, можно узнать об изнанке этой «европейской» картинки — запрет на обмен валюты физическими лицами, произвольные отказы в выезде за рубеж, дефицит и очереди в государственных магазинах, неспособность большинства населения приобретать продукты в коммерческих торговых точках… Даже наводнения, в которых чиновники, казалось бы, не виноваты, — и те становятся запретной темой для местного медийного пространства.
Наиболее заметный шаг, который туркменские власти предприняли в борьбе с экономическим кризисом, — состоявшаяся 1 января 2019 года отмена беспрецедентных коммунальных льгот, сохранившихся с ниязовских времен. Но и к этому чиновники подошли по-хитрому, умудрившись не признать сам факт кризиса.
Было объявлено, что граждане, наоборот, стали жить настолько хорошо, что им больше не требуются никакие льготы. Иными словами, власти Туркменистана еще очень далеки от того, чтобы пожертвовать красивой картинкой официально провозглашенной «эпохи могущества и счастья» ради реальной реформаторской работы.
Может ли страна со столь специфической системой управления заинтересовать новых покупателей газа, не говоря уж о привлечении зарубежных инвесторов в иные сферы и налаживании серьезных импортно-экспортных контактов? Средний западный бизнесмен или политик сломает голову, просто пытаясь понять, каким образом переводить одну и ту же цену сразу в четыре системы счисления, зачем вдоль трассы по пути из аэропорта танцуют люди в национальных нарядах и почему для заключения сделки необходимо прокатиться с Бердымухамедовым на велосипедах и принять в подарок его книгу. Такое могут понять лишь партнеры, прошедшие схожий исторический путь, — то есть Россия и Китай.
На круги своя
Естественно, туркменские государственные СМИ не выражали сожалений по поводу утраты покупателей газа. Они оптимистично отчитывались об увеличении поставок в Китай, дежурно напоминали о затянувшемся строительстве газопровода Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия (ТАПИ), а также неуверенно пытались найти точки соприкосновения с Европой.
Казалось, что последняя перспектива начала становиться реальной после урегулирования статуса Каспийского моря, состоявшегося в 2018 году. Но оказалось, что Россия и Иран (конкуренты Туркменистана в газовой сфере) сохраняют возможность препятствовать строительству газопровода по экологическим мотивам.
Кроме того, эксперты полагают, что планы строительства транскаспийского газопровода теряют актуальность — спрос на газ в Европе падает, а Азербайджан, который должен был стать партнером Туркменистана в этом проекте, теперь больше заинтересован в экспорте собственного газа через Южный газовый коридор.
И вот в октябре 2018 года туркменские официальные СМИ объявили, что Бердымухамедов лично обсудил вопрос возобновления сотрудничества в газовой сфере с заместителем председателя правительства России Константином Чуйченко и главой «Газпрома» Алексеем Миллером.
В ноябре Миллер посетил Туркменистан еще раз и снова встретился с Бердымухамедовым. Топ-менеджер дал интервью туркменскому телевидению и подтвердил, что «Газпром» заинтересован в возобновлении закупок. В марте 2019-го Миллер снова приехал в Ашхабад. А через месяц, 15 апреля, было объявлено о возобновлении поставок туркменского газа в Россию.
По утверждению туркменской стороны, поставки производятся по условиям старого соглашения, заключенного в 2003 году и считающегося действующим до 2028 года. В то же время «Газпром» проинформировал российские СМИ о заключении нового краткосрочного контракта. Пока компания сообщает лишь о готовности закупить 1,155 миллиарда кубометров до 30 июня.
Если такие темпы (около 1 миллиарда кубометров за 2,5 месяца) сохранятся, то можно будет говорить о закупке около пяти миллиардов кубометров в год. Это гораздо скромнее, чем раньше. До 2009 года «Газпром» закупал у Туркменистана до 40 миллиардов кубометров в год, с 2010-го — по 10 миллиардов кубометров, и лишь в 2015-м, перед самым разрывом отношений, закупки были сокращены до 4 миллиардов кубометров.
Аналитики сходятся на том, что «Газпром» побудила к сделке не потребность в газе. За 2018 год в России были добыты 733 миллиарда кубометров собственного сырья, и туркменские пять миллиардов на этом фоне как-то теряются. Даже в Китай Туркменистан за 2018 год поставил лишь 47 миллиардов кубометров, что трудно сравнивать с оборотами «Газпрома».
Какие политические цели преследует Россия — точно неизвестно. Кто-то считает, что Россия хочет перехватить часть газа (а заодно влияния) у Китая, кто-то полагает, что закупка связана с намерением воспрепятствовать строительству транскаспийского газопровода. А возможно, возобновление контракта можно рассматривать как своего рода «гуманитарную помощь» туркменскому народу. Сколько в каждой из версий правды — понять трудно: Миллер не спешит раскрывать все карты тонкой внешнеполитической игры.
Туркменские СМИ тем временем объявили, что в конце апреля страну посетит министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф. Он обсудит с Бердымухамедовым те самые долги, которые в 2017 году стали причиной разрыва сотрудничества. На повестке дня — и возобновление поставок, и возможное снижение цен.
Таким образом, Туркменистан возвращается к ситуации 2010-2016 годов, когда газ продавался трем странам. Хотя вряд ли это поможет вернуть экономику в докризисные времена, если газовые доходы по-прежнему будут растрачиваться на статусные стройки и показательные международные мероприятия.
Правила комментирования
comments powered by Disqus