Китаист, эксперт Московского центра Карнеги Темур Умаров рассматривает всю историю отношений и пытается предугадать, что будет дальше.
Знакомство председателя КНР Си Цзиньпина с тогда еще премьер-министром Шавкатом Мирзиёевым произошло в 2016 году в Бухаре всего за несколько месяцев до того, как они стали коллегами. С тех пор второй президент Узбекистана посетил Китай трижды: в 2017 году, объединив государственный визит с посещением первого форума «Пояса и Пути» в Пекине, в 2018-м, приняв участие в заседании Совета глав государств — членов ШОС в Циндао, и 27 апреля 2019-го завершил свой третий визит, приняв участие во втором форуме «Пояса и Пути».
При Шавкате Мирзиёеве Ташкент, официально декларируя продолжение политического курса «отца народа», де-факто скорректировал модель поведения со всеми соседями и важными международными партнерами, однако в отношениях с Пекином Мирзиёев следует протоптанной своим наставником тропой.
Друзья в трудную минуту
Ислам Абдуганиевич был частым гостем в КНР и, как о нем говорил после смерти председатель КНР Си Цзиньпин, другом китайского народа. Каримов и сам называл Китай «другом, протянувшим руку помощи в трудную минуту». В последние годы Узбекистана при Каримове Китай сдвинул традиционно занимающую наибольшую долю в товарообороте Россию на второе место, а инвестиции китайских корпораций в инфраструктуру, энергетику и телекоммуникации не имели равных соперников и вовсе.
Однако изначально дружба начиналась не с экономики, а с вопросов безопасности. Для Пекина традиционно неспокойным регионом был (и есть) граничащий с Центральной Азией Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР). После «парада суверенитетов» на границе с СУАР Пекин опасался распространения «дурного примера». И не зря — в Казахстане и Кыргызстане проживало 400 тысяч уйгуров (2003), там же находились штаб-квартиры уйгурских сепаратистов.
С Узбекистаном вопросов было меньше благодаря отсутствию общей границы и относительно малочисленной уйгурской диаспоре. К этому прибавлялось единодушие в борьбе с экстремизмом и солидарность в противостоянии сепаратизму. У только обретшего независимость Узбекистана был свой «Синьцзян» в виде Республики Каракалпакстан (тоже на северо-западе страны). Как движение за независимость «Восточного Туркестана» в СУАР тревожила Пекин, так и «Халык Мапи» была головной болью Ташкента.
Прорывом в сфере безопасности стал визит Каримова в Пекин 1999 года. Тогда страны усилили взаимодействие между спецслужбами — в обмен на нейтралитет в любых щекотливых вопросах со стороны уйгурской диаспоры Узбекистана Ташкент получал помощь Пекина в борьбе с узбекскими ваххабитами в Афганистане. В те годы, однако, Китай был не единственным союзником — сотрудничество с США было довольно тесным в военной сфере.
Андижанские события 2005 года стали испытанием дружеских связей Узбекистана. Друзья с запада от Каримова отвернулись, а Пекин не бросил.
«Произошедшие в Узбекистане события — внутреннее дело этой страны», как обычно, руководствуясь принципом невмешательства во внутренние дела других стран, заявлял МИД КНР, что неудивительно — годом ранее стороны подписали совместную декларацию «О развитии отношений дружбы и сотрудничества», в которой один из пунктов гласил: «Стороны заявляют, что они выступают против любых проявлений национального сепаратизма…»
От газа к Алиэкспрессу
В декабре 2009-го Ислам Каримов вместе с президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым, президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым и председателем Ху Цзиньтао открыл первый газопровод «Туркменистан — Китай». Это положило начало сотрудничеству стран Центральной Азии с КНР, а также позволило странам диверсифицировать свой экспорт газа и ослабило позиции российского Газпрома в регионе.
Партнерство в энергетической сфере — фундамент, на котором строятся экономические отношения Ташкента с Пекином. Первой в Узбекистан пыталась выйти Китайская нефтяная и химическая корпорация (Sinopec), однако дальше меморандума о взаимопонимании дело не пошло.
Тогда государственный Узбекнефтегаз решил переориентироваться на Китайскую национальную нефтегазовую корпорацию (CNPC), в 2006-м подписав соглашение о разведке с ней. Российский «Лукойл» пришел в Узбекистан еще раньше — в 2004 году, но и он поставляет около 80% газа, произведенного в стране, в Китай.
С 2012 года Узбекистан начал собственные поставки природного газа в Китай, в 2013-м даже снизив ради этого поставки в Россию. Обещания поставлять по 10 млрд м3ежегодно давались еще в 2012 году, однако в 2017-м поставки составили 4,3 млрд м3, а в 2018-м — 3,4 млрд м3.
Китай все же остается главным местом назначения узбекского природного газа – 85% ($587 млн) всех поставок газа в 2017 году. Выполнить обещания нарастить поставки, скорее всего, невозможно без возобновления строительства четвертой ветки газопровода (линии D), которое было заморожено «по техническим причинам».
На энергетике сотрудничество стран не кончается. 21% всего товарооборота Узбекистана приходится на Китай, 20,2% всех прямых иностранных инвестиций также из КНР. По данным Американского института предпринимательства, Китай с 2007 года вложил в Узбекистан в общей сложности $5,44 млрд.
В Узбекистане функционирует более 1 100 предприятий с участием китайского капитала. Узбекская история успеха марки Artel частично связана с китайским производителем бытовой техники Midea. ZTE из самого крупного поставляет телекоммуникационное оборудование 2G/3G/4G для UCell.
Huawei, которую на Западе обвиняют в шпионаже, уже 19 лет присутствует на рынке Узбекистана. Компания обеспечила оборудованием для высокоскоростного интернета оператора Uzmobile и сотрудничает с Beeline в тестировании 5G-технологий. Узавтосаноат запускает завод по производству мотоциклетной техники совместно с китайским Lifan, а Узтекстильпром сообщает об инвестициях компаний КНР в $200 млн в 2018 году.
Растет и присутствие китайских интернет-гигантов в Узбекистане. «Алибаба» отчиталась о 90%-ном росте транзакций у узбекских пользователей площадки электронной коммерции AliExpress в 2018 году. Даже установленные арт-объекты на центральных улицах Ташкента оказались закупленными «на Али».
По данным платформы мобильных данных App Annie, в топах магазинов приложений App Store и Google Play Узбекистана стабильно растет социальная сеть TikTok (глобальная версия китайского DouYin 抖音 от ByteDance), первые места в разделе игр занимают продукты компании Tencent, а самым популярным приложением у пользователей платформы Android является китайское приложение для передачи файлов SHAREit.
Сериалы и институты Конфуция
О том, как узбекистанцы относятся к Китаю, есть ли в обществе опасения «китайской угрозы», судить сложно — надежных социологических исследований на эту тему практически не проводилось. Однако в повседневной жизни узбекистанцы сталкиваются с Китаем еще в детстве: на уроках истории в школе узнают о Великом шелковом пути и несбывшейся мечте национального героя Амира Темура захватить Поднебесную.
За ужином их бабушки смотрят китайские сериалы (например, «Muhabbat afsonasi» (陆贞传奇), «Qasamyod» (浣花洗剑录) с узбекским переводом показывали на телеканале Yoshlar).
Образовательные программы с китайскими вузами так же не редкость. Первый институт Конфуция в Центральной Азии Государственная канцелярия по распространению китайского языка за рубежом (Ханьбань, 国家汉办) открыла в 2004 году в Ташкенте на базе Института Востоковедения. В Самарканде вместе с Институтом Конфуция в 2014-м открыли Международный университет туризма «Шелковый путь».
В сентябре 2019 года президент прогулялся по двору Самаркандского государственного университета, где установлен памятник китайскому мыслителю Конфуцию. На 25-летие установления дипломатических отношений (2017) между двумя странами памятник узбекскому мыслителю и поэту Алишеру Навои был установлен на кампусе Шанхайского университета.
Бум изучения китайского языка в Узбекистане трудно не заметить — реклама о курсах китайского языка или обучении в вузах КНР везде на улицах и в Instagram.
На открытии нового здания Института Конфуция в Ташкенте посол Цзян Янь заявляла, что более 2 тысяч узбекистанцев учат китайский язык на базе Института Конфуция в Ташкенте и Самарканде (в среднем на каждый из 516 институтов Конфуция в мире в 2017 году приходилось 4 тыс. учеников).
Несмотря на то, что половина населения имеет доступ в интернет, телевизор по-прежнему сильно влияет на формирование мнения о мире (95% населения подключили цифровое ТВ), а учитывая популярность российских каналов на территории Узбекистана, «поворот на Восток» и большее внимание к Китаю на ТВ передается и сюда.
Однако вдохновленный выпуском «Орла и решки» узбекистанец не сможет поехать в путешествие по Китаю один — туристическую визу можно получить только в составе группы из не менее пяти человек. Индивидуальные туристические визы пока могут получить только граждане Туркменистана и Кыргызстана. Хотя для граждан КНР Узбекистан ввел упрощенный порядок оформления туристических виз.
В обозримом будущем страны будут продолжать укреплять экономические связи, все больше молодых людей будут смотреть в сторону Китая, учить язык и ездить учиться (что на самом деле общемировой тренд, а не специфика в рамках узбекско-китайских отношений). Проблемы же в отношениях с Китаем уходят корнями во внутренние системные проблемы самого Узбекистана.
Пока они не будут решены, на официальном сайте президента все так же будут ошибки в имени китайского реформатора Дэн Сяопина, на сайте Государственного комитета Республики Узбекистан по статистике все так же будет непонятно, сколько Китай вкладывает в узбекскую экономику.
Правила комментирования
comments powered by Disqus